Восход Сатурна - Влад Савин

— Карр, каррр!

— Фойер!

Да, уже который день мы успешно пополняем рацион мясом «куропаток Остфронта», то есть русских ворон. Уже придумали тактику: не тратить патроны на одиночных — попади в птицу пулей из винтовки! — а заметив летящую стаю, быстро выдвигаться на огневой рубеж. И когда цель в зоне поражения, открывать внезапный массированный огонь из всего оружия, включая пулеметы.

За фюрера и рейх, огонь по воронам!

Есть в неудачном наступленье

Тот страшный миг, когда оно

Уже остановилось, но —

Еще не замерло движенье,

Еще не отменен приказ.

Из книги Э. Манштейна «Утерянные победы» (Нью-Йорк, 1961).

Мы должны были победить, но Бог не даровал нам победы!

Не в одном, во многих случаях. Когда вермахт по праву должен был победить, но вмешивалось что-то вне нашего понимания. Назовем это судьба, рок… да какая разница? И пусть в реальности события пошли не так, как должны были по плану, даже сейчас, через много лет, я не отказываюсь от этих своих слов.

Среди прочего меня обвиняют в неправильном решении наступать на Сталинград. Вспоминают, что против изначально были очень многие чины ОКВ. ОКХ, да и сам Паулюс. Они не понимали, что мнение этого предателя и труса самый лучший аргумент «за».

И пусть критики предложат мне свою альтернативу! У нас не хватало сил для обороны, но было достаточно для острого, концентрированного удара. И были все шансы на успех, по крайней мере в маневренном бою, танковые дивизии вермахта были непобедимы до того дня! Да, эти дивизии, Семнадцатая и Двадцать третья, вступили в бой не в полном составе, после тяжелых боев. Однако у них был опытный командный состав, хорошо владевший войсками как инструментом достижения поставленной цели! Боевой дух солдат был достаточно высок, боеприпасов и топлива было достаточно, и данные нашей разведки не показывали, что у русских имеются значительные силы на всего лишь сорокакилометровом пути.

В то же время на нашем Восточном фронте образовалась огромная брешь. Заткнуть которую у нас просто не было войск. Однако эти войска пребывали в бездействии, совсем рядом. Я говорю о той самой Шестой армии, если вдохнуть в нее жизнь. План был основан на том, что у русских еще нет укрепленной линии фронта — ну а в маневренном бою… Вспомните Францию, да хоть ту же Россию сорок первого!

Этап первый — мы должны были прорваться, доставив Шестой армии снабжение. Этап второй — оставив в Сталинграде пять-шесть дивизий, удерживать позиции. Командовать этой группировкой поставить Паулюса, раз уж он ни к чему большему не способен. А тем временем разворачивать широкое наступление уже всей армией. Это еще двадцать пять дивизий, не считая остающихся у Волги, на юг и юго-запад! Полностью разгромить русских, восстановив положение на 19 ноября!

И ждать мы не могли! Эти проклятые румыны! Благодаря им, русские наступали вдоль железной дороги Сталинград — Сальск, каким-то образом организовав снабжение! По некоторым разведданным, им удалось организовать перевалку грузов с речных судов на поезда южнее Сталинграда. Это движение чрезвычайно опасное. Нам нечем было парировать! Дивизии с Кавказа не имели права сдвинуться с места без дозволения фюрера. Мои войска, деблокирующей группы? Если удастся мой план, тем русским, что рвутся к Ростову от Сальска, останется лишь сдаться. А вот бросить туда хоть одну из моих дивизий значит ослабить деблокирующий корпус ниже допустимого предела и поставить на Шестой армии крест.

Если же мы проиграем… Об этом не хотелось и думать. Но разве впервые я и армия фюрера шли ва-банк и выигрывали? Начиная еще с арденнского прорыва сорокового года.

Мы прошли через передний край русских, как сквозь бумагу. Танки с мотопехотой, артиллерия на крюке, позади, в отдалении — обоз. Полугусеничные тягачи с пехотой в кузовах играли роль бокового и тылового охранения. Сорок километров… мы надеялись пройти их за два, три часа, прежде чем русские опомнятся!

Проклятые русские! Они слишком быстро перенимают от нас опыт настоящей войны. Именно тогда мы впервые столкнулись с их противотанковой обороной нового типа! И очень быстро убедились, что прорваться между их «опорными пунктами» нельзя, а атаковать в лоб чрезвычайно тяжело. Их огневые позиции были хорошо замаскированы. Иногда их обнаруживали, лишь когда они уже открывали огонь. А пехоту, пытавшуюся расчистить дорогу, просто выкашивало минометами и пулеметами. Наконец, русских очень успешно поддерживала тяжелая артиллерия, похоже, пристрелявшая тут все и вся! Наши войска не могли прорваться, напрасно неся огромные потери!

А когда погода чуть улучшилась, в воздухе появились русские штурмовики. И вдруг пропала радиосвязь. Мы не могли управлять подразделениями. И у наших танков тогда впервые проявилось то, что позже было названо «броневым кризисом». К сожалению, в тот момент мы оставили все это без должного внимания! Броня «четверок» последнего выпуска раскалывалась при попадании бронебойного снаряда, что особенно обидно, иногда даже не будучи собственно пробита, но отколы с внутренней стороны убивали экипаж танка и разрушали механизмы. И это было страшно, потому что эти «четверки» с новой длинноствольной пушкой, как правило, давали самым лучшим, самым опытным экипажам!

Связь то пропадала, то появлялась. Кто отдал тот злосчастный приказ обозу — идти вперед? Когда Двадцать третья танковая уже несколько часов умывалась кровью, пытаясь сделать хоть что-то. А в Семнадцатой остались на ходу всего тринадцать машин!

Утверждалось, что генерал Гот отдал приказ об отступлении еще в 11.30. Однако никто из бывших в подразделениях, ведущих бой, об этом не упоминает. Странно, но наши атакующие войска не знали о том, что русские перешли в массированное наступление на участке Восьмой итальянской армии, и Тацинская, Морозовск, основная коммуникация снабжения по железной дороге Лихая — Сталинград, находится под непосредственной угрозой.

И когда русские нанесли контрудар, его нечем было отразить. Причем их маневр начался с удара реактивными минометами по нашим боевым порядкам. Затем вперед пошли их танковые и механизированные корпуса, охватывая нам фланги. А у наших войск не было ни связи, ни управления, они все еще пытались атаковать! Выжившие говорили, что это было похоже на танковое сражения под Дубно, в июле сорок первого, только теперь в роли проигравших оказывались мы.

Русские прорвали фронт итальянцев. Впрочем, никто и не ждал от макаронников геройства. Но беда была в том, что на этом участке фронта до самого Ростова не было ни одного нашего подвижного соединения. И русских, вышедших на оперативный простор, в лучшей манере танковых клиньев вермахта, нечем было останавливать.

Это ставило крест, прежде всего, на снабжении Шестой армии. Ясно было, что Тацинскую и Морозовск удержать не удастся. А с потерей этих авиабаз «воздушный мост» до Сталинграда окончательно превращался в фикцию. Гарнизоны отдельных пунктов, таких как Миллерово, Кантемировка, Лихая, были способны лишь на пассивную оборону, что доставляло русским известные проблемы, но обрекало эти гарнизоны, состоящие в основном из пехоты, на полное уничтожение.