Оверклокеры - Сергей Замятин

– Только без глупостей, лорд Грифона. И без резких движений. Медленно поднимайся и, не оборачиваясь, иди к выходу. Там тебя ждёт один маленький, но не очень, я думаю, приятный для тебя сюрприз.

Слегка покачнувшись, Хаарт встал и, не делая резких движений, как просил его эльф, направился к выходу, понимая, что жить ему осталось, быть может, меньше минуты. Взгляд Тиеру буравил ему затылок. Лорд был уверен, что эльф блефует, с другой стороны, было странно, что его верные воины Эльрата до сих пор не пришли ему на выручку. К сожалению, лицо эльфа он так рассмотреть и не смог. Мешал полумрак шатра и тот факт, что глаз на затылке у него не было.

До яркого пятна света у выхода было всего лишь несколько шагов, но Хаарту почудилось, будто он идет через бескрайнее ледяное поле, усеянное огромными валунами воспоминаний. Время замедлилось и стало похоже на реку, что зимой надевает стальные доспехи. Но холодно не было, наоборот, тело приятно обжигало лёгкое, слегка покалывающее тепло. Лорд герцогства Грифона вспомнил себя тринадцати зим от роду. В тот год он стал оруженосцем барона герцогства Волка. Он впервые тогда взял в руки меч своего хозяина и упал от его тяжести прямо в грязь, чуть не попав под копыта гнедого скакуна. Стыд, боль и страх потерять место оруженосца соперничали в нём за право зардеться румянцем на щеках, но Хаарт заживо похоронил их в себе после этого случая. Принимая участие в первой Эльфийской войне в качестве рядового солдата и зарубив первого остроухого в своей жизни, он и не думал вспоминать об этих чувствах. Не вспоминал и гораздо позже, будучи генералом армии короля Кирана, безжалостно вырезая эльфийских детей и женщин. Но почему же именно сейчас его щёки вновь стали алыми? Смерти он не боялся, нет. Больше всего на свете он боялся неопределённости. И всё же вышел из шатра с гордо поднятой головой.

В нос ударил резкий запах горелого мяса. Неожиданно в глазах Хаарта потемнело, ноги перестали его слушаться, он потерял равновесие и с грохотом свалился на землю. Крики окружающих его эльфов были последним, что он услышал, прежде чем наступила кромешная тьма.

***

Боль была повсюду. Она первая появилась из темноты, протягивая к нему свои мерзкие скользкие щупальца. Следом за ней пришли жажда и голод. Последним пришло осознание того, что он жив. Хаарт с трудом открыл глаза, превозмогая неприятное ощущение от казалось бы довольно простого действия.

Он лежал навзничь, уставившись в потолок, на чём-то твёрдом, в темнице, освещённой холодным лунным светом, который просачивался сквозь оконную решетку. Лежал, по-видимому, довольно долго, потому что всё тело его онемело без движения. Лорд попытался пошевелить руками и ногами, но безуспешно. Что-то сдерживало их, намертво приковав его к твердому ложу, которое можно было бы принять за каменную плиту, если бы оно было холодным. Превозмогая боль, Хаарт медленно приподнял голову, чтобы подробнее рассмотреть место, где он находился. Но толком ничего увидеть не успел – резкая боль лягнула его в затылок, заставив принять прежнее положение.

