Эволюция красоты. Как дарвиновская теория полового отбора объясняет животный мир – и нас самих - Ричард Прам

Все эти рассуждения об эволюции половых органов уток ведут к еще одному, куда более широкому вопросу: почему большинство птиц полностью утратили совокупительный орган? Как это могло произойти? И каковы эволюционные и эстетические следствия этой утраты? И вновь концепция эстетической эволюции и сексуальной автономии позволяет взглянуть на эту проблему с новой, интересной точки зрения.

Исходно птицы унаследовали совокупительный орган[177] от своих динозавровых предков, однако где-то в промежутке от 70 до 66 шести миллионов лет назад он был утрачен у наиболее позднего общего предка группы Neoaves, к которой принадлежат более 95 процентов всей мировой фауны современных птиц. Нам ничего не известно об экологии и морфологии ближайших предков птиц, у которых произошла утрата пениса, поэтому непосредственное изучение этого эволюционного события крайне затруднено. Но это вовсе не означает, что мы не можем добиться какого-либо прогресса, размышляя о нем.

Вполне вероятно, что пенис исчез по той простой причине, что он больше не был нужен – подобно тому, как редуцируются глаза у пещерных рыб. Но копуляция очень важна для репродуктивного успеха, поэтому мы должны прежде всего задаться вопросом: какой вид отбора может быть направлен против наличия совокупительного органа?

Может статься, что у Neoaves этот орган был утрачен в силу того, что самки устойчиво отдавали предпочтение самцам без пениса. Почему же? Если одно из первейших назначений пениса – препятствовать выбору самкой полового партнера путем принудительных копуляций, как это наблюдается у многих водоплавающих птиц, то предпочтения самок, направленные против подобного вмешательства, могли эволюционировать для снижения подобных угроз сексуальной автономии самок. В следующих двух главах мы подробнее сосредоточимся на том, как самки с помощью выбора полового партнера могут изменять и физический облик, и поведение самцов таким образом, чтобы усиливать собственную сексуальную автономию. Но каким бы ни был эволюционный механизм, утрата совокупительного органа влечет за собой совершенно определенные последствия для сексуальной автономии у птиц.

Освобождение от пениса означает, что для попадания спермы самца в клоаку самки требуется активное содействие самой самки. Дело в том, что хотя даже лишенные пениса самцы птиц могут делать принудительные садки и насильственно извергать сперму на наружную часть клоаки самки, тем не менее они не способны обеспечить ее проникновение внутрь половых путей самки или заставить ее принять сперму, расширив клоаку. У более 95 процентов видов птиц, лишенных пениса, самки способны удалять нежелательную сперму из своего полового тракта. Например, домашние куры могут избавляться от спермы[178] после принудительных копуляций. Попытки сексуальных домогательств и принуждения существуют и у птиц без пениса, при этом самки нередко тяжело травмируются, сопротивляясь попыткам насилия, однако утрата пениса все же привела к практически полному прекращению насильственного оплодотворения. Таким образом, за счет утраты пениса самки Neoaves в целом одержали победу[179] в конфликте полов за контроль над оплодотворением.

Каковы же эволюционные следствия этой расширенной сексуальной автономии? Интересно, что теперь мы можем вернуться к наблюдению Дарвина из «Происхождения человека…», взглянув на него под совершенно новым углом: «Вообще птицы являются самыми эстетичными из всех животных, исключая, конечно, человека, и вкус к прекрасному у них почти одинаков с нашим»[180].

Учитывая, что птицы принадлежат к числу немногих групп животных, которые в ходе эволюции приобрели одновременно и сложные сенсорные системы, и развитые когнитивные способности, и широкие возможности для полового отбора благодаря утрате совокупительного органа, я вовсе не считаю случайным совпадением, что птицы превратились в «самых эстетичных из всех животных, исключая, конечно, человека». Необратимое расширение сексуальной автономии самок птиц, ставшее возможным вследствие утраты самцами пениса, может служить наиболее мощным объяснением эстетической эволюционной экстравагантности птиц.

Эта самая эволюционная экстравагантность, возникновение которой предсказывает гипотеза «красоты просто так», могла, в свою очередь, способствовать взрывному видообразованию и эстетической радиации птиц, что помогает понять, почему лишенные пениса птицы представляют собой наиболее процветающую и успешную группу наземных позвоночных с точки зрения видового разнообразия. Разумеется, существует и множество других факторов, благоприятствующих эволюционному успеху и стремительной радиации птиц, таких как способность к полету, экологическая диверсификация, миграции, вокализация и способность к ее обучению. Однако любые будущие исследования, посвященные проблеме эволюционного успеха и разнообразия птиц, должны обязательно включать в себя и изучение роли эстетической эволюции, равно как и выявление эволюционной значимости утраты пениса у современных птиц.

Еще одно поразительное наблюдение, касающееся сексуальной автономии самок тех видов птиц, которые лишены совокупительного органа, заключается в том, что эта автономия четко коррелирует с социальной моногамией, при которой и самец, и самка вносят существенный вклад в виде затрат времени, энергии и ресурсов на выращивание их общего потомства. Традиционное объяснение эволюции птичьей моногамии связано с важной особенностью биологии птиц из группы Neoaves: в отличие от рептилий, птицы этой группы приносят потомство, которое в начальный период жизни совершенно беспомощно и полностью зависит от родительской заботы. Эти беззащитные птенцы, которых орнитологи называют «гнездовыми», настолько уязвимы для хищников, что вырастить их нужно очень быстро – иначе все они будут съедены прежде, чем встанут на крыло. Наличие двух родителей помогает растить и защищать потомство в наиболее критический период существования птенцов и дает возможность ускорить их развитие вплоть до момента, когда они способны будут покинуть гнездо.