Мертвоград - Алексей Калугин

– Если хочешь знать мое мнение, то этот мемвирус не что иное, как весточка ОТТУДА. С той стороны. Вот так-то, дружище. – Он легонько похлопал Беккера по плечу и брызнул настороженным взглядом по сторонам. – Мы должны быть готовы к тому, с чем нам предстоит иметь дело. Мемвирусом, которым патрульных пришибли, нас с тобой не возьмешь. Но кто знает, на что ОНО еще способно.

Ржаной быстро подмигнул Беккеру и направился к стенному шкафу, в котором находилась система видеонаблюдения. Как будто ничего и не произошло. Как будто он спокойно и невозмутимо продолжал заниматься своим делом. Как будто он и не понимал вовсе, что ОНО уже рядом. Притаилось где-то неподалеку и ждет.

Рядом с ними находились только мертвые.

Они это знали.

Машина едва вписалась в поворот. Ее выбросило на встречную полосу, и благо, что других машин на дороге не было. Пропев тормозами «Марш Макгрегора» для роты шотландцев с волынкой, машина просела на рессорах так, что ударилась бампером о бордюрный камень. И остановилась. Но тут же снова рванула с места, пересекла по диагонали проезжую часть и затормозила возле тротуара на противоположной стороне. Старенькая, помятая и поцарапанная «Вольво» с треснувшим лобовым стеклом и зияющей дырой на месте заднего могла похвастаться разве что только своей вместительностью. Число людей, которое она способна была заглотить, варьировалось в зависимости от обстоятельств и степени необходимости. Вес и габариты пассажиров тоже имели значение, но сказывались они в основном на удобстве и комфортабельности поездки. О последнем имело смысл говорить, если забыть о выпирающих из продавленных сидений пружинах. Зато магнитола в машине работала – ночную тишину в клочья рвало энергичное, но какое-то уж очень нетрадиционное исполнение «No Future».

– Могвай! – заглушая безумствующего вокалиста, заорал высунувшийся по пояс в окно парень с водительского места. – Ты че тут делаешь?

– Патрульных жду, – машинально ответил он.

И только после этого внутренне содрогнулся.

Могвай – это его имя. Вернее, прозвище. А парня, что торчит в окне машины, зовут Вадиком. Это тоже кликуха, потому что настоящее его имя Сидор. По мнению Могвая, имя как имя, не лучше и не хуже других. Однако самого Сидора это имя почему-то категорически не устраивало. Поэтому он всем представлялся как Вадик. Ну и трель с ним! Хочет быть Вадиком – пусть будет! Мы живем в свободной стране! Пока что.

– Ты че, Могвай, с дубу рухнул? Зачем тебе патрульные?

– Да, понимаешь, здесь гаст людей пожрал…

Круглая физиономия Вадика вытянулась, когда он увидел разбросанные по асфальту мертвые, окровавленные тела.

– Ох и ни фига себе! Полный пентакль!

– Чего там? – выглянул из другого окошка парень по прозвищу Альпачино. Именно так – в одно слово.

– Могвая гаст чуть не сожрал! – объяснил ему Вадик.

– Правда, что ли?

– Да вон, гляди, повсюду трупаки лежат!

Из-за надрывающейся музыки им приходилось орать друг на друга. А вот приглушить звук почему-то никому не приходило в голову. Наверное, так было надо.

No future! No future! No future! For me!..

Никто не знает, что он собирается делать до тех пор, пока не сделает это. Но тогда уже будет поздно. Слишком поздно.

– Могвай! Могвай!

Он тряхнул головой. Мысли разлетелись мелкими крошками, вспыхнули и замерцали, словно искры в ночи. Глухой, непроглядной.

No future! No future! No future! For you!..

– Ну что, так и будешь стоять? Забирайся в машину! Живо!..

Альпачино распахнул заднюю дверцу:

– Давай, Могвай, поехали с нами! Прыгай!

Он знал этих ребят. Они вместе учились в школе. Друзьями никогда не были, но, встретившись на улице, здоровались. Случалось, курили втихаря вместе, травили анекдоты про баб. Парни из одного двора – свои в доску.

И все же какие-то сомнения у него оставались. И кто их знает, откуда они выползали?

Может быть, все же лучше патрульных дождаться?

Чуть прихрамывая, он подошел к машине:

– А вы куда направляетесь?

– На вечеринку к Берте!

– Я ее не знаю.

– Ну и что? Она тебя тоже не знает! Сегодня ночь Ктулху, Могвай!

– А, ну да, – кивнул он и посмотрел назад.

Ночь Ктулху. Может быть, гаст тоже по этому поводу резвился? Хотя – нет. Ночь Ктулху – это люди придумали. Как Ночь Всех Святых. Или День святого Валентина. Лишний повод, чтобы дурака повалять. А гасту, чтобы резню устроить, повод не нужен. И может, прав был гаст? Насчет того, что у каждого свой путь? И очень многое, если не все, зависит лишь от точки зрения?

– Могвай! Ну ты едешь или нет?

– Да!

– Ну вот!

Альпачино подвинулся в глубь машины, освобождая место новому пассажиру.

Он сел на заднее сиденье и захлопнул дверцу.

Вадик вдавил в пол педаль газа. Машина не то охнула, не то застонала. Могвай подумал даже, что все, никуда они не поедут. Но старенькая «Вольво» взяла-таки старт. И, разогнавшись, неплохо, почти уверенно покатила вперед.

В машине стоял плотный, сладковатый запах конопли. И это при том, что все окна были открыты, а заднего стекла так и вовсе не было.

На переднем сиденье, рядом с Вадиком, сидел парень, страдающий тяжелой формой ожирения. Он даже голову не смог назад повернуть, чтобы взглянуть на Могвая, когда их представляли друг другу. Только складки жира на шее мерзко колыхнулись. Вадик назвал толстяка Блюром. Тот влажно чмокнул губами и что-то булькнул. Собственно, Могваю было совершенно без разницы, что имел в виду Блюр. Он не собирался вникать в его невнятицу. Альпачино прижал к дверце двух девиц в коротких юбчонках, сетчатых чулках и переливающихся топиках. Могвай не видел, но готов был поспорить, что на ногах у них уродливые босоножки на высоченной, сантиметров девять-десять, платформе из прозрачного пластика – мода нынче такая. Иногда внутри такой платформы еще и искусственные рыбки плавали. Или разноцветные звездочки мерцали, перемигивались. Но это уже были фирменные примочки. Девчонки же носили китайский ширпотреб. Как пить дать. Одна из них была совсем худющая, как жердь, с длинными, прямыми, абсолютно бесцветными волосами. Могвай даже подумал, не альбинос ли она. Но глаза девчонки закрывали круглые темные очки. Она даже не улыбнулась, когда Альпачино представил ее – Катюша. Вторую, ту, что поплотнее да пониже ростом, звали Светлой. Именно так, уточнила обладательница необычного имени – не Света, а Светла. Ну и ладно, подумал про себя Могвай. Ему было все равно, как зовут девчонок – он свое имя не мог вспомнить. И это начинало его раздражать. Конечно, можно было спросить у ребят, да только сначала нужно было придумать, как это лучше сделать. А то ведь на смех поднимут, если напрямую спросишь: мол, мужики, никто не напомнит, как меня зовут? Как назло, дельных мыслей в голове не было. А те, что ползали, были настолько скучны и неинтересны, что о них хотелось поскорее забыть.