Дегустаторы смерти - Вадим Филоненко

– Люди не способны жить в Зоне. А вообще, войдем, узнаем, кто там, – я сделал шаг к крыльцу, но Сало схватил меня за предплечье, останавливая.

– Погоди, Игорек, – он перешел на шепот, опасаясь, что услышит неизвестный и потому страшный обитатель дома. – Пошли отсюда. Вернемся к нашим…

Я раздраженно выдернул свою руку. К нашим! Лично у меня тут наших нет. Сумрак и компания – враги, такие же опасные, как и порождения Зоны.

– Уходи, если хочешь, – я поднялся на крыльцо.

Входная дверь уцелела. Я даже подумал поначалу, что она заперта на замок, но нет, створка просто была плотно закрыта.

Сердце забухало в груди, под ложечкой засосало. Я невольно задержал дыхание и открыл дверь. Сало испуганно сопел за спиной.

Мы осторожно вошли на веранду.

Никого.

Толик перестал сопеть и задышал нормально. Я тоже перевел дух и осмотрелся.

Прежде веранда явно служила одновременно прихожей и летней столовой. В углу притулилась вешалка с каким-то шмотьем, стоял сундук для обуви. Вдоль окон вытянулся стол. В целом тут оказалось довольно чисто – ни заросших паутиной углов, ни мусора под ногами, как должно быть в заброшенном давным-давно жилище.

Вернее, грязь имелась, но местами. Например, одежда на вешалке потемнела от пыли, зато пол был относительно чистым. И стоящий посреди веранды стол протерт. А на оконных стеклах серели разводы, словно их пытались не слишком умело помыть.

– По ходу тут кто-то убирался, причем не так давно, – пробормотал Толик.

В углу веранды стояло мусорное ведро. Я приподнял крышку, заглянул внутрь. Несколько пустых консервных банок из-под тушенки – обычных, не самых плохих консервов. Я такие тоже с собой в Зону беру. На стенках верхней еще свежий жир. Он начал портиться, но развоняться на всю катушку не успел.

– Ее съели дня два-три назад, – прикинул я. – И, судя по полу, последний раз убирались тогда же.

– Раз тушенка, значит, человек? – полуутвердительно спросил Сало.

– Похоже на то. Давай посмотрим в комнате.

…Хозяин дома был там. Сидел за столом, уронив пробитую пулей голову на столешницу. Труп выглядел свежим – вчерашним, не дольше. Рука все еще сжимала пистолет.

Пистолет! Возможно, в нем остались патроны! Эта мысль заставила шагнуть вперед. Очередное разочарование – магазин был пуст. Бедолага пустил себе в голову последнюю пулю.

– А ведь я знаю его, – заговорил Сало. – Это Тихон Стрельников. Стрелец.

– Хороший сталкер… э… был, – кивнул я.

Одиночка вроде меня, он пропал примерно месяц назад. Уж не знаю, какая нелегкая загнала его в Боровой, но в этом доме Стрелец явно прожил не меньше двух недель. Видать, не смог найти выход из «спортлото», застрял тут. Питался консервами, которые взял с собой. Вот, где брал воду, непонятно. Может, нашел колодец. Вообще-то, местную воду в Зоне пить не рекомендуется, но внутри «лото» всё по-другому, тут свои законы.

– А почему он?.. – Сало не осмелился произнести «покончил с собой».

– Может, еда закончилась, а умирать с голоду не захотел. Но скорее всего, просто сдался. Не мог больше бороться. Потерял надежду и…

– Сдался всего за день до спасения, – Толя покачал головой.

– За день до нашего прихода, – поправил я. – Это не одно и то же.

– Думаешь, мы, как и он, застрянем тут навеет… надолго? – торопливо поправился Сало.

– Хрен знает.

Мы помолчали.

– Похороним его? Или оставим так? – первым заговорил Толя.

– Закопаем во дворе, – решил я.

Когда поднимали тело, я заметил на столешнице какие-то каракули. Стрелец начертил их ножом. Понятно, бумаги с ручкой не нашел, вот и заменил, чем смог.

Ладно, это потом, сперва могила.

Мы уже заканчивали копать, когда нас разыскал Архимедик.

– Вот вы где, – он покосился на Толю и покашлял. Наверное, рассчитывал застать меня одного. Никак отмычки затеяли новый заговор…

Архимедик помялся, но при Сале говорить не решился. Вместо этого спросил:

– А чего закапываете?

– Да так, труп один, – откликнулся Толя.

– Что?!

Пришлось рассказать ему про Стрельца.

– Не знал его, но светлая ему память, – Архимедик ушел.

Мы вернулись в дом и принялись рассматривать начерченные Стрельцом каракули. Несколько очень схематичных рисунков в два ряда.

– Вот эта кривоватая башня, скорее всего, каланча, – предположил я. – Мы проезжали такую, помнишь? Она торчала на пустыре напротив многоэтажек.

Рядом с башней был накарябан шалаш и загогулина, которая напомнила мне рога. Между каланчой и шалашом стоял крестик. Снизу шли еще несколько картинок: виселица с человечком и две непонятные каракули.

Сало указал на волнистую линию:

– Это, по ходу, змея. А это, – он ткнул пальцем в нечто круглое, – тарелка с чем-то… супом или… э… студнем, – Толик хмыкнул и пошутил: – Ведьминым.

– Точно! Слушай, а ведь Стрелец так изобразил аномалии! Виселица – «удавка». Тарелка и в самом деле «студень». А вот эта змея – «кобра»! Смотри, что получается. Он нарисовал конкретное место на Центральной улице – мы его проезжали несколько раз – и рядом три аномалии, которые являются шариками в барабане «спортлото».

– Выходит, Стрелец нашел, где расположен выход! – подхватил Толик. – Возле каланчи! Погоди… Но почему он сам тогда не ушел отсюда?

– Стрелец был один, – многозначительно сказал я.

– И что? – не понял Толя.

– У него не было отмычек, на которых можно проверить, безопасен ли выход. А сам он не рискнул. Предпочел пулю, и я его понимаю – не так болезненно, как «кобра» или «удавка».

Толя загрустил, поскучнел. Я понял, о чем он думает: «В отличие от Стрельца у нас есть отмычки, и кому-то из них – из нас! – придется погибнуть, чтобы вышли остальные…»

– Пойдем, расскажем всем, – после паузы предложил я. – По-другому все равно никак. Иного выхода нет.

У телег никого не оказалось, кроме Сумрака и Утюга. Мы с Салом рассказали им о своем открытии.

– Каланча, значит. Ну пойдем, глянем, – предложил Коля.

– А остальных не будем ждать? – удивился Сало. – Может, собрать всех, и уж тогда…

– Нет, – отрезал Сумрак. – Сперва сами поглядим.

То, что Стрелец изобразил, как шалаш с рогами, оказалось маленьким бревенчатым магазинчиком с остроугольной высокой крышей. Чем тут торговали до Посещения, я так и не понял. Вывеска совсем стерлась, а по антуражу догадаться было сложно. Над входной дверью висело потрепанное погодой чучело – голова оленя с ветвистыми рогами, а на заросшем газоне во дворе красовались два керамических лебедя – черный и белый, вернее, серый от грязи. Также во дворе почему-то стояли покосившиеся деревянные кабинки туалетов без начинки, лежали штабелями доски.