Славянский Сокол - Сергей Самаров

– Хозяин так и сказал, что купил мальчиков высокий славянин, пришедший вместе с победителем турнира стрельцов.

– А ты что?

– А я сказал, как ты велел.

– Что сказал?

– Сказал, что вчера вечером видел, как вы выезжали из города большой кавалькадой, в сопровождении франкских конников. Ты же сам сказал хозяину, что вечером уезжаешь…

– Я и так уехал. Запомни это, – сказал Ставр, сунул в руку слуге монетку и тут же ткнул его посохом под ребра. – И забудь, что я сегодня приходил. Не то я пришлю к тебе старшего брата…

– Не говори ему про меня, – взмолился слуга.

Ставр, не ответив, повернулся и пошел вдоль забора. Барабаш, не понимая, поспешил за ним, а слуга работорговца торопливо закрывал ворота на все засовы.

– Когда ты с ним договориться успел? – спросил Барабаш.

– Когда время экономишь, все можно успеть… – расплывчато ответил волхв.

– А откуда ты его старшего брата знаешь?

– Я многих в окрестных землях знаю.

– А кто у него брат? – не унимался любопытный стрелец.

Ставр остановился.

– А брат у него личность известная – кат нашего князя хозарин Ероха. Пойдем, по случаю удачного дела выпьем по кружечке дармового вина. Будем надеяться, что ярл Райнульд не отправится сегодня же в Рарог, а пожелает сначала побеседовать с Карлом. Ну-да, я, кажется, помог ему к такой простой мысли прийти… Поскольку выезжали мы из города в окружении франков, ярл обратится напрямую к королю. Это нам поможет сделать им обоим сюрприз…

Они подошли к знакомому трактиру как раз в тот момент, когда оттуда, пошатываясь, но достаточно стремительно разбегался народ. Ставр молча наблюдал странную картину, а Барабаш, не разобравшись, что происходит, весело выкрикнул:

– Эй, слуга! А ну-ка, налей нам по кружечке вина. Теперь-то мы можем уважить брата Феофана и спокойно выпить за его здоровый и долгий сон.

Можно было подумать, что Барабаш до этого от угощения монаха отказался.

Но слуга, шмыгая сизым носом, вылетел стремглав из дверей и направился вовсе не с кружками к новым гостям, а улепетывал по улице во всю силу своих тощих ног.

Из дверей раздался сильный грохот.

– Никак, столы кто-то ломает, – с тихим любопытством шагнул вперед Барабаш. – Брат Феофан, добрейшей души человек, угощает их от чистого сердца, а они перепиваются и буянят, как ляхи[39].

И он шагнул вперед, желая посмотреть на трактирную драку.

Но как раз в этот момент в дверном проеме показалось объемное тело брата Феофана.

– Вина моего захотелось?

И он с размаху ударил Барабаша в лоб своей дубинкой, добывшей ему немалую славу и еще большую выпивку. Стрелец рухнул на землю без сознания.

– Только божий человек ляжет чуть-чуть вздремнуть, – завопил монах благим матом, – как его тут же обокрадут!

Увидев перед собой Ставра, брат Феофан еще раз поднял дубинку, но опустить ее не успел, потому что на его голову уже опустился тяжелый посох волхва. Должно быть, дубинки турнирных бойцов были для монашеской головы недостаточно крепкими, а вот волховской посох пришелся в самый раз. Но и то он стоял в недвижении и с закрытыми глазами около минуты. И только потом у Феофана подогнулись ноги, и монах мягко и с плавным достоинством скатился через толстый зад на такую же толстую спину.

Ставр склонился над Барабашем, приводя его в чувство. Тут же еще несколько человек встало в круг. Стрелец сел и с трудом открыл глаза. Осмотрелся, соображая и вспоминая, что произошло.

– Пока монах спал, у него все вино выпили… – кто-то рядом рассказывал любопытному прохожему. – Он проснулся, просит принести ему под стол кружку и узнает, что вина нет. Весь трактир покрушил. Там, внутри, человек десять валяется. Он их тоже дубинкой окрестил…

Ставр помог Барабашу встать и стряхнуть со спины пыль.

– Запомни, друг мой, этот урок, – улыбнулся он. – Не возжелай дармовщины… Не то часто битым тебе быть…

Барабаш после удара сообразительность совсем потерял. И даже не вспомнил, что пить дармовое вино позвал его сам Ставр.

– Здесь, княже, только здесь… – Сфирка предложил Дражко садиться на коня во дворе дворца, где никто посторонний не увидит этого и где с крыльца забраться на высокого жеребца попроще, и придержал благородное животное за удила.

Дражко посмотрел на разведчика с добродушной усмешкой. Не ведает Сфирка, хотя рядом стоит, величины сил, переданных князю-воеводе Гориславом, не понимает, что в самом деле чувствует Дражко в себе мощь небывалую. Чувствует поддержку всех поколений предков, начиная с Гатала Великого, дело которых он продолжает. И велел вывести коня к красному крыльцу, перед которым уже выстроилась конная воеводская дружина вместе с дворцовыми стрельцами.

– Веди туда… Чтоб перед всеми… – показал Дражко на ворота и воинственно пошевелил усами, как шевелил, когда вел в бой дружины.

И сам направился к парадному выходу. Сфирка пожал недоуменно плечами, но поспешил выполнить приказ и вывел коня туда, где все наличные силы, что сумел собрать под своим вымпелом князь-воевода, были уже построены.

Князь запрыгнул в седло, не прикоснувшись к стременам, и внешне настолько легко, словно никакого ранения не было и в помине. Видел, что ждут дружинники именно этого, что больно было бы им наблюдать своего воеводу беспомощным. И вовсе не потому, что никогда раньше не был он ранен или не были ранены они, и не понимают, что такое рана. Нет, не в этом дело. Но никогда раньше северные тучи так густо не покрывали небо княжества. Угроза была очевидной и грозной, и дружинникам нужен был человек, в которого они поверят. Нужен был надежный вождь, убежденный в правоте своего дела. Только за таким человеком они пойдут на смерть, уверенные, что тоже это дело защищают. И Дражко показал себя таким человеком.

Он медленным шагом пустил коня вдоль строя. Дружинники сидели в седлах, как влитые, тяжелые – оружные и в доспехах, сильные, опустив руки на переднюю луку, за спиной одинаково торчали копья, крепленные к седлам. Смотрели сурово, потому что знали, слишком мало их, чтобы остановить врага, идущего на княжество целой армейской колонной, но они готовы были и на жертву, лишь бы выиграть время и дать собраться в Рарог для защиты городских стен другим дружинам с полудня и с восхода. Снимать армию с заката Дражко не рисковал, потому что не знал результат переговоров Годослава с Карлом. Гонцы во все концы княжества уже были отправлены. Все уже знали черную весть – приближение второй армии данов.

Сам Дражко светился внутренним огнем, готовностью к подвигу и совершением подвига, иначе нельзя было назвать то, как он встал на ноги.

– Я не буду говорить, куда мы отправляемся, – обратился к дружинникам воевода. – Вы сами знаете. Я не буду говорить, что ждет нас там. Вы сами догадываетесь. Я спрашиваю только одно, готовы ли вы пойти за мной?