Честь - Элиф Шафак

– Я могу на тебе жениться. Моя жена не будет возражать. Она обрадуется, узнав, что в доме появится еще одна женщина.

Джамиля зажгла сигарету, затянулась и выпустила колечко дыма. Когда она передавала ему сигарету, он успел погладить ее руку кончиками пальцев.

– С твоей стороны очень великодушно сделать мне предложение, – улыбнулась она. – Но я предпочитаю ничего не менять в своей жизни.

Он метнул в нее пронзительный взгляд, но промолчал. Когда он снова заговорил, выпуская дым из ноздрей, голос его слегка дрожал.

– Границу мы пересекали вчетвером. Тебе рассказали, что случилось с одним из нас?

Джамиля покачала головой. Она была совсем не уверена, что хочет это слышать.

– Он наступил на мину. Это самое худшее, что может случиться, поверь мне. Я не боюсь, что меня застрелят. Не боюсь оказаться в тюрьме. Я боюсь только наступить на мину. Но этому не бывать, я знаю. Когда придет мой час, мое тело зароют в землю в целости и сохранности, с руками и ногами. И никому не придется ползать по земле и собирать мои потроха.

Не зная, как реагировать на его слова, она спросила:

– У тебя есть дети?

– Три сына. Скоро родится еще один. Если будет на то воля Аллаха.

– А дочери у тебя есть?

– Есть, целых четыре. – Он закашлялся, и лицо его перекосилось от боли. – Я должен вернуться. Я им нужен.

– Ты нужен им здоровым и сильным, а не слабым и больным. Ты должен поправиться. Потом можешь уходить.

– Я слышал, что болтают о тебе люди. Они считают, что твой муж – джинн и что он прилетает к тебе в безлунные ночи. Это он научил тебя составлять всякие зелья, верно?

Джамиля достала из шкафа медный поднос, поставила на него чайник, сковородку с яичницей, положила плоскую лепешку и отнесла поднос раненому.

– Муж-джинн… – повторила она и невольно улыбнулась. – Придумают же… Боюсь, я тебя разочарую. Увы, я самая заурядная женщина, и жизнь моя куда скучнее, чем ты думаешь.

Едва произнеся эти слова, она о них пожалела. Было бы лучше, если бы этот человек считал ее необычным созданием, женщиной, не похожей на всех прочих. Не стоит показывать кому бы то ни было, в том числе и ему, свою беззащитность, свою уязвимость, свою ранимость. Если люди знают, что твое сердце сделано из стекла, они непременно его разобьют.

В тот день, когда обитатели заброшенного дома были арестованы, Тобико тоже оказалась в полицейском участке, но, в отличие от всех остальных, вскоре после освобождения исчезла. Никто не знал, где она. От отчаяния Юнус даже осмелился постучать в дверь дома, стоявшего по соседству с пресловутым особняком. Дверь приоткрылась, и какой-то старик выглянул в щелочку, не снимая дверной цепочки.

– Простите, сэр, что побеспокоил вас, – пробормотал мальчик. – Я ищу свою подругу. У нее темные волосы и много татуировок. Она жила вон в том доме.

– Ты имеешь в виду этот притон извращенцев?

– Д-да, – неуверенно кивнул Юнус.

– Не знаю я никакой татуированной девицы с темными волосами, и знать не хочу! – завизжал старик. – Надеюсь, вся эта шваль убралась отсюда навсегда! Давно надо было их выкурить!

Дверь с шумом захлопнулась.

Тогда Юнус решил самостоятельно обыскать весь город. Он объезжал на своем велосипеде улицу за улицей, заглядывая в лица всем девушкам, хоть отдаленно напоминающим Тобико. Он бродил по универмагам и супермаркетам, заходил в книжные магазины и прачечные, но поиски оставались безрезультатными.

Однажды, в начале мая, он свернул на Кингслэнд-роуд поблизости от кинотеатра «Рио», мысленно витая в каких-то туманных далях и грезя о встрече с Тобико. Его рассеянный взгляд упал на парочку, которая стояла у цветочного лотка, выбирая цветок в горшке. Оба стояли к Юнусу спиной, но внезапно он почувствовал, что не в состоянии отвести от них взгляд.

Мужчина протянул руку и нежно погладил запястье женщины. Она льнула к нему всем своим хрупким телом, голова ее клонилась к его плечу. Юнус внезапно ощутил, как внутренности его болезненно сжались, а уши вспыхнули. Каштановые волосы женщины, ее зеленое платье с рукавами-фонариками и золотыми пуговицами, изгиб талии, грациозные движения рук – все это было ему слишком хорошо знакомо. Сердце мальчугана затрепетало, как бабочка. Он словно прирос к месту, беззвучно двигая губами.

Мужчина привлек женщину к себе и прошептал что-то ей на ухо, касаясь губами ее шеи. Короткое, мимолетное прикосновение, возможно случайное, застенчивое и невинное, заставило женщину повернуть голову и улыбнуться. На ее правой щеке заиграла ямочка.

Мама.

Юнус развернул велосипед и что есть мочи налег на педали. Он был в шоке, но из волн паники, захлестнувших его с головой, внезапно вынырнула мысль о том, что никогда прежде он не видел маму такой. Такой сияющей. Такой счастливой. Бесспорно, эта женщина была его матерью и все же разительно от нее отличалась. Эту женщину окружала аура радости, не менее яркая, чем цветы, которые она покупала.

Вечером, когда Юнус вернулся домой, он был бледен и молчалив, как восковая статуя. Искендер и Эсма подшучивали над ним, заявляя, что его надо поместить в Музей мадам Тюссо. Пимби испугалась, решив, что у сына желудочный грипп, и попыталась напоить его мятным чаем. Но Юнус от чая отказался и, не обращая внимания на колкости брата и сестры, отправился спать непривычно рано.

В ту ночь он снова описался.

Ближе к вечеру Джамиля отправилась в лес собирать хворост. На обратном пути она присела на камень и задумалась. За пояс у нее было заткнуто письмо, и сейчас она вытащила его и принялась скользить по строчкам невидящим взглядом, словно надеясь, что они исчезнут. Но в отличие от кошмаров, преследующих ее во сне, письмо было реальным. Оно было таким же реальным и таким же зловещим, как горы, обступившие ее со всех сторон. Джамиля в очередной раз принялась читать:

Джамиля, дорогая моя сестра!

Наверное, за эти годы я послала тебе не меньше сотни писем. У меня бывали хорошие дни и бывали дурные дни. Но ни одно из писем я не писала с таким трудом, как это. Сестра, я встретила другого мужчину. Прошу тебя, не спеши осуждать. Дай мне шанс объяснить, что произошло, хотя я не вполне уверена, что понимаю это сама. Только тебе одной я могу довериться. Больше никто не знает. Я схожу с ума от страха. И в то же время меня переполняют радость и надежда. Как это может быть?

Раньше я думала, что мое сердце высохло, словно кусок кожи, слишком долго пролежавший на солнце. Думала, что не способна любить никого, за исключением тебя и моих детей. Но когда я встретила его, все изменилось. Теперь мне кажется, будто я знала его целую вечность. Мои чувства невозможно передать словами. Я пыталась не думать о нем, но у меня ничего не получилось.