Во тьме Эдема - Крис Бекетт

Джон обходил ребят, показывая каждому, какое кольцо крошечное и гладкое и что оно на самом деле из металла, а внутри — надпись с именем Анджелы, такая мелкая, что сделать ее могли только на Земле. Меня же охватила злость.

Джон ничуть не изменился! Снова поступил так, будто он — единственный на свете, кому дозволено что-то знать и принимать решения! Сперва, никого не спросив, уничтожил Круг, потом припрятал кольцо — и снова никому не слова. И он еще ждет, что мы пойдем за ним и поверим ему! А сам никому не верит.

Я так рассердилась, что позабыла о кольце. Мне хотелось накричать на Джона. Но я не могла себе этого позволить. Как бы я ни злилась, я понимала, что мы в опасности. И что все должны верить Джону и положиться на него, потому что он прав: надо уходить. Мы вынуждены рискнуть и перейти через Снежный Мрак.

Тут меня осенило. Я придумала, как отбить у Джона охоту все время поступать по-своему, причем так, чтобы ничего не испортить.

— Давайте разыграем пьесу! — предложила я. — Назовем ее «Потерянное кольцо Джелы». Ты, Дикс, будешь рассказчиком. Я — Анджелой. Гарри, ты будешь первым Гарри. Сьюзи Рыбозер и Люси Мышекрыл будут первыми Сьюзи и Люси. Клэр, ты будешь первой Клэр, а Кэнди сыграет Кэндис. А Джон будет Томми.

Сперва все растерялись. Слишком неожиданным оказалось мое предложение. Никто не понял, зачем это нужно, и всем хотелось вволю насмотреться на диковинку. Но в то же время все понимали, что событие этого требует: мы обязаны вспомнить историю прославленного кольца, которое им только что показали. Так уж нас воспитали. Каждую Гадафщину в Эдеме нас учили вспоминать о том, что было, чтобы связать прошлое с настоящим.

Я покосилась на Джона. Похоже, он рассердился не меньше, чем я несколько минут назад. Он чувствовал, что его облапошили, и злился сильно-пресильно. Ему ни на кой черт не сдалась эта пьеса, но в то же самое время он понимал, что придется смириться. Я не оставила ему выбора, точно так же, как он не оставил выбора мне.

Отлично! Так ему и надо. Пускай на своей шкуре поймет, каково это.

— Это история о том, как Анджела потеряла свое кольцо, — начал Дикс, добряк и симпатяга, который остановился, чтобы позаботиться обо мне и Джеффе, когда Джон и двое остальных помчались убивать.

— Джела не хотела лететь в Эдем. Томми, Диксон и Мехмет привезли ее сюда силой. И она решила остаться и создать с Томми семью, потому что лучше жить и ждать, когда за ними прилетят с Земли, чем подняться в небо и наверняка утонуть. Но ей было грустно-прегрустно. Она скучала по маме. И по отцу. Она скучала по своей группе, которая называлась «Лондон», точно как наша первая группа в Эдеме. Она скучала по Солнцу — большой звезде, которая заливает светом Землю. Ей не хватало родных и знакомых. В душе у нее поселилась грусть. Но она никому этого не показывала. Жила, как ни в чем не бывало. Заботилась о детях, изо всех сил старалась сделать их счастливыми. Даже думала о нас, своих потомках, и… и…

Дикс замялся, потому что сейчас по ходу повествования он должен был сказать: «Джела своими руками выложила Круг Камней», — но понимал, что лучше бы об этом больше не вспоминать (хотя все прекрасно знали, какой именно фрагмент он выпустил) и что эту часть пьесы придется поменять.

— …и придумала традиции и законы, — выкрутился Дикс, — которые мы по-прежнему соблюдаем. Даже старалась относиться к Томми с любовью, хотя ей никогда не нравились такие мужчины, как он, тем более что Томми частенько бывал не в настроении и даже разок-другой ее поколотил.

Дикс оглянулся и протянул руку к Джону, чтобы тот отдал ему кольцо. Я видела, что Джону жаль расставаться с кольцом, но выбора у него опять-таки не было, если, конечно, он не хотел испортить историю. Умница Дикс. Добрый, красивый и сообразительный парень.

— У Анджелы было кольцо… — тут Дикс запнулся, не справившись с обуревавшими его чувствами: он рассказывал о кольце, которое держал в руке, и проговорил неуверенным хриплым голосом, в котором слышались слезы: — У Джелы было кольцо, которое подарили ей мама с папой. (На Земле люди знают своих отцов, не то что у нас.) На кольце… на кольце была надпись, крошечная надпись, которая гласила: «Анджеле с любовью от мамы и папы».

Дикс протянул мне кольцо, и я догадалась, что это не только по ходу пьесы: он сделал это ради меня, потому что понял, как я рассердилась на Джона за то, что он скрыл от нас такую новость, и хотел меня порадовать. Ведь для пьесы-то кольцо не нужно. Обычно историю «Кольцо Анджелы» разыгрывали безо всякого кольца.

— Однажды, когда Анджела отправилась в лес на поиски пищи, кольцо соскользнуло с ее пальца, и она не смогла его найти. И тогда…

Пришел мой черед. Я была Анджелой. Я бросила кольцо на землю (краем глаза заметив, как вздрогнул Джон) и забегала туда-сюда по поляне, падала на колени, снова вскакивала на ноги, стонала, бормотала, даже пустила слезу.

— Томми! Томми! — заорала я в лицо Джону. — Я его потеряла! Я потеряла кольцо!

Джон скривился. Ему совсем не хотелось играть. Для него это была лишь пустая трата времени и лишние сложности, к тому же ему не хотелось выпускать из рук кольцо.

— Найдется, куда денется, — произнес он, даже не пытаясь играть Томми.

— Ты что, совсем идиот? Что значит «найдется», бестолочь ты этакая? Помоги мне его найти! Верни мне кольцо. Без него я никуда не пойду.

Я оглянулась на Гарри, Сьюзи, Люси, Клэр и Кэнди.

— А вы чего уставились, раззявы? Имена Майкла! Ну-ка быстро ищите кольцо! Сделайте хоть что-нибудь полезное в этой жизни!

Все принялись искать кольцо. Одни встали на колени, другие расхаживали туда-сюда. Клэр и Кэндис заплакали. Гарри трясся и бегал по поляне, как будто и правда поверил, что кольцо пропало.

— Я его найду, Джела, я найду его, — вопил он. — Я его найду!

— Да замолчите вы уже, плаксы чертовы, — прикрикнула я на них. — Заткнитесь! Я вас не хотела! Я и его никогда не хотела. Мне противно к нему прикасаться, не говоря уже о том, чтобы с ним спать и рожать от него детей… Я люблю маму с папой и своих друзей, которые остались на Земле, а не вас и не этот дурацкий темный-претемный Эдем! А это кольцо… это кольцо было единственной…

— Мам, ну чего ты, — перебила Клэр и расплакалась всерьез.

— Иди к черту! Видеть тебя не могу! Знаете что? Я вас всех видеть не могу…

И понеслось! Я разбушевалась не на шутку. Я визжала и орала так, что вся покраснела, и из глаз брызнули слезы. Я вспотела и вся дрожала. Пятеро моих так называемых детей рыдали (несмотря на то что один из них на самом деле был моим старшим братом), да и кое-кто из зрителей тоже не сдержал слез. Дети кричали, шерстячата в пещере вопили «Иииик! Иииииик!». Даже Джон испугался.

Как же, наверно, было страшно тогда, в первый раз, тем пятерым детям, много-много бремен назад, когда их мама, не помня себя от горя, напустилась на них. Ведь у них в целом свете не было никого, кроме нее и Томми. Должно быть, бедняги насмерть перепугались. Иначе эту историю не запомнили бы так надолго. Ведь столько всего за много поколений забылось, исчезло, как круги на воде от камня, брошенного в озеро. Что самое странное, в истории про кольцо Анджелы не было ни смысла, ни счастливого конца, вообще ничего поучительного. Больше всего она походила на крик боли, эхо которого раскатилось на многие поколения, хотя сама Анджела давным-давно умерла.