Прощай, гвардия! - Дмитрий Дашко

Так происшествие с призраком Анны Иоанновны получило новую трактовку.

Сейчас я поведаю вам обстоятельства этого драматичного события, ибо кому, как не мне, знать его истинную подоплеку.

Вот оно, начало «предания старины далекой».

Подлинная история призрака императрицы, в котором на самом деле ничего мистического не было.

На часах полночь. Истинные христиане давно изволят почивать или готовятся к отдыху после трудов праведных. В Летнем дворце ея императорского величества не спят только те, кому это положено по долгу службы.

Секунд-майор Круглов обходил с проверкой посты, на которых стояли солдаты дворцовой роты. Все было тихо и спокойно.

В окнах темень, не видно ни зги.

Посты были расставлены во всех коридорах и на лестницах, солдат в полной амуниции охранял открытую дверь, ведущую в Тронную залу.

— Все в порядке, братец? — спросил майор.

— Так точно, — тихо, чтобы не разбудить обитателей дворца, ответил караульный.

Круглов поднес ко рту руку в перчатке, прикрывая зевок. Глаза у майора были красные от недосыпа.

— Я в караулку, — объявил он и вышел.

Через несколько минут в коридоре послышались одинокие шаги.

Часовой вытянулся во фрунт. К нему приближалась императрица в темном одеянии с длинным шлейфом.

Солдат взял на караул, дернул за сонетку звонка, вызывая дежурного офицера.

Императрица подошла к окну, задумчиво постояла, закинув назад руки, а затем принялась подниматься по ступенькам, ведущим к трону.

В залу прибежал Круглов с несколькими солдатами. Караульные выстроились в шеренгу, секунд-майор отсалютовал государыне клинком. Та как ни в чем ни бывало села на трон.

В этот момент в залу вошел Бирон. Увидев императрицу, он крайне удивился.

— Ваше величество, что вы тут делаете? — вскричал фаворит. — Вы же уходили к себе в спальню, ложиться.

Он кинулся к императрице, но та подала рукой знак, и Круглов преградил Бирону путь:

— Нельзя, господин герцог. Извольте повернуть обратно. Это приказ.

Фаворит вспыхнул:

— Тут что-то не так! Это заговор, обман! Подождите, сейчас я приведу настоящую императрицу! — прокричав это, он развернулся и зашагал к выходу из залы.

Круглов только улыбнулся. Его улыбка была какой-то странной. Неестественной, злой.

Бирон на полпути развернулся, пристально посмотрел на императрицу и с яростью воскликнул:

— Дерзкая!

Внезапно двери распахнулись, комната заполнилась вооруженными гвардейцами. Впереди них стояла… еще одна императрица. Величественная, гневная, настроенная решительно. Слева и справа от нее двое — великий инквизитор и молодой генерал огромного роста. К ним примыкали ротмистр кирасирского полка и офицер Измайловского, еще чуть поодаль со штыками на изготовку два гренадера-измайловца.

Караульные ахнули, переводя взгляд с одной императрицы на другую.

— Кто ты? Зачем пришла? — спросила та, которая появилась последней.

Сидевшая на троне, ни говоря ни слова, поднялась и стала пятиться.

— Взять ее! Это самозванка, — приказала вошедшая.

Круглов побледнел, хотел что-то возразить, но государыня повторила приказ.

Солдаты кинулись к двойнику императрицы. Самозванка неожиданно ойкнула и, потеряв сознание, грузно упала.

Секунд-майор едва ли не первым подскочил к ней, занес острие шпаги, но молодой генерал перехватил его руку:

— Не спеши, Балагур! Все равно всех свидетелей убрать не получится.

Растерянный Круглов оглянулся и увидел, как солдаты выталкивают в образовавшийся полукруг двух связанных людей с окровавленными лицами. Теперь он понял все.

Дико взревев, разоблаченный убийца выхватил пистолет и, направив в грудь генерала, нажал на спусковой крючок. В последний момент жертва успела отбить шпагой дуло в сторону.

Грянул выстрел. Балагур никогда не промахивался, но сейчас ему не повезло. Генерал, изобличивший его, не пострадал. Лишь в изящных панно, украшавших стену дворца, появилась огромная дырка.

— Вот гад!

Молодой генерал ответил на выстрел по-своему. Здоровенный кулак, просвистев в воздухе, впечатался в правую скулу Балагура. Секунд-майор, закатив глаза, свалился, будто куль с рогожей, неподалеку от тела самозванки.

— Эх, фон Гофен, фон Гофен! — покачала головой Анна Иоанновна. — Все бы тебе боксой твоей баловаться. А ну как живота лишил?

Ушаков склонился к поверженному, потрогал его руку, будто заправский врач:

— Жив он, ваше величество. Хоть и силен фон Гофен, но силушку свою с умом применяет.

Двое дюжих гренадер поволокли Круглова к выходу. Там уже стояла черная карета без гербов и опознавательных знаков.

— А с этой… особой что прикажете делать? — Ушаков кивнул на распростертое тело самозванки.

— Пока во дворце заприте. Как очнется, поговорить с ней хочу, — велела императрица.

Подойдя к молодому генералу, она почему-то отвела взгляд и с виноватым видом прошествовала мимо.

Ушаков подошел к нему, встал рядом и загадочно произнес:

— Ничего, фон Гофен. Все сладится. ТАКОЕ забыть невозможно. Куй железо, пока горячо, граф.

Но первым делом они отправились не за милостями императрицы, а в Петропавловскую крепость, в каземате которой под усиленной охраной в одиночных «каморах» содержался Круглов и два его приспешника из роты дворцовой стражи. Предстоял долгий допрос. Только молодой генерал очень не хотел, чтобы на том допросе выяснилась вся подноготная.

Спасибо, Андрею Ивановичу! Вот что значит нюх великого инквизитора!

Он поверил мне сразу, несмотря на то что мои умозаключения не подкреплялись фактами.

— Говоришь, злодей императрицу-матушку на престоле поменять хочет? — задумчиво переспросил Ушаков.

Я кивнул.

— Страшные дела в Отечестве твориться стали, — поежился собеседник. — Наглости у него не занимать… у Круглова энтого. Как же я проглядел его?!

Вопрос был риторическим. Змея тем и опасна, что может пригреться в любом месте.

— В одиночку ему злодеяние сие не по зубам будет. Должны быть у вора подельники. Никак ему без них, — размышляя, произнес Ушаков.

— Прикажете Круглова арестовать? — спросил я, надеясь на положительный ответ, но глава Тайной канцелярии меня не обрадовал:

— Немочно его чичас под стражу брать. Полюбился Круглов чем-то обер-камергеру. Привечает его. Не поверит, ежели мы без улик заарестуем. А ежели Бирон не поверит, тогда и государыня засумлевается. Все труды твои прахом пойдут.