Все что нужно ей - Екатерина Риз

От изумления я даже рассмеялась и обернулась, чтобы посмотреть на него.

— Это что-то новенькое.

Гришка губами пожевал.

— Я в том смысле, что эти деньги, этот бизнес — это будущее. И нашего ребёнка в том числе.

— Спасибо, не надо.

Он в глаза мне посмотрел.

— А разве у тебя есть право говорить за другого человека?

— Этот человек ещё не родился. И прекрати меня путать.

— Чёрт… — Сулима отошёл от меня и руками всплеснул. — Я не понимаю тебя. Я не понимаю, что плохого в том, что я борюсь за своё. Не за чужое, заметь, а за своё. А ты меня в этом обвиняешь!

— Я тебя не в этом обвиняю, а в твоих методах. Ты перешёл черту, Гриша.

— Я что, убил кого-то?

— Ты разрушил мою семью.

— Ой, да брось! Семью. — Он фыркнул. — Ты, Серёга и куча бабок — это не семья. А вот ребёнок — это семья. А ты в данный момент, как раз её и разрушаешь.

Он пальцем в меня ткнул, а я от возмущения рот открыла.

— Как ты всё переворачиваешь, — разозлилась я. — Никакую семью я не разрушаю, потому что её нет, и не было.

— Но может быть, — ехидно заметил Сулима.

— Не может, — отрезала я. — Потому что я никогда не буду жить с человеком, который врёт, как дышит!

— Да не было никогда такого! Я даже тогда, в лесу, — Гришка за ухом почесал, явно сочиняя на ходу, и, видимо, испытывая определённые затруднения, — страдал, — наконец выдал он. И кивнул, подтверждая свои слова. — Меня совесть мучила.

Я наблюдала за ним с недоверчивым прищуром.

— Что ты врёшь? Ты это слово в первый раз от меня услышал.

— Какое?

— Совесть.

Он не выдержал и рассмеялся, а я отвернулась от него. Гришка посомневался для порядка, потом подошёл и обнял меня. Руками обхватил, наклонился и поцеловал в щёку.

— Настя, — позвал он, словно я далеко была. — А то, что я искал тебя не один месяц, это тебя нисколько не впечатляет?

— Нет, — ответила я тихо.

— Почему?

— Потому что.

— Замечательный ответ. Развёрнутый такой.

Его руки опустились ниже, большие ладони обхватили мой живот, и я прерывисто вздохнула. Слёзы к глазам подступили, я сглотнула с трудом, а этот негодяй, по всей видимости, уловил перемены в моём настроении, и зашептал мне на ухо:

— Ну что нам делать в этом городе? Или ты боишься вернуться? Но неужели ты думаешь, что я позволю кому-нибудь тебя обидеть? Нет, ты, конечно, смелая, теперь я это знаю, но ты ведь со мной будешь. А пацан родится? Разве я тебе не нужен буду? А ему?

— Так не делается, Гриша, — совсем другим, жалобным тоном попыталась возразить я. — Нужен, должен…

— А ты хочешь большой и чистой любви?

— Не хочу, — пробормотала я, окончательно расстроившись.

— А мне кажется, что хочешь. Повернись ко мне. — Я медлила, в панике пыталась придумать причину для отказа или какой-то веский довод, и этим лишь позволила Грише все за меня решить. Он взял меня за плечи, повернул, и наклонился к моим губам. У меня сердце заколотилось, кровь по венам быстрее побежала. В последней попытке предотвратить катастрофу, я уперлась рукой в его грудь, но сам факт того, что позволяла ему себя обнимать, давал Сулиме преимущество. Он больше не слушал меня, поцеловал, пальцы запутались в моих волосах, и я сдалась. Рука ослабела, а потом поднялась, чтобы обнять его за шею. И на какое-то короткое мгновение я все же почувствовала облегчение оттого, что он здесь, рядом и все решит.

