Имперская окраина - Василий Сахаров

Сотник растерялся, но я был прав, и возразить ему было нечего. Отказаться от поединка уже нельзя, а его перенос мог быть истолкован как трусость. Ну и, поскольку в среде хороших наёмников, какими являлись агнейцы, репутация ставится выше денег, чинов и заслуг, выхода у Корцвэ не было, и он произнёс:

– Бьёмся, как только вернётся герцог. Насмерть. В крепостном дворе. Пехотный доспех, щит, кинжал и корт.

Резко развернувшись, наёмник удалился, а я сел поближе к огню и усадил рядом своего нового друга. Молодые дворяне, которые наблюдали за всем происходящим, незаметно исчезли, видимо, побежали разносить по крепости весть о поединке. Я был уверен, что выиграю очередную дуэль, а потому не суетился и ждал появления сюзерена.

Гай Куэхо-Кавейр вернулся в Содвер через сорок минут. Вслед за ним в крепости стали появляться командиры наиболее крупных отрядов и укрепрайонов, среди которых были мои товарищи-гвардейцы, временный командир Северной бригады барон Нунц Эхарт и начальник штаба нашей армии барон Алекс Хиссар. После короткой беседы с герцогом, который не мог отменить поединок чести, я посетил арсенал. Здесь облачился в стандартный защитный комплект имперского пехотинца, выбрал хороший кинжал, обнажил корт из отличной стали и вышел на замковый двор.

Пришла пора разобраться с наглым наёмником, но герцог молчит. Прошло уже полминуты с того момента, как Гай задал нам вопрос о примирении, и он будто в ступор впал. Может, ждёт кого-то? Точно. Вон на стену вышел полковник Иоганн Кратт, который желает посмотреть на бой. Все зрители, коих вокруг около трёхсот человек, замерли. Воины, офицеры и маги жаждут развлечения, и я им его предоставлю.

– Сходитесь! – звучит команда герцога.

Мой противник человек опытный, и он сразу же переходит в атаку. Быстрое сближение. Его щит выставлен вперёд, и, когда дистанция между нами сокращается до полутора метров, в низкой стойке он резко пригибается к земле и делает выпад. Каждое движение агнейца выверено, и если бы перед Корцвэ сейчас стоял Кетиль, то наёмник, вне всякого сомнения, достал бы барона. Но я не молодой Анхеле, поэтому замысел противника мне был ясен, лишь только он начал движение. Глаза моего противника выдали его. Поэтому мой выпуклый прямоугольный щит с круглым бронзовым умбоном вовремя опускается вниз, и острие вражеского корта бьёт в металл.

Дзанг! – по крепостному двору разносится звук удара, и следом второй. Это я нанёс базовый диагональный удар в голову противника, но он встретил мой меч верхней кромкой своего щита.

«Отлично! – совершенно спокойно подумал я. – Противник хороший. С ним будет интересно. Жаль только, что надолго его не хватит».

Размен ударами. Клинки встречаются, и мы с сотником одновременно, словно копируя наши движения, делаем шаг назад. Затем кружим по двору Содвера, вновь проводим пробные атаки, и, когда мне показалось, что я просчитал стиль и уровень подготовки моего противника, приходит время по-настоящему решительных действий.

Щит вперёд! Я надвигаюсь на агнейца и делаю выпад в голову противника. Всё происходит быстро, я двигаюсь немного резче и быстрее, чем Корцвэ, благо подготовка у меня посерьёзней, а опыта не меньше, чем у него. Наёмник отскакивает, но мне прекрасно видно, что он немного растерян. Видимо, сотник не ожидал от меня подобной прыти и теперь, вероятно, клянёт свой чересчур длинный язык. Ну-ну, только поздно.

