Горец-любовник - Ханна Хауэлл

– Перестань себя жалеть. Ты думаешь, у нас с Эваном все было гладко с первых дней? Или что все было идеально у твоих двоюродных братьев? Полагаю, ты наслушалась историй о превратностях судьбы, что стояли на пути их счастья. Нет, редко когда любящие не терзаются сомнениями и не совершают ошибок. Ты любишь этого дурака?

– Да.

– Тогда все остальное не важно. Он тебя хочет, ты любишь его, и скоро у вас появится ребенок.

– Этого мало для создания счастливой семьи. И к тому же мне не хочется просто так к нему прийти и сказать, что он скоро станет отцом. Он, конечно, заявит, что мы немедленно должны пожениться, но в своих чувствах ко мне будет все так же не уверен.

– Ты хочешь сказать, что он еще не признался тебе в любви?

– Это так.

– Уж поверь мне, у мужчин такие слова в горле застревают, и не важно, как сильно он любит свою избранницу. Грегор произнесет заветные слова, если будет знать, что окончательно завоевал твое сердце.

– Сдается мне, и с женщинами дела обстоят не лучше. – Алана улыбнулась. – В конце концов, я ведь тоже не сказала ему о своей любви. – Обе женщины засмеялись. – Я покажу ему, что смягчилась, обещаю тебе. И я заставлю замолчать ту трусиху, что живет во мне. Трусость и недоверие – вот наши главные враги. Ты права, я сказала, что дам ему шанс, и не сдержала слова. – Алана нежно погладила свой еще плоский живот. – Вот эта новая жизнь – достаточный повод для того, чтобы отбросить глупые сомнения. В конце концов, если он окажется плохим мужем, я всегда могу сказать, что это ты виновата.

– И это будет справедливо, – протянула Фиона, и они обе засмеялись.

Грегор заметил Алану, направлявшуюся к раскидистой рябине в дальнем конце сада, и торопливо пошел ей навстречу. Он начинал испытывать легкое разочарование. Когда один из братьев принялся дразнить его, Грегор был рад случаю выплеснуть на него накопившееся раздражение. Оказалось, что ухаживать за женщиной – это тяжкий труд. Грегор усмехнулся – надо же, чтобы такая чепуха пришла в голову.

Но он действительно не понимал, почему Алана не желала идти ему навстречу, ведь он так старательно ухаживал за ней. Временами ему казалось, что она готова его простить, но она вдруг становилась вежливо-холодной, и все возвращалось на круги своя. Ему казалось, что она приняла его объяснения, что он сумел убедить ее в том, что его планы на их совместное будущее вполне достойны и искренни.

Когда она при виде его обернулась и одарила его улыбкой, в нем с новой силой зажглась надежда. Эта улыбка была очень похожа на те прежние ее улыбки, что согревали его до появления Мейвис.

– Кажется, исчезли последние твои синяки, – сказал он, протянув руку к ее волосам, чтобы убрать за ухо выбившуюся прядь.

– Да, мое падение с обрыва становится полузабытым воспоминанием во всех смыслах, – сказала Алана.

Она пристально смотрела на улыбавшегося ей Грегора. Он смотрел на нее как всегда – с теплотой и любовью. Не стоило так упорствовать в своем недоверии. Он ведь все ей объяснил, без утайки и искренне. Ей действительно пришлось бы не по душе, если бы он грубо обошелся с Мейвис. Его отношение к Мейвис говорило в его пользу, в пользу его порядочности, и ей стоило об этом подумать раньше. Ей ведь тоже не хотелось сначала рассказывать ему о планах своего отца найти для нее мужа, так что с ее стороны было несколько несправедливо осуждать отца Мейвис.

– От Мейвис и Брайана наконец пришла весточка, – сказал Грегор.

Алана услышала неуверенность в его голосе и мысленно назвала себя жестокосердной дурой. Она так его запугала, что он боится произносить имя Мейвис вслух.

– У них все хорошо?

– Да. Они поженились, и ее отец разыскал их лишь два дня спустя. Брайан сообщает, что его тесть нормально воспринял это известие, но продолжает ворчать насчет неблагодарных детей и все такое. – Грегор мысленно облегченно вздохнул, когда Алана засмеялась, поскольку он боялся, что при одном упоминании имени Мейвис она развернется и уйдет.

– Я рада, – заключила Алана. – Было ясно, что они нравятся друг другу.

– Ясно всем, кроме меня.

– Да, но ты уехал спустя всего несколько часов после возвращения домой и поэтому не мог наблюдать за ними, как мы все. Фиона тоже раньше ничего не замечала, но ей кажется, что Эван все понял еще до твоего приезда.

И Эван ничего не сказал Фионе, вдруг подумала Алана, но ее это не особенно расстроило. До Аланы вдруг стала доходить истина – обида застила ей глаза, и она не видела очевидного. Да, Грегор солгал ей и тем глубоко ее обидел, но он осознал, что поступал дурно. Пора перестать бередить старые раны и начать жить, сказала она себе.

Грегор бережно обнял Алану за плечи и повел к каменной скамье, укрытой от посторонних глаз вьющимися розами. Надежда его еще больше окрепла, когда Алана не вздрогнула от его прикосновения и не отстранилась. Он уже был уверен: в ней произошла перемена. Грегор сильно сомневался, что это его ухаживания так ее изменили. Но, чем бы ни была вызвана эта счастливая перемена – какой-нибудь пришедшей ей в голову мыслью, разговором с кем-то или просто настроением, – Грегор решил не упустить ее.

Усадив Алану на скамью, он сел рядом и положил ей руку на плечо. Все тело его изнывало от желания, он мучился оттого, что вынужденно вел себя с ней так, словно они никогда не были любовниками. Вначале он думал, что может вернуть ее, играя на той страсти, которую она, несомненно, к нему питала, но потом решил, что это было бы нечестно. И вот теперь расплачивался за свою сдержанность бессонными ночами. Ворочаясь в постели, он мечтал о том времени, когда рядом с ним снова будет она.

Но после двух недель примерного поведения он посчитал, что вправе сорвать у нее хоть один поцелуй. Он украдкой взглянул на нее и получил ответ на свой вопрос во взгляде из-под полуопущенных ресниц. Грегор осторожно опустил голову, пока их губы не соприкоснулись. Он был настороже, пытаясь угадать, как она отреагирует. А вдруг Алана все же не хочет с ним целоваться? Но она чуть приподняла голову и в молчаливом согласии подставила ему свои губы. Грегор застонал и поспешил принять приглашение, пока она не передумала.

Сладкое тепло ее рта, этот вкус, которым он слишком долго не мог наслаждаться, в мгновение ока разбудили в нем желание. Грегор обхватил ее руками и углубил поцелуй, даже не пытаясь спрятать терзавший его голод. Целых три недели он вынужден был спать в одиночестве и постоянно держать в узде желание, неизменно заявлявшее о себе, когда Алана была рядом. Грегор не знал, выдержат ли поводья на сей раз, когда она трепетала в его объятиях, теплая и податливая.

В тот самый миг, как губы Грегора прикоснулись к ее губам, Алану вдруг пронзила мысль, что на нее, видно, нашло умопомрачение, когда она решила, что способна отказаться от этого мужчины. Едва он прикоснулся к ее губам, желание взыграло в ней с неожиданной силой. Она обвила руками его шею и прижалась к нему всем телом. Все сладостные воспоминания о его ласках, о том наслаждении, что он давал ей, нахлынули вновь.