Пальцем в небо - Маргарита Ардо

Я сглотнула.

— Джек, но она, кажется, искренне обрадовалась тому, что ты спасён.

Он пожал плечами.

— Я тоже так думал. Понимаешь, они оба были мне… как это сказать… наставниками что ли? Поначалу я довольно долго считал, что им от меня что-то надо, но однажды мама сказала, что, возможно, Меделин видит во мне погибшего сына, просто как замену нашла. И я допустил, что это правда. Иначе на кой ляд ей было уделять мне столько времени? Учить одеваться, вести себя, выбирать лучшее? Стэндфорд ведь был с её подачи!

Я вздохнула:

— А я столько гадала, кем она может тебе приходиться. Всё перебрала: тётя, сестра, кузина, любовница…

— О, балерина, не перегибай палку! У нас шестнадцать лет разница! Какая любовница?! — возмутился Джек.

— Ну, выглядит она чудесно. И всякое бывает…

— Нет-нет-нет!

— Да, я поняла, что нет. И последнее, что мне показалось, а она не может быть… твоей мамой?

Джек моргнул, вытаращился на меня, а потом нервно рассмеялся.

— Нет, у меня есть мама. Простая, но очень добрая женщина. И то, что она мудро сказала тогда, и есть правда. Я просто «искусственный заменитель», знаешь, как сорбит вместо сахара. И это всегда чувствуется. Меделин вроде проявляет заботу, но так… свысока.

Меня покоробило это сравнение, Джек с его глазами, обаянием, искренностью не может быть просто «заменителем», фальшивкой. Его любить можно только по-настоящему! Но я пока промолчала.

— В общем, я не об этом, — продолжил Джек. — Я о давлении. Думал, что представлю тебя на Гала-ужине, и все поймут, что никакой ты не засланец враждебных миров, а самый восхитительный на свете ангел! Но нет, у них будто очки с искажёнными линзами на глазах. Всё стало ещё хуже.

— Бедный мой мальчик, — я коснулась губами его виска, — а мне показалось, что ты меня разлюбил… Прости меня!

— Нет, это ты меня прости, малышка!

Наши губы встретились, и глаза тоже. В его карих не было ни капли лжи. Пожалуй, я его никогда вообще таким распахнутым не видела. Как странно, когда два любящих сердца мешают другим жить! Но нам всё равно, и мы не Ромео и Джульетта! Мы взрослые, сильные люди, с головой на плечах. И мы выстоим! Я высказала вслух неприятную правду:

— Тебе просто пудрили мозги, сбивая с толку и пробивая на эмоции. Если Кроннен-Стоу знают тебя много лет, они также помнят, что от разбитого сердца ты теряешь контроль, как тогда с Моникой. Много и долго пьёшь, и отходишь на время от дел. На меня тоже давили. Ты бы знал, какой мне приём устроили в женском клубе! Чтобы я сорвалась и бросила тебя!

Джек закусил губу и кивнул.

— А потом поняли, что не выходит. И я продолжал работать над темой с акциями. Рупперт узнал об этом, и просто сорвался на меня, как бешеный. А он редко позволяет себе повышать голос. И я понял: он или был в курсе и пытался замять, чтобы скандал не всплыл, пока он не вышел на пенсию…

— …или сам стоит во главе аферы, — закончила я.

Джек провёл пальцем по моей кисти и хрипло заключил:

— После того, что случилось здесь, я уверен, что последнее — скорее всего. Он знал о том, что я оказался в заложниках, и не предпринял ни-че-го. Вот так. Наставник, которого я уважал и ценил всю жизнь… Он просто бросил меня… Как и любимая компания… — его голос сорвался, и Джек отвернулся, вперив взгляд в стену.

«Они всё-таки разбили тебе сердце», — подумала я, но вслух воскликнула:

— Но я ведь с тобой! Всегда! До конца! Слышишь?!

Мой любимый мужчина оторвался от созерцания выбоинки в гипсокартоне, и взглянул на меня с бесконечной благодарностью. Прижал к себе, зарылся носом в волосы.

— Да. С тобой. Мне небеса подарили Солнце! — чмокнул в макушку и, аккуратно сняв меня с колен, встал, решительный и боевой. — А вместе мы сила, балерина! Так давай доведём их до конца, они о нас зубы обломают!

— Давай! — ответила я с улыбкой. — Венсеремос!

Джек расцвёл в ответ. А в душе у меня всё задрожало, ведь было ясно: на кону стоят не только деньги, но гораздо большее — репутация, карьера и даже свобода, которой легко можно лишиться за экономические преступления такого масштаба. И потому эти гады были готовы устранить Джека, выбросить, замучить голодом и жаждой, довести до гибели и сделать вид, что так и было. Потом развести руками и заявить в прессе: «It's just collateral damage[33], забастовка, а мы говорили, что компанию там просто надо было закрыть…»

Во мне кипела злость, но больше неё были страх и уверенность: те, кому есть что терять, будут бороться и пытаться завершить начатое, особенно пока Джек здесь, в Венесуэле, где так легко всё списать на бандитизм и революцию…

* * *

У Джека зазвонил телефон. Я глянула на экран: Рупперт Кроннен-Стоу, буркнула:

— Помяни вурдалака к ночи… — и протянула трубку Джеку.

Он стиснул зубы, желваки заходили ходуном по скулам, но моему любимому мужчине хватило трех гудков, чтобы взять себя в руки. Он расправил плечи и с дежурной улыбкой сказал:

— Приветствую, Рупперт!

Аурелия снова сунула нос в кабинет. Я улыбнулась ободряюще Джеку и, настроенная по-боевому, вышла в приёмную.

— Сеньорита Аурелия, вы говорите по-английски? — спросила я почти любезно.

— Д-да, конечно, — хлопнула та короткими, но очень густо накрашенными ресницами. Скосила глаза на монитор и снова луп-луп, сама невинность… которая только что под коврик нагадила.

— Вот и прекрасно, — ответила я, — значит, переводчик нам не потребуется. Вы заглядывали в кабинет к сеньору Рендальзу? Что-то хотели?

— Он вроде кофе просил.

— Вроде? — я почти улыбнулась. — Или попросил?

Она снова моргнула.

— Просил.

— Чудесно! Я ему сама отнесу, как только он договорит. А вы, пожалуйста, сходите на склад к сеньору Хосе-Пабло Тракильо и попросите его дать вам распечатанный отчёт о текущих погрузках.

Аурелия промямлила:

— А по электронной почте?

— Сходите сами, — доверительно подмигнула ей я. — В нынешней ситуации лучше доверять бумаге и своим ногам, нежели непонятно каким компьютерным сетям. По старинке, хорошо? И оставим это между нами.

Аурелия сделала большие глаза.

— Особенно важно, скажите сеньору Тракильо, чтобы никто посторонний не знал об отгрузках на остров Маргарита, — прошептала я. — И чтобы эти данные были в отчёте.

Секретарша активно закивала и бросилась из приёмной, перебирая каблуками.

А я села на её место, едва захлопнулась дверь, и поводила мышкой, чтобы компьютер не перешёл в спящий режим. Где тут у нас почта?