Шаг на врага. Мой щит бьётся в щит противника. Грохот. Сильная отдача. Толчок. И сотник отступает. Ещё шаг. Новый удар, и мой корт ударяет в левый бок Корцвэ. Сталь скользит по латам, находит в них щель и на пару сантиметров проникает в тело. Сотник отскакивает, но я не отстаю и наношу очередной удар щитом. Левая рука содрогается. И от правого плеча с одновременным поворотом корпуса тела я наношу чёткий горизонтальный удар. Конечно, лучше было бы, если бы бой шёл на более привычных для меня ирутах, но и так всё неплохо идёт. Клинок соприкоснулся с круглой каской сотника. Есть! Достал! Пробить металл не смог, клинок съехал вниз, но мой противник контужен. Теперь-то он точно мой, и я продолжаю.

Удар! Второй! Третий! Сотник парирует каждый, но заметно, что он слабеет, работает на автомате и не надеется на успех. Обречённость – вот что я вижу в его глазах. Мне это нравится, и я не останавливаюсь ни на миг, а наоборот, всё время увеличиваю темп. И как только мой корт вновь соприкасается с каской сотника и тот опять отступает, я резко опускаюсь на левое колено, всем телом подаюсь вперёд и делаю быстрый выпад. Клинок проскальзывает под щитом и короткой кольчужной юбкой Корцвэ и снизу вверх проникает в живот агнейца. Рука толкает его вперёд. Ещё и ещё, так, чтобы сталь поглубже вошла в плоть. И можно сказать, что на этом поединок окончен.

Крик боли! В мой адрес из уст сотника летит злое проклятие, и он из последних сил пытается достать меня мечом. Однако, бросив уже ненужный мне щит и оставив в теле врага корт, я откатываюсь в сторону и встаю на ноги. Корцвэ упал на колени, и из-под его доспехов на серые булыжники крепостного двора с редкими вкраплениями снега обильно льётся кровь. Хм! Словно из кабана.

Зрители на стенах и башнях по-прежнему молчат. Они ждут дальнейшего развития событий, а вариантов всего два. Первый – добиваю сотника. Второй – прощаю его и позволяю ему жить дальше. И если бы здесь и сейчас находился благородный принц из сказок, то он наверняка простил бы сотника, и тот, в благодарность, стал бы ему верно служить. Но жизнь – не сказка, хотя мир вокруг магический и здесь многое не так, как на моей родине, планете Земля. И я прекрасно понимаю, что даже если сохраню Корцвэ жизнь, то он, подлая натура, всё равно затаит на меня зло и постарается отомстить. Оно мне надо? Конечно нет, ибо конкретно этот наёмник не нанхас, с коим можно договориться при посредничестве ламии, и не пиратский капитан, который служит за титул и собственную жизнь. Нет, это подлец, который за спиной гадости говорит и слухи распускает. Такого под контролем не удержать. Так что одним врагом меньше, и то хорошо, а недоброжелатели и боевые товарищи сотника, которые наблюдают за мной со всех сторон, пусть знают, что нечего язык распускать и не стоит становиться врагом Уркварта Ройхо. Поэтому мне придётся действовать жестко и напоказ, чтобы каждый гад, который думает о том, что можно плюнуть мне в спину, вспоминал этот день и незавидную участь сотника Иллиха Корцвэ. Вспоминал и представлял на его месте себя.

В моих руках оказывается стальной кинжал, и под взглядами сотен людей я неспешно приближаюсь к наёмнику. Ногой выбиваю из его ослабевших рук корт и обхожу противника со спины. Затем левой ладонью фиксирую его подбородок, и лезвие двадцатисантиметрового клинка чертит на шее Корцвэ кровавую полосу. Всё! Дело сделано. Удар коленом в спину противника – и лицом вниз он валится на камни. Кинжал падает на его тело, и я, не обращая внимания на редкие одобрительные крики со стороны офицеров армии герцога и недовольное бурчание наёмников, отправляюсь к своему сюзерену, который объявляет меня победителем.

Зрители расходятся. Офицеры отправляются на военный совет. Солдаты гарнизона продолжают тянуть службу. А воины из сопровождения прибывших в Содвер командиров, в том числе и мои кеметцы с Херри Мианом, который не участвовал в рейде на север, слишком он стар, обсуждая поединок, двигаются в сторону казарм.