Князь. Записки стукача - Эдвард Радзинский

Она с каким-то яростным смехом вынула револьвер… из-под подушки. Крутанула барабан.

– Сыграем в русскую рулетку? – И вмиг поднесла к виску, спустила курок… не зажмурившись. Щелчок!..

Ничего!

Я облился потом.

– По-моему, вы решили, что там нет пуль?

Еще раз крутанула барабан. На этот раз подняла к потолку. Нажала. Выстрел! Засмеялась.

– Я – заговоренная, так что ты меня не выдашь. А если выдашь – меня не схватят! – И добавила: – Революция будет всенепременно. Царь отпустил узду. И затягивать обратно поздно – он слишком слаб. Ты можешь быть первым конституционным монархом. Нам такой нужен… Потрудись для страны. Это куда веселее и интереснее, чем опрокидывать в царской ложе слабых женщин… Короче, достанешь денег – сообщишь.

Написала адрес. Дала прочесть. Тотчас разорвала…

И все – опять! Ее губы…

Шептала в темноте:

– Достань, постарайся… Какая игра у тебя впереди! Первый Конституционный монарх. Господин Эгалите. Я буду тосковать по этим ночам. Если буду стоять на плахе – приходи, улыбнусь тебе перед веревкой…

Последняя фраза все для меня решила.

– Достану».

Принес перевод Кириллову. Никогда не забуду торжества, с которым он вслух читал дневник.

Но это были последние записи. Никола перестал его писать…

Наблюдение за Великим князем шло теперь буквально днем и ночью.

Но он больше с ней не встречался.

Прошло две недели, и в воскресенье после полудня меня вызвал Кириллов.

В кабинете сидел и его заместитель.

Кириллов расхаживал по кабинету, напевал: «Гром победы, раздавайся! Веселися, славный Росс!..» Это, как я узнал потом, означало великолепное настроение. Наконец заговорил:

– Важное дело случилось, юноша. Наш Никола отправился утром на свидание в наемной карете. Великий князь поехал без охраны, но с портфелем, в котором, видимо, лежат большие деньги. Пробудет Его Высочество наверняка в этом гнездышке любви до утра. Дом сейчас окружен. Когда наш клиент покинет гнездышко, будем брать голубицу… Свидетели постыдного романа не нужны, так что… – Он не докончил.

Я понял: решено ее застрелить.

После чего Кириллов сказал, что я не буду непосредственно участвовать в операции, но должен присутствовать – наблюдать из квартиры в доме напротив. Учиться. Так впервые меня впутали в дело, грозившее убийством…

Это тоже из инструкции: «замазывать» начинающего агента участием в делах, связанных с убийствами».

В Петербурге есть печальные места, замечательно описанные моим родственником. Это был один из таких безысходных петербургских домов. Располагался он недалеко от Семеновского плаца – места, где казнили… И где, как много раз рассказывал Федор Михайлович, стоял он на эшафоте, ожидая казни, в накинутом на голову балахоне.

Вот в этот дом и приехал Никола с портфелем.

Агент, следовавший за ним, определил номер квартиры, куда вошел Великий князь и где ждала его в гнездышке преступная голубица.

Мы с Кирилловым подъехали к дому в восемь утра.

Лже-Кириллов руководил агентами на улице.

Те, с удивительно одинаковыми стертыми лицами – точнее, будто без оных, – дежурили вокруг дома. Доложили: Никола из «гнездышка» не выходил…

Мы с Кирилловым расположилась в доме напротив – в дворницкой, окна которой выходили на интересующий нас подъезд.

Разместившись у окон, провели утро за кофеем и игрой в карты, пока Великий князь наслаждался любовью с той, для которой она станет последней и которая так мне нравилась. Впрочем, сейчас я ее ненавидел – как всякий мужчина ненавидит желанную самку, спящую с другим.

В девять утра увидели, как Великий князь вышел на улицу.

Он был без портфеля. Сие вызвало торжество Кириллова.

– Голубица, стало быть, осталась с большими деньгами. Точнее, с большими уликами.

Никола остановил проезжавшего извозчика (излишне говорить, что извозчиком был переодетый жандарм). На нем Никола отбыл домой, в Мраморный дворец.

Несмотря на подлость ситуации, она захватила меня, как всякая охота.

Операция началась. В доме, где было любовное гнездышко, не оказалось черного хода.

По приказу Кириллова агенты поднялись к нужной квартире. Позвонили в дверь, ответа не последовало. Начали споро ломать дверь. Быстро взломали. Ворвались!

В квартире… никого!

После обыска в стене за занавесом обнаружили замаскированный проход в квартиру, находившуюся в соседнем подъезде! Проклятая голубица перешла туда и благополучно исчезла с деньгами. Упорхнула птичка!

На следующий день принесли очередную запись в дневнике Великого князя.

Мне, как обычно, велели переводить.

«Какое было счастье! Сумел дать ей лишь малую часть суммы. Она «поблагодарила и за то».

Утром узнал: за мной (или за ней?) следили!

Отец взбешен:

– Тебе третий десяток! Связался сначала с кокоткой, теперь еще интересней… Поздравляю! Любовница моего сына – революционерка!

Итак, смели следить! Теперь мне остается только достать ей недостающие деньги. Иначе может подумать, что выдал ее я. И никогда ее не увижу.

Отец еще что-то говорил, наставлял, учил уму-разуму! Я расхохотался!

Он:

– Ты безумный! – И… дал мне пощечину.

Как достать деньги? Дикая мысль не дает покоя!

Я хохотал, потому что представил семейные лица после того как осуществлю задуманное».

Забавно, все, что случилось дальше, я узнал… из дневника отца Николы, Великого князя Константина Николаевича, опубликованного… большевиками!

С каким интересом я читал этот дневник, с какой пользой прибавляю его к моему повествованию!

«10 апреля. Утром Санни (мать Николы, великая

княгиня Александра Иосифовна) меня призвала к себе, чтобы показать, что на одной из наших свадебных икон отодрано и украдено бриллиантовое сияние и что с другой пробовали то же самое, но безуспешно, и только отогнули… Просто ужас! Немедля сообщил графу Шувалову!»

Я был в кабинете Кириллова, когда Шувалов вызвал его к себе.

И вскоре раздался громовой рев Шувалова, слышный на весь этаж:

– Найти немедленно! Найти, кто это сделал! Найти любой ценой!

Но после грозного крика Кириллов вернулся в свой кабинет загадочно радостным. И сказал, улыбаясь:

– Ну что ж, найдем вора, господа! Думаю, найдем довольно быстро. – И расхохотался.