Несколько секунд он пытался взглядом вцепиться в ускользающий от него потолок, но удержаться не смог. Сорвался, наблюдая, как внезапно, буквально из ниоткуда возникшая чёрная клякса росла с бешеной скоростью, словно ненасытные зыбучие пески, пожирая всё вокруг. В конце концов, весь потолок темницы, словно Иона, был безжалостно проглочен этой кляксой, буквально за несколько секунд раздувшейся до размеров огромной чёрной дыры. Но её пиршество на этом не закончилось. Она переключила своё внимание на стены, раззявленным подобием рта подбираясь к нему всё ближе. Лорд беспомощно лежал на спине, чувствуя её зловонное дыхание, слыша, как она, причмокивая, жрёт окружающее его пространство. Насколько смог, он широко открыл глаза и, как в детстве, когда ему снился плохой сон, попытался мысленно проснуться. И почувствовал, что куда-то падает. Сквозь «каменное» ложе и пол он летел вниз с почти выпученными глазами к белому свету, раскинув руки и наслаждаясь долгожданной свободой. Свет быстро приближался, но не ослеплял глаз. От него исходило еле уловимое тепло и спокойствие. Опьянённый, Хаарт летел ему навстречу, совершенно забыв про чёрную беззубую пасть, которая продолжала его преследовать, беспрестанно увеличиваясь в размерах. И в тот миг, когда он почти уже разглядел источник волшебного света, который так притягивал к себе, резкая боль пронзила его ноги. Затем что-то резко рвануло его назад и быстро потащило всё дальше и дальше от яркого умиротворяющего света. Хаарт беззвучно закричал. Источником боли была чернота, пожирающая его заживо, будто липкими щупальцами обволакивающая всё тело и высасывающая жизненную энергию до последней капли.

Свой собственный крик – это последнее, что осталось у него в памяти. А потом вновь наступила кромешная тьма.

***

Когда Хаарт вновь открыл глаза, было уже утро. И в камере он был не один. Это было понятно по звукам, которые доносились до него из противоположного угла темницы. Подумав, он решил не делать резких движений, чтобы не выдавать противникам, что сознание, а вместе с ним и разум вернулись к нему. Поэтому закрыл глаза и прислушался. Говорили двое. Вполголоса. По-видимому, это были стражники, и, на его удачу, они явно не подозревали, что их может кто-то подслушивать.

– Как думаешь, он скоро очнётся?

– Вряд ли! Я вколол ему двойную дозу снотворного. Проспит как минимум ещё часа два. А потом…

– Что потом? Что нам с ним делать? Куда его везти-то? Ещё девка эта привязалась! Мол, отпустите его, а не то буду жаловаться…

– Да не обращай на неё внимания, пошумит и отвалит. Наше ж дело маленькое. Сказали подержать его здесь некоторое время, пока не очухается. Если будет усиленно сопротивляться – снова усыпить. Думаю, его потом на «Дыбу» поведут.

– Туда ему и дорога! А то дерётся больно. До сих пор глаз толком открыть не могу, заплыл весь.

– А мне чуть рёбра не сломал! Сильный ублюдок, хотя по нему и не скажешь.

Хаарт внимательно вслушивался в разговор двух незнакомцев. Он даже дышать старался потише, но стражники, похоже, были абсолютно уверены, что их «клиент» крепко спит. Лорд не знал, сколько времени он находился в этой камере, однако понимал, что уходить отсюда нужно как можно быстрее. Перспектива встретиться с «Дыбой», о которой говорили стражники, его не очень радовала. К тому же у него было не закончено одно дело. А именно – найти Тиеру и вырезать его смердящее эльфийское сердце. Этот наглый эльф, пробравшийся к нему в шатёр и приставивший нож к его горлу, никак не выходил из головы. К тому же именно Тиеру был виновником местонахождения Хаарта в данный момент. В этом лорд был абсолютно уверен.

Не давало полководцу покоя и ещё кое-что. Стражники упомянули в разговоре какую-то девицу, которая якобы просила отпустить его. Лорд догадывался, кем была эта девушка, и эта мысль заставила сердце его биться чаще, будто в лихорадке, бешено стуча в груди. Наверняка это была леди Корделия, дочь графа Азара из графства Единорога, его воз… Впрочем, это было давно. Много зим сменилось с тех пор. И нет нужды сейчас ворошить прошлое. Хаарт размышлял о том, зачем Корделия приходила к нему и почему эльфы не только не убили её, но и не взяли в плен. Вопросов было много, но искать на них ответы в данный момент у него не было времени. Он во что бы то ни стало решил совершить побег из этой темницы. И медлить было нельзя. Кроме того, Хаарт чувствовал, что Корделия в опасности и ей необходима его помощь. Как, впрочем, и ему самому, ведь наверняка его величество Киран не простит ему потерю Понтара. Полный решимости найти выход из сложившегося положения, он открыл глаза – в его гладко выбритой голове созрел хитроумный план побега.