Быть бардом непросто - Дарья Ковальская

Рей же смотрит на свои трясущиеся руки и молчит. Хотя, судя по глазам, у нее очень сильный шок.

— Успокойся.

Рей вздрагивает и смотрит на Аида.

— Оно не обретет сознание раньше чем через тысячу лет, — объясняет светлый. — А человеческий век — недолог. Ты умрешь до этого. А пока живи обычной жизнью.

Фыркаю, беру девчонку за шкирку и волоку в комнату. Она меня кусает и визжит, начинает лягаться и вырываться как ненормальная. Швыряю ее на пол у камина, сую в руки корзину с остатками еды.

— Ешь!

Ребенок икает и замирает, глядя на меня.

Плохо то, что, если контракт расторгнут, спихнуть ее этим двум чудикам вряд ли удастся.

— Возьмешь ее? — сажусь рядом с Генри, которая молчаливо наблюдает за представлением в объятиях будущего супруга.

— Да. Если ты доведешь контракт до конца. Кстати, вот.

— Что это? Это же одно из моих объявлений!

— Переверни.

— Хм… «Творческий вечер с темным бардом. Он пришел ниоткуда, поет о любви и ненависти, войне и зле. Сегодня вечером, главный корпус стражи, не пропустите. Вход — три медяшки». Ну — и?

— Я могу распространить это среди стражников. Ну… и разрекламировать тебя. Неплохой способ начать свою карьеру барда в этом городе. Как считаешь?

— Издеваешься? Да меня вся стража ненавидит.

— Вот и восстановишь свою несколько подпорченную репутацию.

Смотрю на Рей, она уже сунула что-то себе в рот, но прожевать не смогла — так и сидит с куском за щекой и текущими из глаз слезами. Тяжело небось. Ее сила была той броней, которая помогала держаться и не обращать внимания на окружающий враждебный мир. Ведь она оказывалась сильнее всех. А светлый… он меня просто сразил. Хотя… с другой стороны: она же эльфеныш, так что должны светлые уметь запечатывать силу собственных чад — во избежание катастроф глобального масштаба.

— Ну чего ты молчишь? Я могу подождать до завтра. Время еще есть.

Задумчиво смотрю на Генриетту.

— Карьера, говоришь.

— Не начнешь — не узнаешь.

— Уговорили. Приходите сюда завтра незадолго до заката. Постараюсь все устроить.

Генри кивает и встает, тянет за собой Макса. Макс же подхватывает на руки все еще ревущую Рей и выходит вслед за любимой. Дверь за ними закрывается.

Ложусь на пол, чувствую, как огонь греет левый бок. Заложив руки за голову, смотрю в потолок:

— Как-то пусто стало, не находишь? Может, кота заведем?

Эльф фыркает и переворачивает страницу. Ну и ладно.

Гремит гром, сверкает молния, за маленьким окошком нашего скромного жилища булькает вода. Стекает неровными струйками по стене и вниз, в корыто, которое я поставил на пол. Огонь согревает слабо, так как закончились дрова, и мы перешли в режим строжайшей экономии, а на покупку новых банально не имеется денег. Нет, я понимаю, что я — темный эльф и все такое, но что-то я разнежился. Да и нельзя мне, зарабатывающему на жизнь голосом, рисковать им из-за банальной простуды.

Прошел уже месяц после проведения церемонии бракосочетания Генриетты и Макса. Аид сумел найти небольшую церковь на берегу моря, и там их тихо обвенчали, поставили печать на бумажку. Папа Макса был безутешен и в силу некоторого стресса лишил мальчика жилья, отца и наследства. Сказал, что отрекается от сына, и если еще раз увидит — убьет. Еще просил вернуть арбалет, грозил страшной карой. К счастью, никого не убил. Рей живет с новой семьей в казарме и наотрез отказывается возвращаться ко мне любимому. Чему я, если честно, очень рад. Ибо не злопамятный, но долго помнящий. А этого ребенка я явно запомню на всю жизнь.

Кстати, вечер песен и плясок в отделении стражи с треском провалился. Капитан узнал, кто выступает, и, доведенный до ручки многочисленными женщинами всех рас и габаритов, вышел лично, дабы вышвырнуть меня за дверь. А я только распеваться начал. Пришлось вернуть деньги и уйти несолоно хлебавши. Генри извинилась и пообещала повторить концерт как-нибудь потом, когда начальство чуть поутихнет. Но что-то с тех пор ее не видно и не слышно…

…В дверь снова стучат, отвлекая меня от ковыряния кочергой в камине. Аид замерз так, что уже третий день не снимает куртку…

— Есть дома кто-нибудь?

Какой интересный голос. Встаю и иду к двери.

— Да?

На пороге стоит маленький сухонький старичок со сморщенным личиком и довольно злобным взглядом. Меня отпихивают в сторону грязной палкой и нагло входят. Удивленно смотрю вслед. А где ужас и вопли при виде темного эльфа? Непорядок. Закрываю дверь и иду следом. Ежели ничего внятного он мне сказать не сможет — выкину пинком под зад. Пусть полежит в луже — ему полезно.

— Вы — темный бард? — На меня строго смотрят, сидя на единственной табуретке. Еще недавно там сидел я и помешивал угли.

— Да. А что, есть работа? — склоняю голову набок, сую руки в карманы штанов.

Он мне не нравится.

— Есть. Оплата — десять золотых. Два из них — задаток.

Я его уже люблю.

— А поподробней?

Мне мерзко улыбаются и усаживаются поудобнее.

— Можно и поподробнее. Итак, дело в том, что я недавно женился.

Торжественная пауза. Подхожу к кровати, на которой лежит Аид, сажусь.

— Она молода, красива и невинна во всех смыслах этого слова.

— Поздравляю! — Нет, ну я обязан хоть что-то сказать. От него самодовольством так и прет — явно нарывается на комплимент. — Вам нужна свадебная баллада о красоте невесты? Или стихи в подарок родственникам? Мне жаль, но такими вещами я не занимаюсь.

Меня пинают ногой. Недовольно кошусь на светлого. Синие глаза прожигают насквозь. При этом он снова что-то читает, откинувшись на стену и обложившись книгами, как студент какой-нибудь.

— …Но для вас — могу сделать исключение.

— Ну что вы. Мне не нужно баллад. Мне нужно нечто другое. А именно, чтобы вы соблазнили мою жену.

Аид отрывается от книги, которую читает, и удивленно смотрит на старика. Я с отвисшей челюстью осмысливаю сказанное.

— А с каких пор за это еще и доплачивать стали? В постели все так безнадежно?

Меня снова пинают, причем так, что я едва не слетаю на пол.

— Эй!

Но этот выхухоль даже бровью не ведет.

— Я ценю ваш юмор, который в данном случае неуместен. — Клиент пытается улыбнуться, и я вижу черные пеньки зубов. А дедок-то не любит врачей.

— Я так понимаю, что вы — барон Монтегью. — Аид откладывает книгу и смотрит на старика.

Удивленно поднимаю брови. Барон? То есть он реально богат?