Кот - Сергей Буртяк

Соловей выпрямился и подмигнул Егору пустой глазницей, то есть на мгновенье зажмурил ее, и это мгновенье показалось вдруг Мельникову самым страшным в жизни: бледное, широкое, как луна, лицо с одним маленьким слезящимся глазом и черным, живым провалом вместо другого.

Егор понял, что проиграл. Все проиграл: Принцессу, жизнь… Он стал медленно подниматься, но Саша его опередила.

Она быстро вскочила и снова бросилась на Соловья.

И опять, как в первый раз, Соловей легко отшвырнул ее. Только теперь немного не рассчитал или уже не хотел ничего рассчитывать: прокатившись по крыше, Саша соскользнула с края и, не сумев уцепиться руками за металлический уголок, исчезла.

Егор с криком бросился к кромке.

Подошел Соловей. Наклонился. Углы его рта опустились, лицо налилось кровью.

Задыхаясь, Егор глянул вниз. Каким-то неслыханным чудом, уже в скольжении вниз, Принцесса успела схватиться пальцами за вырезы внешней конструкции галереи, на уровне нижних балок, и теперь висела почти над самой опорой, над одной из полукруглых площадок, которые выступают у моста по бокам.

Егор потянулся было к Принцессе, но увидел, что Соловей сделал полшага к нему, и понял, что вытащить Сашу этот боров не даст. Значит, нужно… «Держись», — шепнул Принцессе Егор.

Убийца отца… Боковым зрением Егор отыскал свою шпагу и бросился к ней. Соловей прыгнул наперерез.

Но Егор успел. Он схватил шпагу, крутанулся по крыше и быстро встал на ноги. Перед ним уже стоял Соловей со шпагой-тростью в руке. Клинок треугольного сечения. Егор вспомнил, что говорил следователь, — у Мельника-старшего в боку была треугольная рана…

Соловей больше не злился и не улыбался, его лицо превратилось в бесстрастную маску. Похоже, ситуация перестала его развлекать.

Толстяк сделал выпад, потом еще. Прошло несколько дерганых перемен соединений, хлестких батманов, две-три раздраженные фехтовальные фразы, и вдруг — та же самая атака с действием на оружие, прыжками и «флешем», как в спортзале, стремительная, молниеносная, точная.

Время остановилось.

Егор увидел, как тонкая игла приближается к его открытой груди. Он удивленно посмотрел на противника.

Лицо Соловья расцветало ухмылкой. Голос звучал, как из трубы, и был похож на магнитофонную запись, пущенную с замедленной скоростью.

— Где же твой бронежилет, мушкетер?….

Бронежилет?.. Какой бронежилет?.. Егор еще пытался поднять руку со шпагой, чтобы закрыться…

Сейчас это сверкающее жало войдет ему в сердце, и все прекратится: ненужный поединок, ненужная глупая жизнь, одолженная у кого-то другого…

Егор ощутил касание, сильный толчок, но не почувствовал боли. Глухой звяк… как будто острие шпаги уткнулось в теплый мягкий металл…

Клинок согнулся и отскочил от груди. Шпага ушла по инерции вправо и слегка оцарапала кожу на ребрах. Резкая боль… Приблизилось удивленное лицо Соловья, на миг потерявшего равновесие.

Не задумываясь, Егор со странным наслаждением ударил по этому лицу эфесом и поддался движению тела назад. Соловей по-лошадиному тряхнул головой и с ужасом уставился на грудь Егора.

В этот момент Егору почудилось, что на башенке за спиной Соловья появился Феликс. Учитель с улыбкой кивнул и сделал рукой особый знак, привычный сигнал к началу атаки. В голове Егора словно прозвучало знакомое: «К бою!»

Егор удержал равновесие, встал в позицию, дождался, когда Соловей будет готов к атаке, и начал. Автоматически, почти не осознавая.

Сперва это была обычная фехтовальная фраза, но после первого же выпада Мельников низко присел, опустил голову, замер на несколько секунд, как неживой, а потом вдруг подпрыгнул и вертикально завис в воздухе, поджав ноги.

Перехватив шпагу в левую руку, Егор заскользил ею вниз, как по проводу, по неподвижному клинку Соловья, словно плетя филигранную вязь. Точным движением Егор заставил противника на мгновение опустить трость и, приземляясь, уколол его в правую кисть, в строго определенную точку.

Соловей выронил шпагу. Боль вывела его из оцепенения, и он осознал, что смазанное движение перед ним — это и есть его враг.

Егор обернулся вокруг оси и в конце поворота вонзил клинок в грудь Соловья, завороженного этим кошачьим балетом.

Выдернув шпагу, Егор еще раз подпрыгнул — уже не размазываясь, не выходя за пределы оптической видимости, скорее, замедляясь, превращаясь в аэростат, наполненный гелием, — и, набрав в этом зависающем, словно компьютерном прыжке новую силу, взмахнул тяжелым клинком…

Голова Соловья, брызнув Егору в лицо пЄтом и кровью, со звуком созревшей капусты свалилась под ноги.

Последний удар не входил в комбинацию Феликса, но шпага была тяжелой и острой, как сабля…

В последние мгновения перед прикосновением клинка к шее на лице Соловья проступил вдруг панический ужас, его словно парализовало; он смотрел в лицо противника и не мог пошевелиться — слишком страшно было то, что творилось с этим лицом…

Трижды скакнув к краю крыши (как будто упала не одна), голова на мгновение замерла, словно задумавшись, а потом ухнула вниз.

Мешковатое тело сделало несколько тяжелых шажков и отправилось вслед за головой. В это время мост внизу был разведен — недавно проходил теплоход.

Голова Соловья упала на палубу парусной яхты, проплывавшей под мостом со скоростью похоронной процессии.

Тяжелое тело рухнуло в воду и сразу пошло ко дну.

Егор выронил шпагу из трясущихся пальцев и, обессилев, упал на колени. «Хорошо, что Сашка не видела», — проплыло в голове. И вдруг:

— Саша!!..

Егор бросился к краю, задел ногой обе скрещенные шпаги, и они соскользнули в туман, едва не задев висящую на декоративной решетке Принцессу.

Саша пыталась выбраться по наклонному коржу галерейной стены, но совсем обессилела и теперь только чудом держалась, самую малость не добравшись до края крыши. Побелевшие пальцы Принцессы могли вот-вот разжаться. Внизу клубился туман и плескалась вода под мостом…

Егор лег на живот и попытался дотянуться до Сашиных рук. Не хватало миллиметров. Рискуя соскользнуть вслед за Сашей, Егор ухватил ее пальцы, сам с трудом удерживаясь на крыше. Саша цеплялась одной рукой за какой-то выступ, а другой — за руку Егора. Босые, израненные ноги ее не могли нащупать опоры. Принцесса не была тяжелой, но Егора все равно стало стаскивать вниз. Он еще раз попытался втащить Сашу на крышу — бесполезно: не за что было ухватиться, да и сил у него оставалось немного. Егору хотелось, чтобы по всему его телу выросли присоски, как на щупальцах спрута…

Саша быстро слабела. Только бы успеть…

Прикинув на глаз расстояние до опоры моста, Егор стал осторожно раскачивать Сашу, но в тот момент, когда он уже собирался отцепиться от галереи, рука Принцессы вдруг выскользнула из его пальцев, и Саша стала погружаться в туман, раскинув руки, как крылья.