Не без вранья - Елена Колина

* * *

В апреле 1927 года Маяковский уехал за границу, у него были поэтические вечера в Праге, Берлине, Варшаве, Париже. Лиля долго не писала ему, а потом он получил письмо, в котором Лиля просила купить автомобиль.

«Мы много думали о том — какой. И решили — лучше всего Фордик».

«Фордик» — это приблизительно как будто она попросила у него луну с неба. «Мы» — это Лиля и Лев Кулешов.

В это время у Лили был «безумный роман». Лев Кулешов — режиссер, мы его знаем как патриарха советского кино, а тогда он был еще молодой, двадцать восемь лет, но уже знаменитый, очень красивый, спортивный — охотился, ездил на мотоцикле. Мотоцикл тогда был редкостью, а уж автомобиль вообще невозможной экзотикой. Описывать их с Лилей чувства нет смысла, просто он «безумно влюблен» и она «безумно влюблена».

С Кулешовым у Лили был какой-то необыкновенный секс. Как с одним из любовников юности в Мюнхене, который, по словам Лили, «в своей эротомании был чудовищен» и принуждал ее к действиям, которые она никогда прежде не совершала и о которых даже не слышала. Что это могло быть?.. Ничего не приходит в голову, кроме садомазохизма, но, может быть, еще что-то бывает?..

Лиля вела себя как обычно — демонстрировала свой «безумный роман», и Маяковский вел себя как обычно — подстраивался, страдал. Хотя Лиля ничего и не скрывала и не должна была скрывать — они же с Маяковским обо всем договорились.

Лиля просила «автомобильчик», «фордик». На «форде» ездил Кулешов, и это было для Маяковского неприятным напоминанием о новом Лилином любовнике.

Лиля: «Только купить надо непременно Форд последнего выпуска на усиленных покрышках-баллонах…»

«Форд» был общим желанием Лили и Кулешова, и ездить на нем собирались оба. Была ли эта странная просьба — «фордик» для себя и своего любовника — болезненным напоминанием о новом Лилином романе или Маяковский уже полностью смирился с ситуацией — откуда нам знать… Но он немедленно бросился выполнять Лилино поручение.

Маяковский в ответ пишет: получив письмо, «дико обрадовался и уже дальнейшую жизнь вел сообразно твоим начертаниям — заботился об Эльзе, думал о машине…»

Шкловский жене: «Лиля хочет купить автомобиль. Это очень повредит доброму имени Володи».

Купить Лиле автомобильчик было непросто, не то чтобы взять и вынуть из кармана нужную сумму, денег — всех гонораров за бесконечные турне не хватало, и Маяковский пытался найти самую дешевую модель.

А спустя всего лишь год Лиля попросила еще одну машину — ведь «фордик» достался Кулешову, а теперь Лиля хотела иметь свою собственную машину. Еще раз — купить тогда автомобиль было то же самое, что сейчас приобрести футбольную команду «Челси»… На этот раз она просила «бьюик» или «рено».

Лиля: «Щеник! У-УУ-УУУ-УУУУ!..!..!.. Волосит! Ууууууу-у-у-у!!!

Неужели не будет автомобильчита! А я так замечательно научилась ездить!!!

…Пожалуйста, привези автомобильчит!!!!!!!!!!!!!!!!!

….У-уууу-у-у!»

В письме нарисована кошечка. Кошечка — зверек ласковый, но больно выпускает коготки.

Еще раз — купить тогда автомобиль было то же самое, что сейчас приобрести футбольную команду «Челси»…

Лиля Маяковскому, телеграмма: «Телеграфируй автомобильные дела. Целую. Твоя Киса».

Маяковский Лиле:

«Веду сценарные переговоры Рене Клер. Если доведу машина, надеюсь, будет. Целую, твой Счен».

Лиля Маяковскому:

«Скажи Эличке, чтобы купила мне побольше таких чулок, как я дала тебе на образец, и пары три абсолютно блестящих, в том смысле чтобы здорово блестели и тоже не слишком светлых. Купи еще штуки 3 др[угих] р[азных] размеров».

Маяковский купил Лиле «рено», и вскоре он был доставлен в Москву. Машина была не просто роскошь, а чудо дивное.

Можно было бы очень обидеться за Маяковского, представив, как он бегал по Парижу в поисках денег, автомобильчика и чулок, но обижаться тут нечего, можно только восхититься, как он любил и боялся Лилю, — потому что на фоне всех Лилиных «УУУУ», на фоне выполнения всех ее поручений у него разворачивался бурный роман.

Выбирать машину для Лили Маяковскому помогала его новая любовь — Татьяна Яковлева. Так что во всем этом хороводе всегда было некоторое равновесие: у Маяковского в Париже Татьяна, у Лили в Москве Кулешов.

«Безумные романы» полыхали и в Париже, и в Москве, но Лилины страсти были страстнее. Жена Кулешова, актриса Шура Хохлова пыталась покончить с собой. Лиля с Кулешовым «предавались своей страсти» едва ли не прямо у нее на глазах, ведь Лиля считала, что любовь с чужим мужем — это естественно, и стесняться нечего, и скрывать не надо. Можно понять, как это было — на глазах у всех, — по одному эпизоду, описанному очевидицей, Галиной Катанян: «Приехал Кулешов с Хохловой. Лиля и Кулешов тотчас же поднялись наверх и пробыли там довольно долго»… Но жена Кулешова Шура не разделяла взглядов Лили: всем нужно дружить, а все романы — это пустяки. Эти безобидные «пустяки» привели к тому, что «Шуру остановили на пороге самоубийства. Буквально поймали за руку»… Лиля удивлялась — такие страсти из-за пустяков! И даже покушение на самоубийство не заставило Лилю прекратить роман.

Неужели Лиля совсем бессердечна, может быть, она монстр?.. Она что же, совсем не могла противостоять своим желаниям? А может быть, искренно не понимала, что чувствуют другие люди? Но к своим-то собственным чувствам Лиля относилась всерьез!..

Кулешов как-то в ссоре бросил ей злую фразу, что ей только кажется, что ее любят лефовцы, а на самом деле ее не любят. Он сказал Лиле «тебя никто не любит». Лиля очень огорчилась: она-то думала, что все любят…

Лиля так расстроилась, что за этим последовала ссора с одним из самых старых друзей, Шкловским. На очередном заседании ЛЕФа Шкловский в ответ на какое-то ее замечание раздраженно заметил: «Пусть хозяйка занимается своим делом — разливает чай и не рассуждает об искусстве!» Лиля Шкловского выгнала. Хочется сказать как в детстве: не слишком ли Лиля много о себе понимает? Что тут такого, чтобы ссориться всерьез? Но ведь обидеться всерьез можно только на то, что действительно больно задевает, — неужели ее «никто не любит»?…Лиля так и не простила Шкловского. Глупые обиды часто случаются с очень властными людьми, такая искренняя ранимость, такая нежность по отношению к себе — обратная сторона властности.

…Лиля ездила на своем автомобильчике, тогда это было совершенно поразительно — женщина за рулем. Чуть ли не единственная в Москве. Но машину Лиля водила недолго. Она сбила девочку, девочка не пострадала, но больше Лиля за руль не садилась. Все-таки ничто человеческое ей не чуждо: страшно за руль после аварии, тем более если сбила ребенка. Девочке повезло, что она не пострадала, и Лиле повезло, что девочка не пострадала, — только этого Лиле и не хватало для полного осуждения. Она и без того выглядит в этой главе… не очень.