Особая группа НКВД - Сергей Богатко

Так что у тыловых «бюрократов» была все основания удерживать силы на восточной границе. И хотя железнодорожным батареям «главного калибра», с таким трудом доставленным в 1933 году на Дальний Восток, и подлодкам-«малюткам» не довелось участвовать в боевых действиях, их молчаливое присутствие, несомненно, способствовало тому, что в критический для нашей страны момент вторжение с востока не состоялось.

Вскоре после битвы под Москвой и освобождения Калуги (30 декабря 1941 года) штурману Федору Румянцеву передали конверт какого-то странного вилл с мутноватым штемпелем «Доплатное». Это был сшитый нитками лист в косую линию из школьной тетради. Федор не сразу узнал почерк своей сестры, и его охватило недоброе предчувствие. В письме сообщалось, что оказавшиеся в оккупированной Калуге его хромой старший брат Сережа, оба шурина и два подростка-племянника убиты фашистами. Четырехлетняя племянница стала инвалидом. На глазах ребенка гитлеровцы зверски казнили отца: кололи кинжалами, отрезали нос и уши… Почти одновременно с письмом пришла телеграмма от среднего брата Василия. Телеграмма заканчивалась словами: «Мужайся, работай, мсти».

Федя Румянцев по прозвищу Джан — самый мягкий и добродушный человек в экспедиции — вложил телеграмму и письмо в конверт и спрятал в нагрудном кармане летной куртки. Только два слова услышали от него товарищи: «На фронт!»

В бамовской авиагруппе было немало людей, чьи родственники оказались в захваченных врагом районах Белоруссии, Украины, России, Прибалтики. Тревожились: что сталось с теми, кто попал под новый порядок? Письмо, полученное Румянцевым, приоткрыло завесу. Оно прозвучало, как крик о помощи, и стало для них пропуском на фронт. Произошел новый, еще более тяжелый разговор с авиационным начальством и руководством НКВД. Летчики требовали немедленно откомандировать их в действующую армию, чтобы своими руками уничтожать фашистских насильников. Разговор шел в таких тонах, что по законам военного времени мог быть расценен как бунт, неповиновение. А когда начальник произнес отрезвляющее слово «трибунал», штурман Михаил Кириллов пригрозил в ответ, что сам застрелится, если его не выпустят на фронт.

К августу 1942 года практически весь личный состав бамовской авиагруппы добился перевода в армию, как было сказано в распоряжении, «на время военных действий». И они недаром чувство вали, что многое умеют. Уже после недельной стажировки этих гражданских летчиков стали посылать на самостоятельные боевые задания.

Плакат времен войны.

Встреча с Героями Советского Союза в Москве 1943 г.

Сидят (слева направо): Литманович Г. М., Кириллов М. М., Румянцев Ф. С., Червяков В. А. Стоят: Иванов Б. Н., Авдеев Д. Д., Титов С. С., Алексеев Б. Н., Пастернак Р. П.

Полк, в который попали штурман Румянцев и летчик Кудряшов, работал главным образом в темное время суток. А в ночных полетах у экипажа не бывает ни минуты передышки. У штурмана — тем более: приборы, счетные линейки, графики, таблицы, карты — земные и звездные, непрерывные вычисления, счисления, поправки, сопоставления… На высоте же каждый летчик это знает — мозги соображают медленнее, тогда как требуется, наоборот, решать задачи быстро и безошибочно. Зато и бояться недосуг — страх нагоняет уже потом, на земле, после полета.

Первая неожиданность, с которой столкнулись бамовские летчики в АДД — авиации дальнего действия — удивила и обрадовала. Они прежде думали, что у военных авиаторов каждый шаг расписан в строгом соответствии с уставами и с количеством «кубарей» в петлицах. Им было бы нелегко расстаться с простотой отношений, к которой, при всей секретности работы с материалами, они привыкли на БАМе. Но оказалось, что в АДД экипажи не менее дружны. Летчики называют друг друга по именам — только командир есть командир, а после полета экипажи садятся за один стол — офицеры, старшины, рядовые стрелки. На построении подтягиваются, — как положено, но никакой муштры, шагистики, хотя дисциплина строгая, и держится она на святом принципе: одна судьба, одна семья, один отец — командир. Должно быть, эта внешняя непосредственность позволяла командиру лучше узнать особенности характера каждого члена экипажа; ведь они кровно зависели друг от друга, и ошибка одного могла погубить разом всех. Дивизии АДД дислоцировались в основном вокруг Москвы. В случае необходимости они перебрасывались ближе к району предполагаемых действий, как это было, например, во время Сталинградской битвы зимой 1942–1943 гг.

