Особенности укрощения небожителей - Ива Лебедева

У меня аж в груди закололо. Настолько больно, что перехватило дыхание. Женя очнулась, а я… а мне… снова надо ее отпустить. Отпустить, бежать, уходить, терять и теряться самому. Я умоляюще посмотрел на белка, но получил в ответ только понимающе-серьезный взгляд. И протянутую руку. Стало понятно, что если я сейчас за нее не схвачусь добровольно, чтобы меня выдернули из этих объятий и этой жизни, то в следующее мгновение утащат за шиворот насильно.

— Что вообще тут происходит? — отчего-то шепотом спросила девица с вьющимися волосами. — Кто эти люди и почему он?..

— Тс-с-с, — оборвал ее парень, всегда носивший за Женей камеру. — Молчи. А ты, — это он обратился уже ко мне, — отпусти нашу ведущую. Ты ведь тот белобрысый китаец, которого упоминали ее родственники. Отпусти и уходи. Тебе нельзя здесь оставаться. Она и так… в обмороке. Не нужно усугублять.

В его голосе с каждым словом нарастало напряжение, и те, что стояли с ним рядом, тоже подобрались. Еще немного — и Женю начнут отбирать у меня силой.

— Белобрысый китаец? — отреагировала девушка. — А-а-а. Так это он что, за ней… шпионил, что ли? На резиновой лодке?! Даже не знаю, восхищаться такой настойчивостью или полицию вызывать.

— Второе, — непреклонно качнулся в мою сторону оператор. — Быстро.

— Не надо, — устало вздохнул Ян. — Мы уйдем сейчас сами. Как только убедимся, что с Тай Жень все в порядке.

— С кем? — не поняла кудрявая.

— С Женей, — пояснил он. — И вообще, могли бы поблагодарить! Он девушку буквально спас и от животного, и от утопления. А вы забрасываете нас обвинениями, подозрениями и вызываете полицию. А ведь, возможно, если б этого влюбленного идиота не было… — Бывший поссум многозначительно посмотрел на мою женщину. Вся команда синхронно вздрогнула, явно представив худшие исходы.

— Да уж. Куда они уйдут с катера, пока мы не причалим? — мрачно поинтересовался кто-то из команды, словно поддерживая павшего небожителя. — В море прыгнут, что ли? Какая-то хрень. Прекратите. И отойдите, действительно, от девушки, все отойдите. Она, может, из-за вас еще не до конца очнулась, вы ж ее со всех сторон стиснули и мешаете дышать.

Все послушно отпрянули. Ну или сделали вид, что отодвинулись. Кроме меня.

Моряк покачал головой.

— Возвращаемся в порт, на сегодня хватит приключений и чудес.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Увы, он был прав. Во всем. Чуда, на которое я так надеялся, не произошло. Я должен сейчас разжать руки и уйти. Хотя бы в другую часть катера, туда, где ей будет меня не видно. А потом надо и вовсе исчезнуть без следа и, наверное, уже насовсем.

Ян-Ян снова отвел всем глаза и медленно, будто в замедленной съемке, разжал мои судорожно вцепившиеся в плечи Жени пальцы. Один за другим.

— Давай. Хватит драматизировать. Еще ничего не закончено. Вы оба живы, почти здоровы, а значит, время найти решение и восстановить ее воспоминания еще будет. Но сейчас давай закончим с экспериментами и вернемся домой. Я сяо-сяо неделю не видел и, между прочим, тоже сильно переживаю.

— Он уже взрослый и самостоятельный, — проговорил я сквозь оскал. — Я…

Интересно, мои зубы могут искрошиться, если я сожму их еще сильнее? А если этот спазм стиснет горло еще чуть-чуть, я перестану дышать? И как в таком случае встать и отойти? Если ни одна мышца не слушается, если тело отчаянно протестует, если хочется вцепиться в свою женщину, как чудовище в долгожданную добычу, врасти до костей, влиться, втереться под кожу, но не отпускать и не уходить.

— Хорошо. — Я трясущимися руками передал Жень людям из съемочной группы.

Ее мгновенно подхватил на руки здоровенный парень со светлыми волосами. При этом жалкий смертный зыркнул на меня так, что захотелось убить его на месте. А потом Женя исчезла за чужими спинами. Ее заслонили от меня, унесли, и…

И я умер, наверное. Нет, я, конечно, был жив и даже соображал, мог двигаться и говорить. Но умер.

— Дыши, — скомандовал Ян, с нешуточной силой впечатывая мне ладонь между лопаток. — Дыши, сказал! Еще ничего не кончилось!

— Да… — согласился я. И отвернулся. И шагнул к борту. Сейчас спрыгну, и в бездну все, пусть думают что хотят.

— Куда?! — дернулся было крыс.

Ян не успевал, он не ожидал от меня такой глупости. И я замер вовсе не из-за его слов. Я застыл во времени и в пространстве, потому что где-то там, за моей спиной, сипло раскашлялись и сердито крикнули:

— А ну, стоять! Лан Инь! Не смей!

Евгения:

Я поморщилась и украдкой потерла висок. В последнее время все чаще и чаще у меня не сильно, но очень неприятно болела голова. Такое впечатление, что внутри мозга надули воздушный шарик и он давил на стенки черепа. Причем шарик этот раз от раза становился все больше, а то, чем его надули, там, внутри, как будто бурлило и рвалось наружу. Незабываемые ощущения.

И мало того, с каждым днем все сильнее казалось, что я забыла что-то очень важное. Это нервировало и сталкивало в странное состояние то ли сна, то ли… даже не знаю, как назвать.

Косатка еще эта. Ну казалось бы — действительно, привыкшее к людям животное, вот и потянулось ко мне, тот парень с пирса все внятно объяснил. Почему тогда я не могу забыть этот эпизод и бесконечно пересматриваю то, что мы наснимали? Поймала себя на том, что стараюсь разглядеть в очертаниях морского млекопитающего какие-то индивидуальные метки, чтобы… чтобы узнать при встрече?

Женька, ты крышей поехала? В смысле — головой стукнулась?

М-да, а ведь и правда стукнулась. И кстати, действительно что-то забыла. Но какого черта оно теперь меня так мучает? Подумаешь, авария, подумаешь, больница. Что такого особенного в тех воспоминаниях?

Короче говоря, во Владивосток я приехала взвинченная, усталая и словно бы слегка пьяная от странностей в собственной голове. Сны еще эти… раньше они были просто яркими приятными картинками, а теперь в них появилась тревога. И большая косатка.

Еще и от своих ребят надо было шифроваться. Не показывать волнения и не дай бог не жаловаться на головную боль. Иначе коллективная истерика и срочная эвакуация в Москву, в больницу, мне обеспечена.