Большая книга приключений кладоискателей - Анастасия Дробина

– Может, все же изнутри, через калитку? – предположил Тенгиз.

– Вряд ли получится, – убитым голосом сообщила Таня, прекрасно выглядевшая в джинсах и кожаной курточке.

Бабушка Нинико не собиралась пока освобождать Таню от своего покровительства. Свидетельством ее заботы и руководства были чуть заметный макияж на свежем лице девушки и распущенные, густые, прихваченные заколкой волосы, на которые Тенгиз то и дело с удовольствием поглядывал.

– Там же был обвал, куча кирпичей так и осталась неубранной, – пояснила Таня. – Через них не перебраться, а разобрать – полдня не хватит. И потом, от церкви могут увидеть…

– Значит, полезем здесь, – спокойно решил Тенгиз, подходя к отвесной кирпичной стене и измеряя ее взглядом. – Пашка, поможешь?

– Не вопрос…

– Дети, а вы давайте в сторону.

– Кто тут «дети»?! – вскинулся было Атаманов, но Тенгиз только улыбнулся:

– Ваше дело – отвлекать внимание. Чтобы никто сюда не смотрел!

– Хорошенькое дело… – проворчала Юлька. – А если кто-то мимо пойдет, тогда что?

– Свисти. Или пой. Или танцуй. Или кричи.

– Что кричать?

– Караул!

– Ну ладно, я тебе, дорогой, та-ак крикну… Мало не покажется! Еще один обвал будет! – мстительно пообещала Юлька, удаляясь вместе с друзьями в конец аллеи.

Там, рассевшись на скамейке под облетевшим кленом, они принялись наблюдать, как Таня, Пашка и Тенгиз подходят вплотную к стене, как Тенгиз еще раз осматривает ее, подзывает Пашку, тот наклоняется, и Тенгиз легко поднимается сначала на согнутую Пашкину спину, а затем, по ему одному видным выступам, – на стену. Он взобрался ловко, как обезьяна, исчез за кирпичным гребнем, а через минуту высунул черную голову:

– Таня, давайте!

– Как? – с ужасом спросила та.

Пашка показал себе на спину. Таня ахнула. Затем, несмотря на протесты Пашки, сдернула сапожки с высокими каблуками и полезла ему на спину босая. Тенгиз, перегнувшись через стену, протянул обе руки, подхватил Таню и легко, как трехмесячного младенца, втянул на стену. В воздухе мелькнули ноги в колготках – и исчезли за стеной.

– Ну, супер! – восхищенно присвистнул Атаманов. – Натэла, в каких, говоришь, войсках Тенго служил?

– В воздушно-десантных, – гордо выговорила Натэла.

– Братва, атас! – завопил вдруг Батон. – Народ идет!

Все в панике переглянулись. В конце аллеи действительно показались какие-то люди, идущие к церкви. Надо было срочно что-то делать, ведь с минуты на минуту из-за стены могли показаться Таня и Тенгиз.

Первым нашелся Батон. Оглядевшись по сторонам, он схватил грязный фанерный ящик, брошенный дворниками, бросил его на асфальт, плюхнулся рядом и начал что есть силы лупить по ящику. Раздались гулкие удары, похожие на африканский тамтам. Атаманов покрутил было пальцем у виска, но чуть погодя вслушался в ритм, заданный Батоном, хмыкнул, кивнул – и начал знаменитую «I needn’t you» Би Би Джея. Ни голоса, ни слуха у обоих пацанов не было и в помине, а когда на помощь Атаманову пришла Полундра, всегда считавшая, что силой звука можно поднять качество исполнения, Белка схватилась за голову.

– Что морщишься? Помогай! – прокричала Юлька. – У меня дыха не хватает!

Белка испуганно всплеснула руками. И вдруг, неожиданно для самой себя, запела хорошо поставленным, звучным сопрано дуэт Сильвы и Эдвина:

– По-о-омнишь ли ты, как мы с тобой расстава-а-ались…

Люди в конце аллеи замерли. Посмотрели друг на друга. Снова тронулись с места. Двое собачников подозвали своих овчарок. Но вместо того, чтобы покинуть место сборища ужасных современных подростков, они пошли прямо к скамейке. Батон потряс головой и с удвоенной силой заколотил в ящик. Натэла глубоко вздохнула, решительно подхватила брошенную бейсболку Сереги, надела ее козырьком назад, сбросила куртку, вытащила из джинсов подол рубашки, придала лицу выражение некормленого бульдога – и начала выплясывать рэп. Соня и Пашка скорчились на соседней скамейке в приступе бешеного хохота.

– Бух-бух-тра-та-та-бу-бу-у-ух! Бамс! Бамс! – старался Батон.

– I know that I needn’t you, I sure that I needn’t you… – на два голоса орали Юлька и Серега.

– По-о-омнишь ли ты, как счастье нам улыба-а-алось… – выводила, закатив глаза, Белка.

Народа становилось все больше. Кажется, даже старушки забыли про церковную службу и дружно сворачивали в аллею возле монастырской стены, откуда доносились дикие звуки, перемежаемые опереточной арией. Атаманов устал петь и пришел на помощь Натэле, швырнув свою куртку Белке и завертевшись на асфальте бешеной юлой. Юлька одна продолжала вопить на английском. Батон окончательно впал в транс и молотил по ящику с закрытыми глазами.

– Ба-ба-бах! Бу-бумс! Бу-бумс! Бум!

– I’ll forget your fingers, I’ll forget your eyes…

– По-о-омнишь ли ты-ы? Всё-о-о по-о-омню я…

– Тра-та-там! Тра-та-там! Ба-бах!

– I never come back, baby, tell me bye-bye!

– Пу-у-усть это был только со-о-он – мне до-о-орог о-о-он!!!

Раздался треск: Батон проломил кулаком фанеру, взвыл от боли и остановился. Атаманов и Натэла замерли, Юлька умолкла, словно ее выдернули из розетки. Только Белка ответственно дотянула последнее верхнее «ля» до конца и открыла глаза. И тут грянули аплодисменты. Хлопали стоящие вокруг старушки, собачники, мужики в спортивных костюмах, отвлеченные от пробежки, и солидные дамы в кожаных пальто. Полундра автоматически раскланялась. Натэла сдержанно кивнула. Белка эстрадно улыбнулась. Батон с удивлением посмотрел на улетевшую с головы Натэлы бейсболку – в ней виднелись несколько банкнот, положенных зрителями.

– Всем спасибо, господа и дамы! – первым опомнился Атаманов. – Благодарим за поддержку, коллективу требуется отдых.

– Деточки, а вы кто такие? – спросила одна из бабулек, опасливо косясь на Батона, с руганью вытаскивающего занозы из кулака.

– Рэп-вокал-группа «Цветы помойки», – объявила Юлька. – Приходите на наш концерт в Лужниках!

Атаманов заржал. Зрители начали расходиться по своим делам. В Серегиной бейсболке после подсчета оказалось аж двести восемь рублей бумажками и мелочью, кои и были честно поделены на всех солистов.

– Ну вот, теперь точно с голоду не умрем! – веселилась Юлька. – Чур мне первая ставка, я громче всех пою!

– И противнее всех, – съязвила Белка. – У меня от твоих воплей перепонки лопались, Би Би Джей фигов!

От соседней лавочки подошли Соня и Пашка. Последний еще вытирал кулаком слезы и не мог внятно говорить. Соня тоже улыбалась, но все же строго заметила Белке:

– По-моему, ты сфальшивила в верхнем регистре.

– Сама бы попробовала, умная какая, – обиделась та. – Без репетиции! Не распевшись! На улице – почти на морозе!