Штурман Румянцев выводил бомбардировщик расчетливо и дерзко. Письмо сестры и телеграмму брата — «Мужайся, работай, мсти!» — он всегда держал при себе в кармане куртки: ненависть заставляла мозг работать с особенной прозорливостью. Цепким и холодным взглядом он фиксировал эффект работы экипажа, и его доклады командиру всегда были лаконичны. Это был его личный расчет с гитлеровцами, и никакого не было смысла ни преувеличивать, ни преуменьшать.

Летали бамовцы на самолете Ер-2. Это была особенная в своем роде машина.

Ер-2 — дизельный ночной бомбардировщик

История рождения ночного дальнего бомбардировщика Ер-2 конструкции Владимира Ермолаева связана с именами многих замечательных людей. Прежде всего, это Александр Чаромский — конструктор легкого (из дюралевых сплавов) и экономичного дизельного авиадвигателя. Узнав о его разработке, Валерий Чкалов пришел в восторг — это был реальный шаг к его мечте пролететь «вокруг шарика». Потом двигатель подхватила команда Михаила Кошкина, приспособив его на Т-34, ставший лучшим средним танком Второй мировой войны. Наконец дизель Чаромского попал на Ер-2 и на Пе-8.

Самое прямое отношение к появлению на свет Ер-2 имел и выдающийся конструктор, «красный барон» Роберт Бартини. Он создал самолет «Сталь-7», предназначенный для магистральных воздушных линий Аэрофлота — машину скоростную, двухмоторный низкоплан с крылом резко выраженного типа «обратной чайки» (излом крыла напоминает перевернутое крыло чайки). Двигатели расположены в сгибах крыльев, шасси предельно низкое. Экипаж — два летчика и радист. Самолет был рассчитан на двенадцать пассажиров. При испытаниях машина показала отличные качества, и решено было подготовить «Сталь-7» для кругосветного перелета. Для этого было установлено 27 бензобаков общим объемом 7200 литров. Для пробы 28 августа 1939 года летчик Н. П. Шибанов с экипажем пролетел по замкнутому маршруту Москва — Свердловск — Севастополь — Москва, установив мировой рекорд скорости на дистанции 5000 километров — 406 километров в час. Однако «вокруг шарика» лететь не пришлось — началась война.

На высокие летные качества машины обратили внимание военные. Конструкторскому бюро Владимира Григорьевича Ермолаева предложили развить «Сталь-7» до бомбардировщика. Он переделал конструкцию из смешанной — из легких сваренных труб с полотняной обшивкой — в цельнометаллическую. Бартини, подвергшийся в это время необоснованным репрессиям, тем не менее, консультировал эту работу. Штурманскую кабину сделали остекленной, пилотскую кабину из двухместной превратили в одноместную, а весь экипаж состоял теперь из четырех человек: пилот, штурман, стрелок-радист и башенный стрелок. В начале 1941 года на самолете, получившем название ДБ-240, был выполнен беспосадочный перелет Москва — Омск — Москва со сбросом на середине маршрута тысячи килограммов условных бомб. К началу войны было выпущено несколько десятков таких машин. Достоинствами были хорошая скорость, дальность 4100 километров. К числу недостатков относили слабое вооружение: два пулемета ШКАС и один БТ, крупнокалиберный пулемет 12,7 мм конструкции Березина (турельный). Ер-2 применялся в начале войны для налетов на Берлин. Использовался и как ближний бомбардировщик, в частности, под Воронежем. Из Ер-2 были сформированы два полка по сорок — шестьдесят самолетов.