Хранительница тайн - Кейт Мортон

– Что, мам?

На глазах Дороти выступили слезы. Лорел осторожно, словно обращалась с испуганным младенцем, промокнула ее бледные щеки салфеткой.

– Что не принесло вреда, мам?

– Я просто воспользовалась, я взяла…

Что? Драгоценность? Фотографию? Жизнь Генри Дженкинса?

Дороти сжала руку Лорел, глаза расширились, голос окреп. В нем появилась отчаянная решимость во что бы то ни стало сказать то, что она давно собиралась сказать.

– Мне представилась возможность, Лорел. Это никому не принесло бы вреда. Я хотела… думала, что заслужила… что так будет справедливо.

Дороти хрипло вздохнула, и Лорел прошиб холодный пот. Слова тянулись медленно, словно паук ткал паутину.

– Ты веришь в справедливость, Лорел? Веришь, что, если нас ограбят, мы имеем право вернуть хотя бы часть?

– Не знаю, мам.

Всей душой Лорел хотелось увидеть древнюю старуху, свою мать, некогда изгонявшую чудовищ и осушавшую слезы поцелуями, раскаявшейся. Отчаянно хотелось ее утешить. И наконец узнать, что же такого она совершила.

– Смотря что мы потеряли и что надеемся обрести взамен, – осторожно сказала Лорел.

Лицо Дороти разгладилось, глаза потускнели.

– Все, – промолвила она, – я потеряла все.

Вечером того же дня Лорел курила, сидя на жестком и гладком полу чердака на ферме «Зеленый лог». Луч закатного солнца падал сквозь крохотные оконца прямо на чемодан ее матери. Лорел задумчиво затянулась. Она сидела здесь добрых полчаса в компании пепельницы, ключа и нечистой совести. Ключ нашелся легко. Всего-то и нужно, что вставить в замок, повернуть, и она узнает правду.

Какую правду?

Лорел не надеялась найти в чемодане подписанное признание. Просто чемодан казался самым очевидным местом для начала поисков. Уж если они с Джерри решили взяться за дело основательно, почему бы не начать с собственного дома? Теперь поздно сожалеть. Залезть в чемодан Дороти ничем не хуже, чем приставать с расспросами к Китти Баркер, изучать записки доктора Руфуса или рыться в библиотеке в поисках следов Вивьен Дженкинс.

Лорел разглядывала замок. В отсутствие Дороти она легко убедила себя, что вскрыть материнский чемодан будет просто. Дороти сама попросила Роуз достать оттуда книгу, чем Лорел хуже? У матери не было любимчиков (за исключением Джерри, но этим грешили все Николсоны), а значит, Дороти не стала бы возражать. Ущербная логика, но все лучше, чем ничего. К тому же, когда Дороти вернется домой, Лорел не хватит решимости рыться в ее чемодане. А значит, сейчас или никогда.

– Прости, мам, – Лорел решительно затушила сигарету, – я должна знать.

Затем осторожно встала, стараясь не задеть потолок, и, чувствуя себя великаншей, вставила ключ в замок. Назад пути не было – даже если она не рискнет заглянуть внутрь, преступление уже совершено.

Жесткие кожаные петли заскрипели. Лорел затаила дыхание, как маленькая девочка посмевшая нарушить неписаный закон. Голова закружилась. Рубикон был перейден. Лорел заглянула в чемодан.

Сверху лежал пожелтевший конверт, адресованный Дороти Николсон с фермы «Зеленый дол». На оливково-зеленой марке была изображена молодая Елизавета Вторая в коронационной мантии. При виде марки в памяти Лорел что-то шевельнулось. Адреса отправителя не было. Лорел вытащила из конверта светло-желтую карточку. Поперек карточки черными чернилами шло одно слово: «Спасибо». Лорел перевернула карточку: ничего.

Многим людям нашлось бы за что поблагодарить Дороти Николсон, но почему таким странным способом? Анонимно, без обратного адреса. Еще удивительнее, что мама сочла нужным хранить карточку под замком. Значит, Дороти знала, от кого она, а тот, кто счел нужным ее поблагодарить, хотел сделать это втайне.

Все это было крайне любопытно, и сердце Лорел забилось чаще, хотя едва ли находка имела отношение к ее поискам. (Или напротив, имела самое прямое, но выяснить это, не расспросив Дороти, не представлялось возможным, а расспрашивать мать Лорел пока не собиралась.) Она положила конверт обратно в чемодан, рядом с деревянной фигуркой Панча. Фигурка напомнила ей каникулы у бабушки Николсон в приморском пансионе.

В чемодане лежало еще что-то, занимавшее почти все место. Какое-то одеяло… нет, старая шуба. Лорел разглядывала некогда белый мех, держа шубку на вытянутых руках за плечики, словно прицениваясь.

В дальнем углу чердака стоял старый зеркальный шкаф. Детьми они часто забирались внутрь, Лорел чаще прочих. Остальные побаивались, что делало шкаф идеальным местом для уединения.

Лорел продела руки в рукава и оглядела себя в зеркале. Длина ниже колен, спереди пуговицы, поясок. Изящный фасон, тщательная отделка. Стоила шубка явно недешево. Неужели наемная работница в приморском пансионе могла позволить себе такую роскошную вещь?

Старая шубка пробудила воспоминания. А ведь Лорел уже надевала ее раньше! День выдался дождливый, и девочки так утомили Дороти, без конца носясь по лестнице вверх и вниз, что она прогнала их на чердак, велев поиграть в переодевания. Там стояла большая коробка со старыми шляпами, шарфами и прочими обносками, которые детская фантазия могла обратить в нечто волшебное.

Пока сестры возились с любимыми тряпками, Дороти углядела в углу чердака пакет, из которого торчало что-то белое. И вот она уже перед зеркалом, восхищенно разглядывая свой силуэт: злая, но прекрасная Снежная королева.

Маленькая Лорел не замечала проплешин и пятен на подкладке, однако прекрасно ощущала атмосферу роскоши, исходившую от этой вещи. Следующие несколько часов она отлично провела время, угрожая натравить на сестер волков, если они не станут ее слушаться, и пугая их дьявольским смехом. И когда мать позвала дочерей ужинать, Лорел не захотела снимать шубку и спустилась на кухню прямо в ней.

При виде старшей дочери Дороти изменилась в лице. Она явно не обрадовалась, но и браниться не стала. Уж лучше бы бранилась! Вместо этого Дороти смертельно побледнела и дрожащим голосом попросила Лорел переодеться. Немедленно. И поскольку Лорел заупрямилась, мать подошла к ней и сама сдернула шубку с ее плеч, приговаривая, что на улице жара, по́лы слишком длинные, недолго в них запутаться, упасть с лестницы и убиться насмерть. На лице Дороти застыло странное выражение: смесь страдания и страха. На мгновение Лорел показалось, что сейчас мать расплачется. Впрочем, тревога была напрасной: приказав дочери сесть за стол, Дороти сама отнесла шубку на чердак.

Больше Лорел ее не видела. Спустя несколько месяцев она решила попросить шубку для школьной постановки, но Дороти ответила, пряча глаза:

– Этот старый хлам? Я давно его выбросила. Нечего на чердаке мышей разводить.

На самом деле мать несколько десятилетий хранила шубку под замком. Лорел задумчиво пошарила в кармане. В атласной подкладке зияла дыра. В ней Лорел нащупала что-то твердое. Какая-то картонка. Лорел вытащила находку.