Пираты Карибского моря. На странных берегах - Тим Пауэрс

Тэтч с бесстрастным лицом наклонился и стал разливать ром по кружкам.

— Разве ты здесь решаешь, как мы будем действовать, Израэль? — спросил он.

— Если этого не делаешь ты, ты устраняешься, то тогда да, я решаю, — решительно ответил Хандс. Они плавали вместе еще со времен каперства, потом стали пиратами под командованием адмирала Бена Хорниголда, и Израэль Хандс позволял себе более по-свойски разговаривать с Тэтчем. — А что? Ты хочешь остаться и сражаться на «Приключении»?! — Он презрительно похлопал по переборке. — Это же всего лишь шлюп, немногим лучше рыбацкой лодки. Давай лучше вернемся туда, где мы спрятали «Месть королевы Анны», и выйдем в море. Черт бы побрал эти гонки по отмелям! Я хочу чувствовать под ногами настоящую палубу, хочу увидеть настоящие волны!

И уступая неожиданно нахлынувшей на него нежности к старому верному товарищу, Тэтч импульсивно решил совершить акт милосердия, который, как он знал, никто таковым не сочтет.

— Я позабочусь, — буркнул он едва слышно, — чтобы ты увидел море опять, Израэль.

Под столом он взвел курки двух пистолетов и, задув лампу, скрестил пистолеты и выстрелил в темноте. Пламя полыхнуло сквозь щели между досками стола, и Хандса вышвырнуло из кресла. Когда крики несколько стихли и кто-то наконец сообразил вновь зажечь лампу, Тэтч увидел, что не промахнулся: одна пуля врезалась в стенку, так никого и не задев, а вторая размозжила коленную чашечку Израэля.

Все повскакали с мест, глядя на Тэтча с удивлением и страхом, а сам Хандс, скорчившись у переборки и пытаясь остановить льющуюся кровь, смотрел на своего старого товарища с выражением человека, которого предали.

— Почему, Эд? — удалось ему выдавить сквозь стиснутые зубы.

Не имея возможности сказать правду, Тэтч лишь раздраженно рявкнул:

— Черт побери! Да если я не пристрелю кого-нибудь из вас время от времени, вы вообще забудете, кто я такой.

Хандса на следующее утро отвезли на берег мечущимся в лихорадке и пылающим жаждой мщения. «Но, — подумал Тэтч, спускаясь на пушечную палубу и пригибаясь под низеньким потолком, — ты по крайней мере останешься жив сегодня, Израэль, — тебя не будет на корабле».

— Держи еще одну, — сказал он Миллеру, который уже насыпал в дюжину бутылок порох и свинцовые пули и, воткнув в каждую по фитилю, аккуратно разложил их на одеяле. — Ну как вы тут, готовы?

Миллер ухмыльнулся, и лицо с багровым шрамом еще больше исказилось от этой кривой усмешки.

— Как только скажете, кэп, — радостно отозвался он.

— Отлично.

Примерно с тем же чувством, с которым он вспомнил об Израэле Хандсе, он подумал о том, что хорошо бы под благовидным предлогом удалить всю команду с корабля, чтобы встретить охотников Спотсвуда в одиночку. Но чем больше прольется сегодня крови, тем лучше будет действовать его магия. Чувства в сторону, цель оправдывает средства, и смерть других казалась ему сейчас приемлемой ценой за собственное возрождение.

— Никакой пощады. — Он хлопнул Миллера по плечу. — Сегодня вода будет соленой от крови!

— Чертовски верно, — согласился Миллер, хихикнув, насыпая через воронку порох в новую бутылку.

— Чертовски верно, — эхом откликнулся Тэтч.

— Фитили я уже разжег, кэп, — заметил Миллер. — Солнце взошло, и я думал, вам в самый раз вплести их в волосы.

— Нет, — ответил задумчиво Тэтч, — пожалуй, я не стану сегодня этого делать.

Он повернулся к трапу, спохватился и, не оборачиваясь, махнул Миллеру и остальным:

— Спасибо всем.

Поднявшись на палубу, он увидел, что день уже действительно наступил. Нежно-розовая заря разлилась по небу, мимо, хлопая крыльями, пролетела стая пеликанов, а по берегу острова в ста ярдах от корабля деловито шныряли птицы на длинных тонких ножках.

— Вот они, кэп, — угрюмо сказал Ричардс.

Паруса обоих военных шлюпов были подняты и полны ветра, и узкие корпуса резали спокойное серебро воды.

— Хотел бы я знать, есть ли у них лоцман, который знает эти места, — задумчиво пробормотал Ричардс.

Один из шлюпов содрогнулся и резко замедлил ход, наткнувшись на отмель. Секунду спустя то же самое произошло с другим.

— Да, — сказал Тэтч, — как видно, нету.

Надеюсь, подумал он, что все это не впустую, надеюсь, что Спотсвуд послал за мной в погоню не полных кретинов.

С палубы были видны всплески по бортам шлюпов — матросы выкидывали в море балласт.

«Поторопитесь же, идиоты, — подумал он, — скоро отлив, и если я... я не перевоплощусь до Рождества — а до него осталось всего пять недель, — я могу не успеть, Харвуд проделает свой глупый трюк и избавится от нее».

Как жаль, что он не узнал — или не догадался — раньше, что его свадебная магия больше не будет срабатывать. Уже давно он обнаружил, что в колдовстве есть не только мужские аспекты, но и женские и что ни один мужчина в одиночку не способен получить доступ к ним. В прошлом он всегда обходил это препятствие, связывая себя освященными узами с женщинами, что, по сути, делало их равными партнерами и давало возможность соединить две половины магии в одну. Изобилие кандидаток на эту роль сделало его несколько легкомысленным в выборе. Они либо умирали, либо сходили с ума вскоре после брачной церемонии. Та, которая сегодня станет вдовой, была четырнадцатой по счету.

Ей теперь исполнилось шестнадцать лет, и она оставалась по-прежнему миловидной, когда он в последний раз видел ее в мае. Раньше он сильно использовал ее, в частности, чтобы держать Боннета под контролем — по какой-то причине Боннет был более уязвим для женской магии, — но в конце концов ее разум не выдержал. Теперь она содержалась в сумасшедшем доме в Виргинии, и когда он навестил ее там в мае, чтобы выяснить, будет ли от нее еще польза или нет, она при виде него завопила, бросилась бежать, разбила окно и попыталась длинным осколком вспороть себе живот; тогда позвали не только священника, но и повитуху, поскольку санитар решил, будто она собирается сделать себе аборт.

Но сейчас Тэтч значительно превосходил по своему магическому статусу любую обычную женщину, он пролил кровь в Эребусе и теперь, чтобы в полной мере воспользоваться магией, ему требовалась женщина, которая и сама пролила там кровь. И насколько он знал, существовала только одна такая.

— Мы могли бы проскользнуть мимо них, пока они на мели, — осторожно заметил Ричардс. — Я думаю, если... — Он вздохнул. — Впрочем, не важно. Они уже на плаву.

Тэтч подавил удовлетворенную улыбку и, щурясь, посмотрел вперед.

— Да, верно.

— Бог мой, — хрипло сказал Ричардс. — Все совпадает с тем, как они захватили Боннета два месяца назад — поймали его в устье, когда начался отлив.

Тэтч нахмурился.

— Да, ты прав, — проворчал он.

Ричардс глянул на него в надежде, что до его капитана наконец дошло, какая опасность им грозит.