Нулевой контракт - Дмитрий Львович Казаков

костей, мяса, жил и прочей требухи, предварительно хорошенько изрубив их и перемешав. Зато тьма рассеялась, ее место занял беспощадный свет, льющийся сверху, невыносимо яркий.

Чтобы привыкнуть к нему, пришлось моргнуть несколько раз.

— Иван, — прозвучало в третий раз.

Я лежал на твердом и бугристом, порезы под мышками ныли, трещала голова, рук ниже локтя я не чувствовал, то ли их безжалостно связали, то ли за меня снова взялось бешенство. Бронежилета на мне не было, как и каски, даже ремня в штанах я не ощущал, его могли и пустить в ход, чтобы меня обездвижить.

Зато надо мной склонялась очень красивая девушка — темные глаза, прямой нос.

— Мария, — имя я отыскал не сразу, но когда озвучил, то на лице ее мелькнула радость.

— Ты жив! — воскликнула девушка.

«Как сказать» — мог бы произнести я в ответ, но смолчал, ведь вряд ли девчонкам полегчает, если они узнают, что я вот-вот превращусь в кровожадного зомби.

— А они нас украли, нашли и погнали по пустыне, точно овец, в это жуткое сияние, — сказала Мария. — Мы такого там насмотрелись, о Святая Маргарита! Что это вообще такое? Что с нами будет?

Отвечать на эти вопросы я не хотел, и вообще ощущал себя достаточно мерзко — провалился мой план, и пусть даже я вывел из строя одного из старичков, но их осталось шестеро, вполне достаточно, чтобы отбиться от наших. Прямо над головой Марии, чуть дальше зенита, висело тусклое красное солнце, и это значило, что белое клонится к закату.

— Очнулся? — донесся голос Джавала. — А ну отойди от него!

Мария посмотрела в сторону, а я поднял голову, и увидел еще одного пленника. Опознал я его не сразу, поскольку кожа была сплошь покрыта красно-белыми язвами, а волосы на голове выпали, оставив голый череп; он содрогался в путах, и с искусанных губ стекали капли слюны.

И только по изгвазданной и рваной форме я понял, что передо мной Франсуа, вернее то, что от него осталось после нескольких дней в «активной фазе» бешенства.

— Погляди на него, погляди, — индус неспешно шагал ко мне, он улыбался, и злобы на его физиономии хватило бы на роту демонов. — Жаль, что ты не сдохнешь так мучительно, но обещаю, что я сделаю все, чтобы ты не расстался с этой жизнью быстро и просто… инвалид.

Кровь мощно ударила в виски, я сглотнул пересохшим горлом.

Единственное слово, да еще лживое, бессмысленное, хлестнуло меня посильнее кнута.

— Не нравится? — Джавал присел рядом на корточки. — Но что делать, если это правда? Одноногий… инвалид.

В этот раз я был готов, ждал, но все равно меня перекосило.

— Оставь его! — вмешалась Мария. — Ты — убогое ничтожество! Трус!

— Я бы выбил твои белоснежные зубки и потом трахнул в этот прекрасный ротик, — пообещал индус все с той же улыбкой. — Да так, чтобы ты орала не переставая и звала маму. Потом разорвал бы тебе задницу своим…

— Попробуй, — предложила девушка, чье лицо стала гримасой холодной ярости. — Посмотрим, кто будет звать маму. Ты трус! Можешь издеваться только над связанными! Чтобы уж точно не получить сдачи!

Джавал хмыкнул и оттолкнул ее так, что Мария отлетела на своих подружек.

— Тихо, курица, — бросил он повелительно. — Все вы умрете сегодня! Но не просто так! Во славу священной плоти, которой станете!

Пока он болтал, я осматривался — помимо индуса я видел лишь двоих дозорных, один на западной оконечности площадки, другой на восточной, и оба таращились наружу, следили за окрестностями, и если бы я сумел освободиться прямой сейчас… но путы держали крепко, да и я был слишком слаб.

— Нечего таращиться! — удар прилетел мне в губы, я шарахнулся об пол затылком, во рту появился соленый привкус крови.

Но тут Джавал совершил ошибку, он нагнулся слишком низко, чтобы понаблюдать за моими мучениями. Ну я и приложил его, как он попытался в свое время, лбом в переносицу, чтобы ее сломать и вывести гаденыша из строя, напрягся так, что судорога прошила живот… и тоже чуть-чуть не попал.

— Трезубец Шивы! — заорал индус, отскакивая. — Я тебя кончу на месте! Ты покойник!

Он и не подозревал, насколько близок к истине.

Джавал передернул затвор автомата, направил оружие на меня, палец его застыл на спусковом крючке.

— Отставить, — донеслось со стороны лестницы, и над полом воздвиглась голова Цзяня, затем он по пояс, целиком, и следом еще двое бойцов, все в песке. — Сказано же было — тихо. Кто будет по сторонам смотреть, Конфуций?

Обращенные на меня глаза Джавала вспыхнули ненавистью, но он отвел калаш в сторону.

— Иди на пост, смени Энрике, — велел Цзянь. — Вы двое — можете отдыхать.

Комотделения проводил бойцов взглядом, и повернулся в мою сторону.

— Говорил я тебе, Иван, что не стоит идти против меня, — проговорил он задумчиво. — Только ты не послушался. Неужели ты вообразил себя героем, думал, что один справишься? — Цзянь пожал плечами. — Ты убил беднягу Танвира, и его плоть сегодня станет нашей плотью. Но мы подстрелили Джозефа, и вот он умер зря… жаль, что ничего при нем не осталось, даже патронов.

Ну что же, хоть это хорошо — шедший в паре с тайцем Ингвар забрал все ценное, разве что тело вытащить не смог. Понятно, где так испачкались те два старичка — попытались добраться до убитого, вдруг при нем найдется вода, еда, ну или пара магазинов.

— И вы все умрете, еще до заката, — продолжил Цзянь. — И девки, которых ты спасал. Все. Не могу обещать, что это будет приятно… для вас, но нам это точно будет полезно. Вкуси ту плоть, что отлична от твоей, что превышает твою, что имеет вкус странный, знание необычное, строение неземное, — он явно цитировал какой-то священный текст, и голос его дрожал от радостного возбуждения, — и плоть эта станет священной, она освятит твою. Постигнешь ты мудрость, и силу, и славу, и победа будет с тобой до краев вечности…

Сейчас этот маленький узкоглазый тип выглядел по-настоящему страшным, в нем ощущалась бешеная, неукротимая сила.

Не в первый раз за сегодняшний день я пожалел, что не могу подстегнуть вирус в себе усилием воли. Стань я безумцем, разодрал бы я ремень в