Когда жизнь подкидывает тебе лимоны - Фиона Гибсон

— Не люблю играть в «угадайку», — говорю я.

— Почему?

— Потому что, — заявляет Крисси прежде, чем я успеваю открыть рот, — в нее играют только те, кто считает, что они выглядят моложе своего возраста.

Я поворачиваюсь к ней, приятно удивленная ее сегодняшним настроем. «Мы не говорим „нельзя“, как принцип воспитания и зубная паста с экстрактом полыни существенно оживили мое представление о ней, но, как выясняется, она еще прикольнее, чем я думала».

— Ты абсолютно права, — говорю я. — Я всегда ненавидела «угадайку», но не могла понять почему.

— Она раскачивает тщеславие, — выдает Крисси.

— В точку!

— А он напрашивается на комплименты, — добавляет она, подмигивая.

— Да вы просто угадайте, — хмурится Тони.

— Сорок пять? — брякает Крисси.

— Полегче! — восклицает он. — Нам сорок два!

— Ну, извините, — говорит она. — Я действительно в этой игре ни бум-бум.

Можно было предположить, что на этом вопрос исчерпан, но, судя по всему, мужчины крепко застряли на теме возраста и теперь громко рассуждают о том, насколько «естественно» мы выглядим.

— Здорово, что вы не из тех, кто себя кроит и перекраивает. Я имею в виду, что мужчинам стареть гораздо легче, — замечает Гас.

— Вот как? — спрашиваю я. — И почему же?

— Мы не заморачиваемся. Пусть идет как идет. И никаких проблем.

Я ловлю взгляд Крисси, она тотчас понимает намек и начинает надевать куртку.

— А как, по-вашему, это бывает у женщин? — спрашивает она.

— Они ведут отчаянную борьбу, — хихикает он. — Моя бывшая что только с собой не делала — ботокс, массаж, жуткий пилинг, при котором снимался верхний слой…

— Верхний слой чего? — с обеспокоенным видом интересуется Тони.

— Кожи лица, — с содроганием объявляет Гас, вознаграждая себя огромным глотком пива. — Ты, Вив, как я вижу, не паришься на эту тему, — добавляет он. — Я про косметические процедуры.

— Так уж видно?

Черт меня дернул назвать себя. Если я намерена тусоваться в общественных местах, надо как-то следить за языком.

— Ага. Ты такая свеженькая, не то что другие. Выглядишь отлично, точно…

— Спасибо, — любезно говорю я.

— …на свой возраст, — договаривает он.

Я еще раз благодарю его, когда мы с Крисси направляемся к выходу из паба, потому что женщине, само собой, следует быть признательной за любой паршивый комплимент, отпущенный в ее адрес.

На улице я хватаю Крисси под руку, и мы хохочем.

— Вот и погуляли! — объявляет она, и мы быстрым шагом движемся в сторону дома.

— Я так рада, что одна и могу снова ходить на свидания, — с улыбкой говорю я.

— Шутишь? Ты серьезно думаешь, что готова к этому?

— Я никогда не буду к этому готова! — восклицаю я. — Но вечер удался…

— Это точно. Давай повторим как-нибудь…

— Только в другом месте, — предлагаю я, и она хохочет.

— Договорились. А знаешь что, — она лукаво улыбается, когда мы идем вниз по улице, — ты действительно хорошо выглядишь — для своего возраста.

Среда, 13 ноября

Как и было условлено, Ник приходит, когда у Иззи собрание «брауни», и мы детально прорабатываем рекламную кампанию. Я уже набросала черновик пресс-релиза и отправила его Ханне на согласование. Вчера вечером мы с плотниками, приятелями Спенсера, заглянули в музей, и мальчики сделали замеры для базового подиума. В порядке оказания помощи музею — слухи о погроме разлетелись быстро — поставщики готовы предоставить материалы по бросовым ценам. Это значит, что данное учреждение пусть не пользуется особой популярностью, но дорого людям, и посредством шумихи, поднявшейся в СМИ, борец за свободу горностаев оказал-таки ему услугу.

Так что, похоже, картина уже начинает вырисовываться, хотя мне по-прежнему с трудом в это верится. Сотрудники музея — я не имею в виду Айлу и Ханну — в своей массе люди неповоротливые и действуют как в тумане, очевидно, функционируя по законам «музейного времени». Я не самый расторопный человек на земле, но скрежетала зубами и впивалась ногтями себе в ладони, когда милейший убеленный сединами бородач втолковывал мне, причем так ме-е-едленно, что я чувствовала, как кожа теряет остатки коллагена, что экспозиция будет располагаться в заднем южном крыле. Объяснения растянулись на сорок пять минут, а хватило бы и меньше тридцати слов.

Возможно, причина во мне — я уже привыкла к осмысленно динамичной и довольно шумной атмосфере, установившейся в штаб-квартире «Флаксико» в последнее время. Я ввожу Ника в курс дела и сама страшно радуюсь тому, что могу делиться с ним всеми подробностями. Он внимательный слушатель: посмеивается, улыбается и вставляет замечания.

— Вскоре новость появится в Интернете, — напоминаю ему я. — Надо рассказать Пенни прежде, чем это произойдет.

Я больше не называю ее «ваша мама», потому что это глупо, и он, в конце концов, уже давно взрослый человек.

— Согласен, только надо выбрать подходящий момент, — говорит он, — и, мне кажется, это лучше сделать вам.

— Хорошо. — Я натужно улыбаюсь. — Пенни хорошо отреагирует, как считаете?

— Не сомневаюсь. Она будет абсолютно счастлива…

— Если с ней будут советоваться, — договариваю я. — На мой взгляд, ей хватит времени включиться в процесс. Нужно найти моделей, а это, как выясняется, сложнее, чем я предполагала, — агентства нам не по карману. Потом прически и грим. Хочется, чтобы все выглядело профессионально…

— Конечно.

— Будет обидно, если из-за убогого вида все пойдет насмарку, поэтому я думаю, что мне придется задействовать все свои связи. Когда разберемся с этим, надо будет отобрать наряды и скомпоновать их. В этом я полагаюсь на Пенни.

— Верно, — говорит Ник, — в конце концов, это ее конек.

— И принципиально важно, — киваю я. — Я имею в виду, что это ее стиль. Она создала его, поэтому она будет нашим… — Я замолкаю, пытаясь подобрать нужное слово. — …креативным директором.

— Главным креативным директором, — предлагает он, и мы улыбаемся.

Это так правильно, что Ник находится рядом, держит руку на пульсе и поддерживает меня. И в то же время не переступает границ. Когда мы с Энди были вместе, я часто уступала ему, и сейчас это представляется мне такой глупостью. Какой бы вопрос ни становился предметом споров в годы нашей совместной жизни — покупка кафеля для ванной или к чьим родителям поехать на Рождество, — его мнение, как правило, брало верх. Выбор фильмов, ресторанов и мест отдыха — у меня были свои предпочтения, но Энди всегда поворачивал дело так, что его доводы оказывались убедительнее. Я стала какой-то бесхребетной, и сейчас мне за себя стыдно. Проблема состояла в том, что я — женщина, или же это был вопрос его профессиональной состоятельности? Пожалуй, я никогда не отличалась особой уверенностью в себе. В той или иной мере я всегда испытывала беспокойство — родители, хотя и любили меня, никогда не внушали мне, что я способна всего добиться. Возможно, мне льстило, что я встретила такого мужчину, как Энди, и удачно вышла замуж. Но сейчас все стало по-другому: я впервые в жизни чувствую себя ответственной за собственную судьбу, и это упоительное ощущение.