Общая тетрадь - Татьяна Москвина

Так что и красные, и белые – милости просим к нам в искусство. Только в виде убедительных художественных образов.

2008

Все литературные премии вредны – это аксиома. Наша писательская среда, так уж повелось еще с советских времен, отличается исключительной злобностью. Литераторы ненавидят друг друга с такой яростью, которая и не снилась кинематографистам или театральным деятелям. Любой человек, которого выделило колесо Фортуны, обречен на долгое плавание в горячих и ядовитых водах коллективной зависти, и выжить тут непросто. Но выживают! То есть выживали.

Новая литературная премия «Большая книга», чей список финалистов недавно был торжественно оглашен, призвана извести наконец чересчур живучих писателей.

Ибо размер первой премии – три миллиона рублей.

(Есть еще вторая и третья – полтора миллиона и один миллион…)

С одной стороны, никаких сомнений не возникает в том, что сумма, обещанная за «Большую книгу», оживит словесность. Узнав, за что дают бабки, даже те, кто книг в глаза не видели, возьмутся за перо. Премия воспитает целый подвид графоманов, довольно новый для Руси. Если до сих пор типичный русский графоман был чист и бескорыстен, как юродивый, то теперь он станет хитер и жаден. Он будет пытаться понять, что именно надо написать, дабы в итоге тебе светило три лимона, но он никогда этого не поймет!

Потому что – абсолютно все равно, кому достанется премия «Большая книга». Главную задачу дьявола она выполнит. Губит ведь, как известно, не маленькая пайка, а большая.

До сих пор литературные премии, при всей своей вредности, крупной опасности не представляли. В авторитете лишь немногие из них. Во-первых, невинно-шуточная премия имени Андрея Белого, которая призвана поощрять экспериментальную, некоммерческую литературу. Денежного эквивалента не имеет и потому почти не вредна. Во-вторых, выдуманный в Петербурге «Национальный бестселлер» (денежная часть невелика, да и ту получить трудно). Это более сложный случай.

Когда «Нацбест» только начинался, в жюри оказалось слишком много настоящих профессионалов. В результате был избран хороший писатель и порядочный человек Леонид Юзефович. Больше таких конфузов на «Нацбесте» не происходило. В жюри стали активно включать эфирных чудачков и режиссеров «с душком». Поэтому премию однажды вручили Александру Проханову за политические фантазмы «Господина Гексогена». Человеческая жизнь для этого странного писателя, вообще не использующего женские образы и лирические темы, – всего лишь производная от политической конъюнктуры. Два романа в год – норма для мастера, а что текст устаревает прямо в момент производства, не беда. Зачем всю эту счастливую и без нас литературную фабрику поощрять премиями, было непонятно. Потом «Нацбест» получил Виктор Пелевин, но не за лучшие свои книги, а за слабенький сборник повестей «ДПП». Это уж так всегда – премии получают не в расцвете, а на закате, а чаще всего и после заката. В прошлом году «Нацбест» короновал Михаила Шишкина, живущего в Швейцарии и владеющего неплохими приемами симуляции духовной деятельности. Но что интересного для широкого российского читателя может написать житель Швейцарии? Ответ ясен, по-моему. В итоге задуманный как оригинальная премия, призванная выявлять и прославлять таланты, «Нацбест» не срабатывает.

В-третьих, есть «Букер», который всегда показывает конкретные соотношения московских литературных группировок. Иногда, по принципу «раз в год и кочерга стреляет», «Букера» получают выдающиеся писатели – Владимир Маканин, к примеру, или Людмила Улицкая. Но чаще всего происходит паралич от сшибки разных кланов и шаек, и премия уходит по принципу «от греха подальше». Поэтому, видимо, ее получил однажды опять-таки Михаил Шишкин как швейцарец. Вы поймите членов жюри: все они, как правило, много лет живут на одном пятачке, они ели-пили-спали друг с другом, выросли дети и занялись тем же самым, и в итоге образовалась могучая и вонючая московская грибница, где уже правды не найти никогда, а всюду родственники, любовники, друзья, все спаяны и связаны намертво. Так не спокойней ли отдать кусок писателю, живущему вне Москвы, чем класть голову под колеса разъяренных литературных кланов?

Деньги в «Букере» приличные, но, однако, в десять раз меньше, чем в «Большой книге».

А теперь представьте себе, читатель, человеческую среду, сотканную из зависти, корысти, ревнивой злобы, не проникнутую никакими более высокими устремлениями. И в эту свору кидают не просто кость – но жирный, сочный, огромный кусок живого мяса. Вряд ли это улучшит литературные нравы. И судьба получивших премию тревожит – напишут ли они еще что-либо и как у них будет со здоровьем?

И это почему-то называется «поощрение литературы». Не могу согласиться! Если бы спонсирующий премию «Альфа-банк» и другие благодетели «Большой книги» действительно хотели помочь литературе, они бы могли учредить на эти безумные деньги целый ряд стипендий для молодых писателей и пенсий для немощных, могли бы помочь литературным музеям, которые бедны, а в провинции бедны вопиюще, могли бы поддержать настоящую филологию и литературоведение… Да мало ли еще что! Проблем хватает. Но богатым господам неинтересно все то, о чем не будут трезвонить СМИ, что зачтется скорее на небесах, чем на грешной земле. Вот и устраивается цирк с миллионами для писателей.

Сам список претендентов никаких чувств не вызывает. За редким исключением, он состоит из профессионалов примерно одного калибра. Гениев сегодня нет. Есть десять-пятнадцать крупных талантов и сорок-пятьдесят нормальных, способных работников. С помощью премии «Большая книга» раз в год можно выбить из литературного процесса три писательские единицы. Значит, на разгром литературы хватит двадцати лет…

Что тут скажешь? Дьявол умнее нас.

2006

Третий фильм из «богатырской серии» студии «Мельница» и кинокомпании СТВ под названием «Илья Муромец и Соловей-разбойник» ничем не хуже и не лучше своих предшественников – анимационных картин «Алеша Попович и Тугарин Змей» и «Добрыня Никитич и Змей Горыныч». Это крепко сделанное кино – художественный «пылесос», выкачивающий из зрителя деньги законным способом. Наши детские представления о киносказке пора сдавать в комиссионный магазин – правда, за них нам нынче не дадут и рубля.

Я долго искала хоть какие-нибудь рецензии на «Илью Муромца» и еле-еле нашла парочку кислых рассуждений среди победных реляций о деньгах. О том, сколько денег за неделю, за две недели, за три недели собрал фильм про главного русского богатыря. «Не мы такие, жизнь такая!» – эту знаменитую фразу из «Бумера» цитирует в картине «Илья Муромец» подручный из банды Соловья-разбойника. Жизнь такая! Просто не жизнь, а прорва, все перемалывающая в деньги. (Очень грамотно названа студия анимационного кино, создавшая трилогию о богатырях, – «Мельница».)

На «Муромце» лежит четкий отпечаток именно современного состояния русского духа, в котором не сыщешь и следа героического пафоса или сказочной мечтательности. Всех разом «перевели на цифру», безжалостно приучив считать и высчитывать. Не к месту тут рассуждать, хорошо это или плохо, единственное, что можно сказать довольно уверенно, – для сочинения и анимации сказок-былин такое состояние духа малопригодно.