Семейные трагедии Романовых. Трудный выбор - Людмила Сукина

Императрица по-прежнему лежала на полу, на тюфяке за ширмами. Комната была слабо освещена. Фрейлины и горничные плакали, их глухие рыдания и всхлипывания сливались с хрипами и стонами умирающей. Павел и Мария Федоровна опустились на колени. Они целовали руки Екатерины и просили их благословить, но императрица была без сознания. В себя она так и не пришла, и к утру у врачей и родственников не осталось никакой надежды на улучшение ее состояния.

Павел принял решение готовиться к принятию престола. Он распорядился, чтобы Самойлов и Безбородко собрали и опечатали все бумаги императрицы. Некоторые историки считают, что завещание в пользу Александра, если оно было, уничтожили именно в этот момент. Этот документ она якобы собиралась обнародовать 24 ноября, в день своего тезоименитства. Но, скорее всего, никакого завещания не существовало. Екатерина, напомним, собиралась прожить еще пару десятков лет и не торопилась с его составлением, возможно, надеясь, что все решится само собой. Ведь Павел, в отличие от нее, не мог похвастать крепким здоровьем. По крайней мере, официально объявлялось, что завещания Самойлов и Безбородко не нашли, зато обнаружили запечатанный пакет, адресованный Павлу. В нем лежало письмо Алексея Орлова, объясняющее обстоятельства гибели Петра III, которыми так сильно всегда интересовался его сын, и рукопись мемуаров самой императрицы.

Павел не спал всю ночь. Он расположился в кабинете матери за ее столом — ждать развязки. Там он принял своего придворного Аракчеева, примчавшегося вслед за своим господином из Гатчины. Уже чувствуя себя государем, Павел сказал ему: «Смотри, Алексей Алексеевич, служи мне верно, как и прежде». В эту ночь не спали и все канцеляристы правительствующего Сената. Там оставались незавершенными около 30 тысяч дел, и чиновники спешили с ними разобраться — будущий царь не терпел волокиты.

Было велено готовить текст манифеста о восшествии Павла на престол. Но агония Екатерины продолжалась еще до конца дня. Императрица скончалась около 10 часов вечера 6 ноября, на 68-м году жизни и на 35-м году своего царствования.

Павел простился с матерью и заплакал. Из спальни Екатерины к придворным и сановникам вышел граф Салтыков и объявил: «Милостивые государи! Императрица Екатерина скончалась, а государь Павел I изволил войти на родительский престол».

После этого объявления слезы наследника быстро высохли: наконец-то он — император. Все бросились его поздравлять, а вскоре началась и церемония присяги. Первыми присягнули своему отцу великие князья Александр и Константин. Они как бы спешили снять с себя всякие подозрения в конкуренции за право обладания престолом. Через некоторое время Павел заметил, что среди царедворцев нет

Алексея Орлова, и послал за ним. Когда Орлов узнал о том, что Екатерина умерла, то искренне заплакал. Вместе с ней ушло его время, теперь ему остались только воспоминания о дружбе с императрицей.

Екатерину оплакивал не только Орлов. Опечалились многие придворные. Зная характер Павла, они ясно понимали, что закончился их век и больше у них не будет возможности ловить моменты удачи и удовольствий. И современники, и потомки оценивали императрицу Екатерину II неоднозначно. Вот что писал о ней В. О. Ключевский:

«В каком бы обществе ни вращалась Екатерина, что бы она ни делала, она всегда чувствовала себя как бы на сцене и потому слишком много делала напоказ. Задумав дело, она больше думала о том, что скажут про нее, что выйдет из задуманного дела; обстановка и впечатление были для нее важнее самого дела и его последствий. Отсюда ее слабость к рекламе, шуму, лести, туманившей ее ясный ум и соблазнявшей ее холодное сердце. Она больше дорожила вниманием современников, чем мнением потомства; за то и ее при жизни ценили выше, чем стали ценить по смерти. Как она сама была вся созданием рассудка без всякого участия сердца, так и в ее деятельности больше эффекта, чем блеска, чем величия, творчества. Казалось, она желала, чтобы ее самое помнили дольше, чем ее деяния».

Но все же время Екатерины было далеко не самым плохим в жизни России и царского двора. А что ждет всех впереди?

Уже в первые часы после смерти Екатерины II залы и коридоры Зимнего дворца наполнились звоном шпор и позвякиванием шпаг. Сюда прибыли приближенные Павла Петровича из Гатчины. Они вели себя грубо и бесцеремонно, намеренно толкали придворных бывшей императрицы, громко разговаривали между собой, по-хозяйски распахивали двери, к которым раньше даже не мечтали приблизиться. Видный поэт екатерининского времени Гавриил Романович Державин, бывший свидетелем этих перемен, писал: «Тотчас все приняло иной вид — зашумели шарфы, ботфорды, тесаки и, будто по завоеванию города, ворвались в покои везде военные люди с великим шумом». Вскоре этот шум и дух военной казармы распространится на всю столицу, а потом и на всю страну.

После смерти матери Павел Петрович решил восстановить «историческую справедливость». Он сделал то, чего боялась и не хотела Екатерина: похоронить родителей вместе в императорской усыпальнице в Петропавловской крепости. Павел велел вскрыть гробницу своего отца Петра III в Александро-Невской лавре и заставил свою жену и старших сыновей целовать истлевшие останки. Потом громадная процессия с гробом бывшего императора двинулась через всю столицу по Невскому проспекту к Зимнему дворцу. Следом за погребальными дрогами, пешком, с непокрытой головой шел сам Павел I. Рядом с ним, ни на кого не глядя, как в прострации, двигался Алексей Орлов, которого многие считали убийцей Петра Федоровича. После церемонии прощания, 5 декабря 1796 года, гробы Екатерины II и Петра III на роскошном катафалке были доставлены в Петропавловский собор, где их установили рядом. После смерти супруги, враждовавшие при жизни, воссоединились по воле их сына — нового императора Всероссийского. Поэт П. А. Вяземский утверждал, что присутствовавший при этом английский посол тихо, но внятно произнес по-французски: «Хоронят Россию».

Действительно, та Россия, про которую сам Вяземский писал:

Екатерины век, ее роскошный двор,

Созвездие имен сопутников Фелицы,

Народной повести блестящие страницы.

Сановники, вожди, хор избранных певцов,

Глашатаи побед Державин и Петров —

Все облекалось в жизнь, в движенье и в глаголы —

умерла вместе с императрицей Екатериной II. На несколько лет, оставшихся от XVIII столетия, страна и двор оказались во власти странного (и потому многим казавшегося зловещим) человека — императора Павла I. Современники в большинстве своем восприняли нового государя настороженно. Писатель и историк Н. М. Карамзин в своем письме поэту И. И. Дмитриеву выразил по этому поводу не только свое, но и общее мнение: «Екатерины II не стало 6 ноября, и Павел I наш император. Увидим, какие будут перемены».