Посмотри в глаза чудовищ - Михаил Успенский

– На Канатчиковой бы мы очнулись…

– Интересно, написал ли Дэн что-нибудь с тех пор?

– Он ушел в политику и погиб для искусства… кстати, до сих пор так и не известно, жив он или умер… впрочем, это в традициях Китая…

– Коминт, с каких это пор ты стал разбираться в китайских проблемах?

– Я? В китайских? Я в наших-то… – Коминт замолчал. – Странное здесь место.

Гусар кашлянул.

Николай Степанович отодвинул заслонку на дверце. Громкий скрип несмазанных петель…

Язычки пламени пригнулись, померкли и погасли. И в наступившей тьме раздался тихий множественный шорох.

Позади испуганно чиркнула спичка. Потянуло серой. Вновь затеплился, покачиваясь, желтый огонек свечи. Николай Степанович зажег свою от свечи Коминта…

За железной дверью была настоящая театральная ложа, разве что каменная.

Каменными были грубые подобия кресел, а портьеры заменяла раздвинутая в стороны набитая пылью до плюшевого состояния паутина.

Шуршащий мрак окутывал ложу…

– Задуй свечу, – одними губами сказал Николай Степанович, гася свою. – И запомни, пока ты в уме: нас здесь трое. Четвертого – убей.

Несколько минут глаза не видели ничего, кроме сиреневых пятен.

Потом внизу тьма распалась на множество серых силуэтов, и тут же, будто добавили свет, стало видно все.

Толпа крыс стояла, задрав острые мордочки, перед каменным возвышением. На возвышении размещался целый игрушечный город, собранный из спичечных и обувных коробок, молочных пакетов, банок из-под пива, ячеек для яиц…

Пластмассовый кукольный дом для Барби означал здесь, наверное, царский дворец. Большой крыс в накинутой подобно плащу аккуратно обгрызенной банановой кожуре стоял на краю возвышения и будто обращался к толпе, негромко попискивая. Толпа отвечала возмущенно. Крысы, укрытые по ушки газетными обрывками, вынесли наперсток или пробку, и в нем крыс в банане медленно ополоснул передние лапки. Позади на круглой огороженной площадке несколько громадных жирных пасюков в красных накидках важно стерегли маленького альбиноса. Проходя мимо, крыс в банане пискнул что-то и, взмахнув хвостом, скрылся в Барби-домике. Пасюки, возглавляемые здоровенной крысой, которая напялила на себя целую консервную банку с дырами для лапок, растянули альбиноса и начали стегать его хвостами…

– Держи меня, Коминт, – прошептал Николай Степанович.

– Степаныч, да что же это…

– Господи, путеводи меня в правде Твоей… – он перекрестился.

Наваждение не исчезло.

Крысы, толпящиеся внизу, раздвинулись, образовав длинный коридор. Он вел от игрушечного города к невысокой кучке камней. И пасюки в красном, окружив альбиноса, стали подталкивать его к этому коридору. Альбинос шел неохотно, оглядываясь как бы в ожидании помощи и поддержки. Откуда-то возник связанный из палочек крест. Альбинос взял его передними лапками и понес сквозь верещащую толпу…

– Уйдем, – сказал Николай Степанович. – Не могу больше…

– Ну, Степаныч, дай досмотреть.

– Нет, Коминт. Не для людей это.. – и, не оглядываясь более на спутников, Николай Степанович вернулся в коридор. Минуту спустя смущенные Гусар и Коминт присоединились к нему.

– Куда дальше? – зажигая свечи, спросил Коминт.

– Не знаю. Надо подумать. И вообще – отойдем подальше, хватит с меня этой богосквернящей мистерии… и, неровен час, опять что-нибудь начнется…

Они отошли совсем недалеко, когда сзади торжествующе заскрежетало и ударило гулко – всего один раз.

Английские колонны терялись в пушечном дыму. Голландцы пятились, но не бежали. Кавалерия Нея гарцевала на холмах. Груши, как всегда, заблудился.

– Сир! – подбежал Сульт. – Там гонец от князя Барклая де Толли!

– О чем же просит князь?

– Он… Сир, когда я услышал, то подумал, что схожу с ума! Сир, он предлагает военный союз!

– Какая великолепная интрига. Пригласите гонца.

Передо мной встал запыхавшийся юный высокий красавец. Узкое смуглое лицо его еще более потемнело от порохового дыма, серо-голубые глаза блестели.

– Ваше величество! Полковник Гумилев с посланием от командующего. Его светлость князь ведет вам на помощь русский корпус. Найдено завещание светлейшего князя Кутузова…

– Моего старшего брата? – я сделал масонский знак.

Гонец молча с достоинством поклонился.

– Что ж, полковник, давайте пакет.

Я нетерпеливо сорвал бандероль с синего конверта.

Барклай де Толли предлагал мне демонстрировать отступление левым флангом, дабы самому ударить во фланг и тыл принцу Оранскому.

У меня была минута на принятие решения.

– Полковник! Летите обратно и передайте на словах князю: ровно в три часа Рейль изобразит отступление от высоты Сен-Жан. Я буду ждать удара моих русских союзников не позже четырех часов.

– Да, Ваше величество.

– Стойте, полковник. Ваше лицо мне очень знакомо. У меня прекрасная память на лица. Где мы могли встретиться? В России?

– Скорее, в Африке. Помните русских путешественников, которые показали вашим солдатам дорогу на оазис Нахар?

– Да! Какими же прихотливыми дорогами вела нас судьба, прежде чем мы вновь встретились… Надеюсь видеть вас после победы в моей палатке, полковник!

Он вновь поклонился, ловко вскочил на горячего вороного коня и поскакал. Я смотрел ему вслед.

– Сульт, – позвал я. – Сообщите Рейлю и Нею, что я хочу их видеть.

…Англичане и голландцы гибли сотнями и сдавались в плен тысячами. Уцелевшие, бросая оружие, уходили по дороге на Брюссель, спасая шкуры, но не знамена. Веллингтон вручил мне свою шпагу. Без парика он был похож на упавшего в пруд бульдога. Принца Оранского не было пока ни среди живых, ни среди мертвых. Подходившие с востока прусские колоны остановились и теперь стояли, как зрители, неспособные вмешаться в ход пиесы. И мои солдаты, и русские – все были обессилены не столько неприятелем, сколько непролазной грязью полей…

Наконец, нашелся Груши. Он упал на пруссаков с фланга, и через четверть часа боя Блюхер запросил пощады.

– Пруссия тоже будет с нами, – сказал я Барклаю де Толли. – И коварная Австрия станет ползать на брюхе, вымаливая пощаду.

– Это был дурной союзник, – согласился князь.

– А где же тот юный полковник, которого вы присылали ко мне?

– Увы! На обратном пути он был смертельно ранен в сердце, но из последних сил доскакал и передал ваши слова. «Вы ранены?» – спросил я. «Нет, я убит», – ответил он. И просил вас принять вот это, – князь подал мне тяжелое черное кольцо с черным камнем. – Найдено им в одной из древних африканских гробниц.