Аполлоша - Григорий Симанович

Мальчик опешил, но не испугался. Любопытство взяло верх. Он побежал к тому месту и, чем ближе подходил, тем сильнее чувствовал жар. Он приблизился и увидел оплавленные края огромной ямы, от которой исходили жар и дым. И в этом дыму, подсвеченная лунными бликами, парила фигура неведомого существа, похожего на человека, но нечеловечески высокого, с удивительно длинными руками, по – лошадиному вытянутой лысой головой. Фигура колыхалась, словно сохнущая туника на ветру, и издавала звуки, похожие на угасающий предсмертный вой быка на бойне.

Страх взял-таки свое, и Харес убежал в дом. Он не стал ничего рассказывать родителям. Он решил оставить это на всю жизнь только своей тайной.

Он изредка навещал это безлюдное место у холма, заглядывал в глубокую яму и не видел дна. По краям затвердела обожженная глина, но не было там больше ничего. Ничего, кроме пышных побегов какого-то растения с синими, прямоугольными листьями.

Постепенно яма затянулась, как рана от копья, а он – он покинул родительский дом.

Сейчас, спустя почти сорок лет, Харес вернется, чтобы набрать на месте чуда, ниспосланного богами, полталанта глины, вылепить из нее точную копию Колосса, по которой – тем же методом полого литья – сделать бронзовую отливку. И оставить на ней свое имя.

Второе открытие… Нет, не открытие, а скорее абсолютный феномен поверг в шоковое состояние специалиста, проводившего спектрометрический анализ: в структуре сплава, из которого отлит был Аполлоша, он обнаружил… кристаллы шунгита. А в них углерод в виде таинственных фуллеренов.

– Поймите, Владимир Александрович, это нечто совершенно невозможное, – в волнении шептал пожилой ученый в кабинете Утинского, оглядываясь по сторонам, словно их могли подслушать. – Я постараюсь объяснить… Шунгит не мог туда попасть ни при каких обстоятельствах. Этому минералу два миллиарда лет. Он вообще никак не может находиться на поверхности. Он должен залегать на глубине не менее двух-трех километров. Тем не менее, одно-единственное месторождение существует в приземном слое. Оно находится в Карелии. Но образец, как мы знаем, совсем из других краев. Однако это не самое удивительное. В образце невозможный даже для шунгита процент молекул фуллерена. Это уникальная и малоизученная форма соединения атомов углерода. Ее считают самым загадочным звеном, связующим живую и неживую материи. В некотором роде изучавшийся образец представляет собой… живое существо. Во всяком случае, наличие такого количества фуллеренов в бронзе не поддается научному объяснению.

– Не поддается, и ладно, – снисходительно прервал его Утинский, поспешно выложив из ящика стола сумму, от которой у профессора еще сильнее задрожали руки и запотели очки. – Забудьте об этом, пока я сам вас не попрошу вернуться к исследованиям. И никому ни слова. Иначе вы утратите ваш научный приоритет как первооткрывателя. И доброе имя в моих глазах. Такова моя просьба. Обещаете?

Проводив ошарашенного ученого, магнат полез в Интернет и был потрясен еще сильнее этого доктора наук со старомодной клинообразной бородкой. Оказывается, ряд ученых утверждают, что фуллерены попали на Землю два миллиарда лет назад в результате падения метеорита, который представлял собой расплавленный кусок планеты Фаэтон. Планета вращалась по орбите между Марсом и Юпитером и по каким-то причинам взорвалась.

Но Фаэтон в древнегреческой мифологии – сын бога солнца Гелиоса. Именно его изображает магическая статуэтка, прозванная двумя московскими чудаками Аполлошей. Неужели это что-то означает?

Итак, в означенном выше году только четыре человека на земле знали краткую предысторию и нераскрытую тайну статуэтки. Двое из них жили в Москве – Утинский и Нагибин, двое с некоторых пор стали обитателями итальянской Равенны. Им было известно, что прадедушка Игнатия Васильевича, маститый российский археолог Тарас Афанасьевич Оболонский, взяв великий грех на душу, выкопал из родосской земли и контрабандой провез в Россию, сам того не ведая, точную авторскую копию шестого чуда света – Колосса Родосского. Наш современник и три поколения его предков владели единственным на земле, абсолютно достоверным изображением Колосса – все прочие описания и рисунки, с древности до наших дней, были всего лишь версиями, плодами фантазий, искаженных представлений, мифов и легенд. Более того, сама эта копия представляла исключительную художественную самоценность: ее автором являлся сам Харес, создатель Колосса, чьи глиняные ноги подкосились через полвека и чьи обломки около тысячи лет пролежали в районе нынешнего местечка Мандраки, покуда не были проданы то ли одесским, то ли арабским купцам.

И еще знали они достоверно, какую феноменальную способностью внушать, транслировать мысли, информацию, идеи демонстрировала статуэтка, если рядом находился прямой потомок археолога Игнатий Васильевич Оболонский.

Они вернулись в Италию и к лету купили виллу, уже другую, новую, с пятью спальнями, четырьмя ванными комнатами, бассейном, большим садом и гаражом на четыре машины. На покупке настоял Игнат, хотя Гоша долго приставал с глупым вопросом, зачем полковнику четыре клозета, если он и в одном нормально просраться не может.

В салоне первого класса авиалайнера «AlItalia» прилетел из Рима в московский аэропорт Домодедово пожилой, с глубокими залысинами господин в дорогом утепленном кожаном пальто от Бриони и с небольшим дипломатом знаменитой фирмы «Samsunite». Вместе с ним летела дама бальзаковского возраста, чья одежда и сумочка от Луи Витон вполне гармонировали по ценовым параметрам с экипировкой ее спутника.

В аэропорту их проводили в VIP-зал, где они дождались рейса до Новосибирска. Оттуда, на арендованном частном самолете с двумя посадками, долетели до таежного города Манчуйска. Из салона они вышли уже в иной одежде, приготовленной организаторами экспедиции с учетом местного климата.

Они поселились в лучшем отеле городка, в номере люкс, который по комфорту не уступал апартаментам «две звезды» какого-нибудь захолустья под Римом. Но им было все равно. На следующий день вертолет доставил их в вахтовый поселок газовиков в двухстах пятидесяти километрах от Манчуйска. За весь перелет они так ничего и не увидели в иллюминаторе, кроме «зеленого моря тайги» и болот.

От вертолетной площадки они прошли по деревянным мосткам к краю поселка. Дальше мостки обрывались и начиналась топь. Здесь, на пятачке насыпного грунта, на столе под черным сукном, были установлены две мраморные урны.

Господин и его спутница молча постояли возле них. Потом господин взял одну урну, отнес ее к вертолету, вернулся и проделал то же самое со второй.

Через пять дней на городском кладбище в Римини, что совсем рядом с Равенной, прах Арнольда Львовича Колесова и Марианны Викентьевны Колесовой, урожденной Орловой, был погребен в присутствии их шестидесятичетырехлетнего сына Георгия, его друга Игнатия Васильевича Оболонского на инвалидной коляске и их подруги Любови Андреевны Алтуниной. Помимо них – только могильщики, служитель погоста и старый кладбищенский пес, завсегдатай нечастых здесь похорон: кладбищу много лет, участочек нашли с трудом и за сверхщедрые пожертвования сеньора Колесова. Но он хотел здесь, именно на этом погосте. Он помнил, как обожали папа и мама фильмы похороненных здесь Федерико Феллини и Джульетты Мазины. Он решил, что если не на родине, то уж лучшего места для вечного их упокоения не найти. И навещать близко.