Сон, ставший жизнью - Андрей Сиротенко

Я мысленно стёр ненужные ответвления в воспоминании и вернулся к чувству умиротворенности. Одним воскресным утром мы решили выйти на рыбалку особенно рано. В четыре часа. Обычно мы ходили ближе к вечеру, потому что утром любили поспать, но тут почему-то решили изменить традиции. До пруда ходом было примерно сорок минут. Как только мы разложили удочки, голубое небо стремительно покрылось чёрными тучами. Я сразу понял, что будет гроза. Мне стало очень страшно, ведь обратно по взлётно-посадочной полосе под молниями не вернуться. Ты не просто самая высокая точка на пару километров назад и вперёд, а ты единственная такая точка. Каков шанс, что в тебя ударит разряд электричества? Тут даже анекдот про вероятность встретить динозавра не применишь. В нашем случае всё оценивалось куда выше, если измерять в процентах. Виталик же сохранял полное спокойствие. Сказал, что мы нормально переждём грозу под кустами. А в дождь рыба даже лучше клюёт.

Я решил довериться его словам. Мы накинули дождевики, которые всегда брали на всякий случай с собой, и уселись под кустами. Дождь хлынул как из ведра. Первое время я чуть ли не рукой придерживал трясущуюся челюсть. Каждый удар грома заставлял меня подпрыгивать и дёргать удочкой, мешая рыбе заглотнуть крючок. Но потом умиротворение Виталика успокоило и меня. Гроза затихала. Оставалось лишь мерное шуршания дождя и водяная гладь перед глазами. Я постарался сконцентрироваться на поплавке, отбросив в сторону все переживания. И у меня получилось. Через десять минут я сидел в полной безмятежности, глядя перед собой и наслаждаясь тёплыми каплями дождя, стекающим с капюшона по лицу. Я забыл про удочку в руках, про ловлю рыбы. Я просто смотрел на поплавок и его слабые подёргивания. Весь мир тогда сузился для меня до одной точки. Не существовало ничего иного, кроме того красно-белого поплавка.

Чуть позже я вышел из уютного уголка умиротворённости и наловил-таки много рыбы. Единственный раз! Нужно ли уточнять, что за все последующие совместные рыбалки я даже близко не подобрался к тому состоянию безмятежности, которое испытал в то утро с грозой?

Третье воспоминание связано уже не с аэродромом. Мы с друзьями всегда мечтали насладиться рассветом. Во всех фильмах, что мы смотрели в те времена, и в книгах, которые мы читали, восход солнца был показан невероятно красиво и величественно. Мы считали, что это действительно стоящая вещь, которую непременно нужно увидеть. И даже не один раз. Мы много раз пробовали, но впечатления оказались не самыми приятными. Во-первых, все рассветы жутко холодные, если их смотреть на улице. А мы хотели именно на улице, из окна ведь совсем другой вид. В разы хуже. Большую часть рассвета ты борешься с тем, чтобы не окоченеть. Мы брали по несколько одеял и укутывались в них, но холод находил дорожку к нашим телам. Во-вторых, нам всегда жутко хотелось спать. И разницы в том, не ложишься ли ты до утра или заводишь будильник, не было никакой. В-третьих, последствия после этого мероприятия была куда более неприятными, чем то сомнительное удовольствие, что мы пытались получить от созерцания красного шарика над горизонтом. Весь день ты чувствовал себя разбитым, желая только спать – и больше ничего.

И вот когда я забросил попытки увидеть идеальный рассвет, мы с отцом в ночь поехали на машине в деревню к дальней родственнице. Большую часть дороги я безмятежно проспал, хотя обычно не мог сомкнуть глаз в автомобиле. Разбудил меня папа, сказав, что я пропущу рассвет. Я протёр заспанные глаза и уставился в окно. Солнце только показывалось из-за линии горизонта, величаво забираясь по небосклону. Его красная каёмка раскрашивала пурпурным оттенком все вокруг. Она меняла цвет облаков. Деревья делала по-настоящему осенними, а озеро, мимо которого мы проезжали, каким-то фантастически оранжевым. Мне трудно описать то, что я увидел, нет по-настоящему подходящих слов. Помню, что я открыл стекло и высунул голову, подставляя лицо под прохладный ветерок. Это было прекрасное ощущение. Это есть прекрасное воспоминание…

