Нежеланная. Книга вторая. Панна и Смерть - Маша Моран

Мельца выпрямилась. Вновь этот голос!

– Кто здесь?

Может, птица вдруг научилась говорить? Филин продолжил долбить клювом фреску. И та неожиданно начала осыпаться. То же самое было недавно с последней картиной. Она сжала окоченевшую ладонь Лютовида и вгляделась в изображение. Прямо на нее смотрел бледный пан, укутанный в плащ. Он медленно поднял руки и откинул с головы капюшон. Прядь белоснежных волос упала на лоб. Фреска посыпалась еще сильнее. Мужчина поднял ногу и словно вышел из нее, ступая на пол колдовской комнаты. Отделившись от стены, перед ней стоял высокий худой пан, глаза которого сияли ярче звезд. Смерть…

– Я его зову-зову, а он к тебе, как репей, прилип. Ни пляски ему не нужны, ни вино хмельное, ни красавицы моего царства. Тебя подавай!

Мельца согнулась в поклоне:

– Господин Смерть…

От него исходило бледное сияние и холод. Изо рта вырывался пар. Смерть ухмыльнулся и кивнул:

– Господин-господин. Значит, Лихое зелье вознамерилась сварить? – Он тяжело вздохнул, обдав Мельцу ледяным дуновением. – Оно раны залечить может. Но не жизнь вернуть.

Мельца сжала ладонь атамана. От холода Смерти его тело начало покрываться изморозью. Иней обволок ресницы, опутал темную бороду, украсил волосы. Дрожа от холода, Мельца осмелилась взглянуть Смерти в глаза:

– А кто может?

Господиг снова ухмыльнулся:

– Сестрица моя может. – Он небрежно махнул рукой в сторону второй фрески, где была изображена Судьба. – Но ей подарок нужен… – Очи Смерти лукаво блеснули.

– Какой подарок? – Мельца боялась надеяться.

– Она у меня вышивальщица знатная, знаешь ли… – Смерть принялся расхаживать по комнате. Там, где он ступал, оставались влажные следы. – Я задумал ей нити подарить, каких ни у одной мастерицы нет. Ни у одной пряхи таких не сыскать… Чтобы крепкие были, сияющие, серебряные. Да где ж их только взять?

Мельца непонимающе взглянула на господаря Мертвого царства. Он же приблизился к ней и невероятно тонкими пальцами подхватил прядь волос. От могильной холодности и запаха сырой земли Мельце стало дурно.

– Локоны твои вполне бы подошли.

Волосы? Ему всего лишь нужны ее волосы?!

– Берите все, что есть. Только верните его!

Смерть снова ухмыльнулся.

– Ну что ж… Ты мне нити в подарок, а я тебе зелье сварю. Сестрица же моя душу в излеченное тело вернет. Согласна?

Мельца кивнула. Конечно, она согласна! Вот только не отберет ли он у нее атамана снова? Летом…

– А как с вашей сделкой быть? Придет Лето Звонкое, и…

Смерть громко расхохотался. В его смехе послышалось завывание ветра в горах.

– Подшутил я тогда над ним! Хотел знать, на что ради тебя пойдет. Согласится ли жизнь свою отдать ради незнакомой панны? Думал, атаман наш тут же на попятный пойдет, а он возьми, да и согласись на сделку! Ты ведь тогда еще жива была. А тут уже другое…

– Значит, Летом он не умрет?

– Мне не дано знать, кто когда умрет, прекрасная панна. Я всего лишь провожатый. Как только сестрица закончит полотно атамана вышивать, тогда и умрет сразу же. Но там много еще пустого места осталось.

Неужто есть шанс?

– Ну что? – Смерть погладил филина по большой голове.

Мельца сглотнула:

– Забирайте.

Смерть довольно улыбнулся и взмахнул рукой. Налетевший ветер начал трепать волосы. Кончики прядей засияли, от них потянулись серебристые сверкающие нити. Внезапно ветер улегся, а в руках Смерти появилась простая деревянная катушка. Она была обмотана сияющей серебряной нитью. Мельца посмотрела на свое плечо. Ее волосы побелели, приобрели странный цвет и блеск. Они были седыми… Как у ведьм.

– Да… – Смерть спрятал нитки в складках балахона. – Таковы последствия. Да ты не бойся. Еще краше стала. – Что ж… Разговоры разговорами, да ночь на исходе. Пора и за дело приниматься.

Он начал собирать травы и швырять их в маленький котелок. Плеснул туда алой воды, в которой Мельца тряпицу смачивала, выдрал у возмутившегося филина перо, зажег огонь в очаге, вделанном в стену. И все время что-то весело напевал. Мельца пригладила заиндевевшие волосы Лютовида, его бороду. Он же оставался безучастным к ее прикосновениям.

– Потерпи, мой атаман.

Она стерла с впалых щек ледяные кристаллики.

– Готово!

Смерть снял котелок с огня и зачерпнул ложкой душистое варево.

– Пей да здравствуй, атаман!

Он осторожно влил сиреневую жидкость в приоткрытые губы. Потом еще раз и еще. Мельца боялась дышать. Она замерла на месте, парализованная страхом и надеждой, болезненным ожиданием. Смерть нахмурился и постучал костлявым пальцем по своему острому подбородку:

– Что-то не то…

– Что? – Мельца нависла над Лютовидом, пытаясь разглядеть хоть какие-то изменения.

– Раны не затягиваются. Так не должно быть.

Мельце хотелось расшвырять все кругом. Чтобы остались щепки да обломки – как у ее души. Если даже Смерть не поможет… Огонек в очаге по-змеиному зашипел и потух. И тут она вспомнила:

– Он был проклят ведьмой! Может, это мешает? – Она отодвинула искромсанный кафтан, клочья рубашки и обнажила покрытую черной вязью руку. – Вот!

Нарисованный аспид вился по плечу и груди, пропадая в кровавом омуте.

Смерть наклонился и принюхался.

– Не-е-ет, – напевно протянул он. – Дело не в проклятье. Оно давно не имеет над ним силы.

Мельца удивленно вздохнула:

– Как так?

– А вот так. – Смерть почесал изогнутую крылом бровь. – Змиевы проклятья завязаны на самых дорогих людях. Для атамана самая дорогая – ты. Проклятье Драггура в том состоит, что покуда ты ему в разлуке верность хранишь, змей – лишь безобидный собеседник. А ты испытание разлукой прошла. Не только плотью, но и душой осталась верна Лютовиду. – Смерть пожевал губы. –Дело тут в другом. Чего-то в нем не хватает… Как будто не целый атаман наш.

Смерть вновь наклонился над ворожейником и принюхался. Потом убрал оборванные одежды и открыл запекшуюся рану в груди. Его палец погрузился в нутро, меж ребер.

– Пусто… Почему здесь пусто? – Он требовательно уставился на Мельцу? – Где его сердце? Если ведьма забрала, то я не смогу помочь. Исцелить можно то, что ранено, а не то, чего нет.

Мельца прижала руку к животу. Не может быть… Она думала, что кольцо лишь символ. Красивый подарок и красивые обещания. Подтянув цепочку, она вытащила кольцо и сжала в кулак. А потом протянула ладонь Смерти:

– Вот его сердце.

Смерть задумчиво поглядел на украшение, а затем хмыкнул: