С высоты птичьего полета - Сьюзен Кельман

От звучания имени сына его сердце екнуло.

– Йозеф, обещай мне. Обещай мне, что простишь себя! – в уголках ее изумрудных глаз засверкали слезы. – Только так ты сможешь вспомнить радость, а не только боль. Сейчас ты нужен другим.

Он понял, она имеет в виду Майкла.

Она притянула его к себе пьянящим поцелуем, соленые капли обильно катились по ее щекам и смешивались с его слезами.

Не успел он опомниться, как она исчезла.

У него началась паника. Он должен найти ее. Вскочив на ноги, он стал суматошно озираться. Что-то колыхалось на ветру, он заметил – это была ее свадебная фата. Она была не Саре, и она струилась впереди, а затем исчезла в отблесках солнца.

Сломя голову он бежал через тюльпаны, сшибая и втаптывая ногами разноцветные лепестки, он летел в направлении мелькнувшей фаты.

Он снова увидел ее, словно она была прямо перед ним. Он потянулся, чтобы схватить ее, но она выскользнула из его пальцев. Он наклонился к ней, хватая снова и снова, но каждый раз она выскальзывала из его рук, уходя все дальше и дальше.

Теперь она была так далеко, что он больше ее не видел. Он мчался за фатой к ветряной мельнице, стоявшей на краю поля. Когда он добежал до нее, старые парусиновые крылья начали вращаться все быстрее и быстрее, совпадая с ритмом пьянящего ужаса, безумием которого было охвачено его сознание. Он бросился вперед еще раз, его пальцы ухитрились крепко вцепиться в фату. Он дернул изо всех сил, но Сара растворилась. От нее ничего не осталось, кроме прозрачной ткани в руках.

Йозеф возбужденно смотрел по сторонам. Вместе с ветром до него доносились звуки скрипки. Он задрал голову и увидел Сару: она сидела на верхушке ветряной мельницы и исступленно играла на скрипке, подстраиваясь под ритм парусов. Внезапно его окружили десятки ветряных мельниц и десятки Сар. И где настоящая? Он метался от одной мельницы к другой, выкрикивая ее имя.

Рядом он слышал ее голос, декламирующий любимого Рильке:

Он неистово крутился вокруг. Солнце жгло ему глаза, но сквозь слепящий свет он разглядел силуэт. И потянулся к нему. Если бы он только мог дотронуться до нее, он бы точно не упустил ее. Да, это она. Вдруг свет померк, но она была рядом. Он чувствовал ее в своей руке ее пальцы.

Он обессилел, резко стало тяжело дышать, он покрылся потом. В темноте глаза различили незнакомый потолок. Где он сейчас? Где его прекрасное небо? Он попытался сфокусироваться. Он не в своей постели. В потолке над ним не было трещины. Но он все еще чувствовал руку Сары. Он быстро повернулся к ней. Рядом с кроватью зажглась лампа. Он вздрогнул, увидев, что Ханна Пендер озабоченно смотрит на него, а он так крепко сжимает ее руку, что та побелела.

– Профессор, вы в порядке? – встревожилась она.

– Где я? – прохрипел Йозеф, выпуская руку Ханны. В горле запеклось и пересохло. Ханна потянулась за стаканом воды и поднесла его к губам. Он быстро его осушил.

– Вы в больнице, – прошептала она в ответ. – Вас нашли на улице, вы потеряли сознание во время воздушного налета.

Йозеф пытался осмыслить сказанное.

– Откуда вы знаете? – спросил он, ощущая себя неловко из-за того, что так крепко сжимал руку замужней женщины.

– Вчера я пришла к вам домой навестить вас и услышала, как кот громко мяукал у двери. И когда вы не открыли дверь, я забеспокоилась, поэтому направилась в больницу проверить, и нашла вас здесь.

– Что значит вчера? Как давно я здесь?

– Четыре дня. Доктор говорит, вам повезло, что вы остались живы.

– Четыре дня! – Он закрыл глаза, чтобы переварить новость. В ужасе он открыл их снова. Майкл! Он должен вернуться к Майклу. Как он смог так долго протянуть в одиночестве?

Он попытался сесть.

– Я должен идти, – настаивал он.

Ханна положила руку ему на плечо.

– Вам нужно отдохнуть. – Но мне нужно проверить моего… кота.

Ханна говорила со спокойной уверенностью:

– О коте не беспокойтесь. Когда я нашла вас, мне удалось связаться с вашей племянницей. Она значилась вашей ближайшей родственницей в университетском списке. И в ваших вещах нашли ключи. Не волнуйтесь. Она кормит кота.

– Она что!? – Йозеф с трудом принял сидячее положение, из всех сил стараясь не поддаваться удушающему страху. – Мне нужно домой, – настаивал он. – Я должен сейчас же вернуться домой!

– Это не очень хорошая идея, – предупредила Ханна. – Уверена, доктор не захочет, чтобы вы уезжали. Вы все еще очень слабы.

Но он не слушал ее и уже стал подниматься с кровати, покачиваясь на ослабевших ногах. Он крепко цеплялся на спинку кровати, тяжело дышал, в голове кружилось при каждой попытке обрести равновесие.

– Профессор, прошу вас, – взмолилась Ханна, – вам на самом деле нужно полежать.

– Я иду домой, – так решительно заявил он, что она отступила, очевидно, понимая, что она не сможет его переубедить. Пошатываясь, он подошел к платяному шкафу в палате и, задыхаясь, вытащил рубашку. – Вы можете помочь мне, или просто стоять и смотреть, но в любом случае, я оденусь.

Щеки Ханны порозовели, когда он расстегнул надетую на него больничную пижаму, стянул ее и обнажил покрытую сыпью грудь. Нехотя она потянулась за оставшейся в шкафу одеждой и помогла ему одеться.

– Мне кажется, по крайней мере, мы должны найти врача, чтобы он осмотрел вас, пока вы не ушли, – сказала она.

В ответ Йозеф вышел из комнаты и зашаркал по коридору.

Голос Ханны последовал за ним:

– Пожалуйста, профессор вам нужно вернуться в постель. У вас еще могут быть галлюцинации.

– Я иду домой.

– Ну, я не стану вам помогать, – заявила она, пока он продолжал ковылять по коридору. – Вам нужно оставаться в больнице.

Десять минут спустя возмущенная Ханна помогала Йозефу, он с усилием одолевал дорогу домой. Его дыхание становилось хриплым и затрудненным, когда он передвигал ногами, снова тяжело опираясь на нее. Все ее опасения остались без внимания.

Когда они свернули на его улицу, Йозеф испытал облегчение при виде родной парадной двери. Но продлилось оно недолго. Возле дома стояла определенная черная машина. Он сразу ее узнал. Это машина Генриха.

Они оба остановились и уставились на нее. Его охватил ужас. Наверняка, они нашли его, нашли Майкла. Ингрид и ее нацист. Иначе, зачем он здесь?

Ханна выглядела смущенной и озвучила его собственные опасения: