Божественное безумие - Юлия Фирсанова

– Вот и отлично! Значит, по рукам! Сколько запросишь? – широко улыбнулся Кэлер, снимая с полки карту Ноута и протягивая другую руку к миниатюре в старинной синевато-желтой металлической оправе с вкраплениями лягушачьей кости.

Теперь и кузены смогли разглядеть портрет, привлекший внимание принца. Один взгляд на него заставил едва ощутимо вздрогнуть и закаменеть лицами скрытных богов. На полке шкафа коллекционера Филодо рядом с портретом Ноута стояла другая и в то же время схожая по смысловому значению миниатюра.

Черно-серый плащ, словно меняющий форму даже в застывшей композиции картины, облекал высокого мужчину. Длань бога лежала на рукояти черного меча. Лицо казалось лишенным возраста. Скальпелем врезались в душу пронзительные глаза, для которых ты лишь мельчайшая пылинка на ткани мироздания. Мужчина был погружен в омут собственных раздумий, терзаний и грез.

Эта злополучная пропасть без дна, унаследованная всеми детьми принца Моувэлля, их проклятье и неотъемлемая часть истинной сути, взирала нынче на Ноута и Тэодера с портрета отца Жнеца, с карты Колоды Джокеров работы безумца Либастьяна. Сокровенную тайну подписи и символическую виньетку из роз, колпаков и игральных костей прикрывала старинная рамка.

Даже маниакально сдержанным теневым богам оказалось трудно сохранить внешнее спокойствие при очередной бесшабашно-издевательской выходке Случая. Они считали себя расчетливыми и осторожными, мнили единственными манипуляторами, плетущими вдали от сил магии и навязчивой воли судьбы сеть событий в техномире, и не успели опомниться, как сами оказались в паутине. Выходит, оставались Силы во Вселенной, чья власть не слабела в техномире.

– Сколько запрошу? – Филодо пригладил взъерошенные остатки волос, не без зависти вздохнул о пышной шевелюре Кэлера, каковой не имел и в молодые годы, когда общество симпатичных студенток на Культурологическом факультете столицы казалось подчас более привлекательным, чем пыль древностей, и дерзко выдал: – Звездчатку за оба.

– Вот и поладили! – так обрадовался принц, что продавец растерялся: то ли парень слегка не в себе, если легко отваливает такие суммы, то ли безмерно богат, и тогда надо было просить больше. Но с другой стороны, а ну как сделка не сладилась бы? Собственную голову, приделанную к телу, Филодо ценил куда больше горы звездчатых алмазов. Деньги ведь, если их нет, всегда заработать можно, а вот насчет головы такого не скажешь. Оторвут, назад даже лучшие микрохирурги вирукской клиники «Зантал» не приделают, как ни проси, да и просить уже нечем будет. Да что жадничать? На поручении самого Филодо и так уже заработал больше, чем при самом хорошем раскладе наварил бы за полгода. А уж благодарность высших мира вовсе цены не имеет. Если они до тебя снизошли, надо в лепешку расшибиться, а выполнить поручение.

Кэлер всучил продавцу шестой алмаз, запихнул миниатюры в широкий карман куртки, подхватил щит под мышку так небрежно, как хилый клерк пластиковую папку с парой листков бумаги, и попрощался:

– Бывай, хозяин! И давай поаккуратней, не суй башку, куда не след! Подмога не всегда у твоих дверей вовремя оказаться сможет.

Филодо с готовностью согласился, подумав о своих надежных дверях и дорогущих замках «Эрбук», до сих пор официально считавшихся не вскрываемыми снаружи. Искусствовед-консультант и перекупщик преисполнился почти безграничной веры в безмерное могущество людей, на которых взялся работать, и соответственно зауважал самого себя за правильный и своевременный выбор позиции. Одним из кошмаров Филодо с тех пор, как он связался с теневым бизнесом, оставив карьеру скромного музейного ученого-искусствоведа, выдающиеся знания и эрудированность которого оценивались лишь восторженными рецензиями коллег, было опасение просчитаться в выборе правильной стороны. Но не ввязаться во что-то интересное и навсегда остаться в стороне от истинного бурления жизни для него было еще страшнее.

Запирая дверь за ночными посетителями, человек довольно зевнул. Напряжение начинало спадать. Шесть алмазов, несколько синяков, загадка щита и портретов – улов сегодняшней ночи вызвал умиротворенную улыбку. Над происхождением таинственного зеркального предмета и тайной миниатюр искусствовед рассчитывал изрядно поломать голову на досуге.

Потрясенные боги вернулись в квартиру на Царесской с богатым уловом. Причем даже у Тэодера и Ноута сие душевное состояние не являлось наигранным. Как сохранить не внешнюю, но внутреннюю невозмутимость, когда ты оказываешься втянутым в игру Творца, во время которой тебя переставляют, как пешку на доске… ну пусть не как пешку, а как ферзя… а все-таки странно и почти страшно. Теневые боги прежде не думали, что власть Сил простирается в техномирах так далеко, чтобы не просто наблюдать, но и подталкивать к конкретным действиям, причем молниеносно и незаметно. Режиссуру парочка мафиози обыкновенно считала своей исключительной привилегией, а нынче получила весьма существенный щелчок по носу и предупреждение заодно. Словом, ими разыграли партию для получения результата, высокоэффективную и стремительную партию, выигрыш в которой покрывал все внутренние проблемы и недовольство. А уж Кэлер, неизменно принимавший жизнь такой, какая она есть, во всей пестроте красок, и вовсе был абсолютно доволен.

Две новые карты Колоды Либастьяна и щит Унгира – это было куда больше, чем боги рассчитывали найти на Вируке, и уж конечно куда больше, чем ждали в Лоуленде родичи. Поставив щит в коридоре, бард и взломщик в одном симпатичном лице скептически оглядел ношу и, потирая подбородок, обратился к кузенам:

– Прикрыть бы его чем-то. Не тащить же по мирам прямо так. Мы-то с демонами пока драться не собираемся, да и людей мимоходом разума лишать не дело. Они и без нас, болезные, чокнутся, дай только волю.

Тэодер в ответ беззвучно открыл встроенный шкаф-гардероб, снял с верхней полки черную плоскую коробочку в четверть пальца толщиной и в пол-ладони длиной. Встряхнул ее и протянул родичу уже разложенный черный пакет такого размера, что без проблем можно было упаковать не только жалкий щит полувеликана Унгира, но и как минимум полторы мантикоры в придачу.

– Годится! – одобрил Кэлер и, старательно нацепив на артефакт непрозрачный мешок, еще обмотал его сверху поданной вторым кузеном, не оставшимся в стороне от процесса, тонкой светлой бечевой с кратковременным клейким эффектом. Будучи единожды намотана, держала веревочка намертво, высыхала на воздухе быстро и больше ни к чему ненужному не липла. Устранялась лишь с помощью режущих предметов.

Оставив творение рук своих, Кэлер довольно улыбнулся и пошел в комнату за сумкой. Ноут, просительно глянув на Тэодера и получив в ответ короткий разрешающий кивок, последовал за принцем. После некоторой заминки (бог подбирал слова) он спросил у родича:

– Кузен, скажи, ты абсолютно уверен в том, что мы купили щит Унгира?

– Ну конечно, – улыбнулся Кэлер, и серебровласому принцу показалось, будто кузену хочется по-дружески потрепать брата по голове. К счастью, бог воздержался от такой фамильярности, Ноут не любил частых прикосновений, считая близкий телесный контакт слишком интимным, недопустимым в повседневном общении, а порой и откровенно опасным. – Спаянные драконьим пламенем чешуйки под руками поют, помнят полет и жар, дышат магией.