Ничего удивительного, что остаток дня Гришка гоголем ходил. Я ему ничего не говорила, сидела тихонько и раздумывала. Будущее вновь стало видеться смутно. Гришка всерьез проникся скорым отцовством, без конца задавал мне вопросы, серьезно хмурился и деловито кивал, а я в душе тосковала. Что меня ждет рядом с ним? Я сбежала, чтобы не стоять между ним и мужем, даже близко находиться не хотела, а теперь, кажется, у меня выбора нет. Вернемся в город, я разведусь, а дальше… Буду думать о предстоящих родах. Отношения с Григорием Сулимой оставлю на потом. Может, ему надоест играть в семью быстрее, чем я приду к какому-нибудь решению.

А вот у Гришки, судя по всему, планов было громадье. Он весь вечер выглядел призадумавшимся и немного мечтательным, что его суровой физиономии совсем не шло. От большого количества мечт Гришка казался чересчур простоватым. И пока я волновалась на тот счет, как покажусь ему в батистовой ночной рубашке и с животом, он лежал в постели, заложив руки за голову, и строил планы. Я мимо него прошла, торопясь оказаться под одеялом, Гришка меня взглядом проводил и улыбнулся. Я же попробовала его спустить с небес на землю.

— Будешь так ухмыляться, пойдешь спать на диван.

Улыбку он с лица убрал.

— А что я сделал?

Я не ответила, легла и спиной к нему повернулась. Гришка ко мне придвинулся, а я попросила:

— Выключи свет.

— Выключу, — тут же согласился он. Потянулся к ночнику. А когда лег, поторопился меня обнять. Было непривычно чувствовать его руки на своем изменившемся за прошедшие месяцы теле. Я старательно прислушивалась к себе, понимала, что смущена, но выразить этого не могла. Зажмурилась, когда он жарко задышал мне в шею.

— Гриша, — начала я неуверенно.

— Что? — он голову поднял, но я все равно чувствовала его дыхание на своих губах. — Отвыкла от меня? — Я головой покачала. — Тогда что? Неужели стесняешься? — Мы вместе замолчали, потом Гришка легко поцеловал меня, а вот поинтересовался со смешком: — Ты глупая?

— Странный вопрос. Ответ давно всем известен.

Он рассмеялся, и подначил меня:

— Глупая, глупая. А я умный, вот и слушай меня.

Я могла поспорить, даже с удовольствием бы это сделала, но мне этого не позволили, рот поцелуем закрыли, и я примолкла.

Следующим утром я проснулась с четким пониманием того, что мне от Гришки Сулимы никуда не деться. Он уже все решил за нас обоих, точнее, за троих. И так у него все складно выходило, что я никак не поспевала за его мыслью, а поэтому была совершенно не способна с ним спорить. Что бы я ни сказала, у него на все был ответ и готовое решение. Если честно, мы полночи не спали, и в перерывах между тем, как он убеждал меня, что беременность мне необыкновенно идет, озвучивал наши с ним планы на ближайшее будущее. И я в который раз убедилась, что Гришкин голос оказывает на меня гипнотическое влияние, потому что не смотря на мои протесты и внутреннее понимание ситуации, ближе к полудню следующего дня я села в его машину, собираясь вернуться в родной город, правда, ища оправдание, постоянно напоминала себе о том, что развестись с Серёжей всё-таки стоит, и лучше сделать это побыстрее. Как муж отреагирует на новость о моей беременности ещё неизвестно, ведь не хватило же мне смелости сказать ему это в лицо, а уж сделать его официальным отцом чужого — Гришкиного! — ребёнка, это на самом деле не лучшая идея. Остальные планы на наше совместное будущее, я с Сулимой разделять не спешила. Старалась не забывать об осторожности. С бесконечными спорами между ним и моим мужем, когда они готовы разорвать друг друга, деля деньги, недвижимость и прошлые достижения, ни в чем нельзя быть уверенной. У меня в этом треугольнике самая незавидная роль, я могу только ждать, чем все это закончится. И решив вернуться, я сильно рискую. Это только Гришка бахвалится, и выглядит победителем, хотя ещё ничего не выиграл и не завоевал. Но, кажется, он так не считает. По всему видно, что собой гордится. Я особо повода для этого не вижу, но кто я такая, чтобы спорить и переубеждать, правда?