Вот и всё. За двадцать восемь лет я лишь трижды имел счастье погружаться в настоящую безмятежность. Потому сейчас я безоглядно поддался умиротворённой листве, звавшей к себе и засасывающей в водоворот блаженства. Голова, несмотря на отсутствие каких-либо мыслей, наливалась тяжестью. Я решил опустить её и растереть шею, чтобы восстановить ток крови. Посмотрев себе под ноги, я осознал, что стою на самом краю бездонной пропасти. Внизу не было совсем ничего видно. Интересно, что находится на дне? Есть вообще конец у этой пропасти? Что будет, если шагнуть туда? Я одёрнул сам себя. Это не твои мысли, Макс. Кто-то внушает их тебе. Ты погибнешь, шагнув в пропасть. Ветер настойчиво задул в спину, убеждая сделать шаг вперёд. Желтые листья закружились вихрем вокруг ног, желая стать мои мышцами и сухожилиями, ведущими куда-то на дно бездны. Я с трудом возвращал своё сознание, которое уснуло, зачарованное происходящим вокруг. А бездна манила к себе, протягивала невидимые руки, желая заключить в свои крепкие объятия. Я не хочу туда. Но как бороться теперь? Я позволил навязчивой безмятежности слишком многое. Мне не отойти даже на миллиметр назад.

Я крепко сжал кулаки и попытался ударить по воздуху. Но он расступился перед моими костяшками, а ветер тут же толкнул в бок. Я зашатался и ступил вперёд. Тело начало падать. Страха не было. Желтые листья не давали ему волю, вытанцовывая нечто монотонное и однообразное. И когда я готов был окончательно расстаться с ощущением земли под ногами, я почувствовал, как кто-то схватил меня под руку.

– Макс! – Степан тряхнул меня, возвращая из странного мира.

Вокруг всё так же висел непроглядный туман, а в ушах гудел громкий волчий вой. Я снова был в ночном деревенском лесу.

– Всё в порядке? – Степан пощелкал пальцами перед моим лицом и заглянул мне в глаза. – Ты чуть сознание не потерял. Опять рыжебородый дед сон показывал?

– На этот раз нет, – прогоняя остатки наваждения, вымолвил я. – Какая-то странная галлюцинация с пропастью, зовущей к себе. Если бы не ты, боюсь даже представить, чем всё бы закончилось. Галлюцинация полностью завладела моим сознанием. Я не мог сопротивляться ей. А ты как?

– Тоже боролся с видениями. Только, как я понимаю, в отличие от твоих, мне являлись одни ужасы. Я, как и те люди, бесконечно убегал от чего-то большого и рычащего. Помогло лишь то, что я неустанно прокручивал в голове самые приятные воспоминания. Помнишь, как мы в рыцарском клубе в настольные игры играли?

Конечно, я не забыл тех посиделок. В деревне молодежи по вечерам нечем себя развлекать. Либо помогать родителям, либо уроки делать, либо самогон пить с пятнадцати лет, либо… Вот мы со Степаном и решили открыть рыцарский клуб. По старым инструкция воссоздавали в нём доспехи и кольчуги, различное оружие. Раз в месяц устраивали показательные бои. Каждый дрался как умеет. А по пятницам мы собирались в здании бывшего дворца культуры, чтобы поиграть в настольные игры, которые начались ещё до открытия рыцарского клуба, а потом перекочевали в арендуемое им помещение. Было весело. Мы перепробовали всё, что только находили в книжных магазинах. А после сами рисовали игральные поля и придумывали правила. Наверное, все эти посиделки можно отнести к одному большому безмятежному состоянию, поставив на четвёртое место в моём списке. Но тут образ собирательный всё же, потому в те воспоминания я рыцарский клуб и не включил.