Другие правила - Валерий Большаков

— А вы? — спросил Антон.

— Я? — Колманов странно улыбнулся. — Я, браток, как-то вот прикипел к Марсу. Да-а… Весь я тут. Казалось бы, ну что здесь можно любить? Сверху пыль, снизу лед. А вот поди ж ты… Опять-таки внук держит. — Колманов улыбнулся радостно и умилительно. — Поросенок… Ну куда я от него?..

— Простите, — обратился к нему Гоша. — У вас заказ?

— Да, — подхватился первопоселенец и побурел. Оглянулся на Антона. — Я вот за ним.

Тощий и нескладный Родин смущенно хмыкнул и распрямил узкие плечи. Сказал с достоинством:

— Мы тут вчера заказ делали… На нейроблоки. И еще нам нужно… — Он нервно порылся в нагрудном кармане и с облегчением выудил листок пласт-папира. — Актюаторы нужны, штук десять хотя бы. Вот тут Глеб Петрович записал… — Антон протянул листок Гоше. — Тут и характеристики и все…

— Ага… Ага… — покивал Черняк понимающе. — Сделаем. Блочки еще с вечера лежат, можешь забирать. А мускулюсы я сейчас организую. Часика через два готовы будут.

— А раньше никак? — с надеждой спросил Антон. — А то мне на смену…

Черняк развел руками.

— Технология… — виновато сказал он. — Давай завтра с утра? Подойдешь?

— Ладно, — кивнул Антон, — что ж делать…

Он сгреб нейроблоки (в упаковке они походили на брикетики пломбира), вышел и аккуратно закрыл за собой дверь.

Антон ополоснул лицо холодной водой и, вытираясь, подошел к большому круглому иллюминатору. Раньше отсюда стройку и не рассмотришь, только пыль видно было да клубы пара. Сполохи по ночам. А теперь над котлованом проглядывал остов колоссального сетчатого купола — он весь курился дымами и сыпал искрами, взблескивал, сверкал, пускал импульсы…

Завод рос и в высоту, и в ширину, и в длину. Цеховые группы зародышей — базовых, дополнительных, сырьевых, ремонтных — успели опознаться и вязались в системные массивы, а громадная сеть эмбриофоров атмосферогенного комплекса была еще шустрее и уже разворачивалась в дистилляторы, в кислородные обогатители, вообще во что-то непонятное, но, видать, до зарезу нужное.

Вокруг модуль-блоков копошились киберсистемы, что-то встраивая, протягивая, сваривая, укрепляя, выглаживая, распыляя… В лучах осветителей взлетали красные клубы дыма, ныряя в тень и снова выныривая. Обжигали зрачок добела раскаленные края купола на свайных подпорках, а за ним проглядывало что-то кубическое, из белого и красного пластолита, и тоже громадное, как космический ангар.

Антон сладко потянулся, выдохнул, и его мысли приняли новое течение. «Жаль только, — подумал он, вспоминая, как прошла ночная смена, — что автоном-комплект оказался Яэли велик. Она в нем была… как это у Вуазена? „В свитере ты, будто в теле чужом, на десять размеров большем…“ Фигурка у нее — слов нет».

Антон покусал кожицу на губе, соображая, вышел в коридор и постучался к девчонкам.

— Да, да! — нежными колокольчиками прозвенели три голосочка. — Ворвитесь!

Антон заглянул в модуль. Естественно, все трое наводили красоту. Гунилла сидела перед зеркалом, а Яэль укладывала ей волосы. Маша пристроилась рядом и, заглядывая в зеркало, чем-то мазалась.

— Привет, Антошечка! — прощебетала Гунилла. Яэль послала ему воздушный поцелуй, а Маша подвинулась, освобождая место.

— Присаживайся, — улыбнулась она, — в ногах правды нет.

Справясь со смущением, Антон осторожно присел рядом.

— Все красятся и красятся… — пробурчал он. — Вы хоть ели?

— Нет, Антошечка! — обернулась Гунилла.

— Не вертись, — сказала Яэль и повернула ее голову к зеркалу. — Никто нас не покормит…

— Кому мы нужны… — вздохнула Маша.

— Сейчас принесу, — проворчал Антон и с сожалением поднялся. — Капусту будете?

— Будем, Антошечка!

Антон зашел к себе, быстро подогрел кастрюльку с тушеной фиолетовой капустой и понес ее голодающим. Розовые, разваристые ломтики пахли бесподобно. Трудно было с чем-то сравнить. Да и вкус ничего не напоминал — пока сам не попробуешь, не разберешь.

Антон боком вошел в «девичий отсек» и поставил яство на выдвинутый столик. Девушки, пока его не было, успели и скатерку постелить, и приодеться, и развернуть универсальные стойки из кроватей в диван и пару кресел.

— Как пахнет!.. — протянула Гунилла, подлещиваясь. — Антошечка, я твоя! Ай! Вот противная какая! Антон, скажи Яэли, чтоб не щипалась!

— А чего это он твой? — агрессивно вопрошала Яэль, прижимаясь к Антону. — Он меня больше любит! Да, Антон?

— Ой, да ну вас. — Антон затеплел щеками. — Болтаете, что попало…

— Обожаю, когда он краснеет!..

Девушки, смеясь и перешучиваясь, сели за стол и усадили между собой стажера Родина.

— А что это за мужчина приезжал с мастером? — полюбопытствовала Яэль. — Тоже большой такой и выправка чувствуется… Никто не знает?

— Это Колманов, — сказал Антон, сосредоточенно накалывая вилкой аппетитный кусочек. — Георгий… по-моему, Иваныч. Знаю только, что мастер хочет, чтобы он… ну, от нас в Совете был… короче, от всех, кто в Проекте.

— Ну, сам бы и был… Чего он?

— А оно ему надо? — фыркнула Маша.

— Правда что… На нем и так все держится.

— А Колманов этот знаете чего к мастеру подъезжал? На плантациях рыбозмеи завелись. Здоровые! Полметра в обхвате! Одного так цапнула — весь бок выдрала!

— Ужас какой-то!

— Кошмар!

— Мастер хочет сафари на «рыбок» устроить…

— Он сказал — «биозачистку»!

— Конечно, надо!

— Я сейчас ночью буду бояться выйти…

— Антошечка, а это ты кому оставил? А ну, доешь быстро!

— Гуниллочка, не лезет уже!

— Ну хоть половинку!

За чаем «свинцовая мерзость жизни» осела в душе, как муть. Все плохое, тревожащее осталось где-то там, далеко-далеко, на задворках станции. Значение имели только молодость и красота и те радости, кои из этих данностей проистекали.

— А вы слышали, — сказала Гунилла, помешивая ложечкой, — у Марины днюха была… э-э… день рождения то есть, И мастер ей перстенек подарил — древнющий! — византийский еще. Ему тыща лет! Даже больше!

Лицо Яэль дрогнуло.

— Слышали, — ровным голосом сказала она.

— Нет, какой мужчина! — закатила глаза Гунилла. — Красавец! Рыцарь! Джентльмен! Да захоти он только, девки к нему в очередь выстроятся! Чур, я первая!

— Господи, что у тебя за язык? Не заставляй Антона за тебя краснеть!

Гунилла залилась смехом.