Девять граммов пластита Серия: - Марианна Баконина

Удостоверения и короткого разговора со старшим менеджером оказалось достаточно, чтобы быстро получить небольшую справку касательно одного номера. Митя тупо смотрел в распечатку. Около девяти вечера был только один звонок. Номер – пресс-служба РУБОПа. Причудливое получилось кольцо…

Именно об этом кольце Митя и размышлял, сидя в мягком кожаном кресле в просторном вестибюле телестудии. Заодно любовался изнанкой ночной телевизионной жизни.

Как только закончился выпуск «Новостей», в вестибюле стали собираться люди. Подошли парни в свитерах и куртках. Судя по фразам, которыми они обменивались, – водители. Потом по двое, по трое стали подтягиваться другие сотрудники. Озабоченные женщины с пакетами и сетками, ребята в жилетах с огромным количеством карманов, модно одетые девушки, лица некоторых казались удивительно знакомыми. Они рассаживались по диванам и подоконникам и терпеливо ждали. Мелькнула блондинистая дикторша в белой пушистой шубке. Митя слегка удивился – весна, конечно, холодная, но все же конец апреля. Дикторша ничего и никого ждать не стала, исчезла за дверью. Наверное, там ее ждала машина с хахалем или просто машина. Непосредственно рядом с Митей уселся худощавый спортивный комментатор, смуглый, но не иссиня-смуглый, как на экране. На экране он смотрелся развязно, а в жизни, судя по всему, тихий парень. Лизаветы не было.

Народ галдел и поглядывал по сторонам. Потом появилась какая-то перезрелая девица – бывают такие: уже лет сорок, а ни дамой, ни женщиной не назовешь. Она извлекла из кармана линялой и длинной кофты бумажки и начала перекличку, как в детском саду или в пионерском лагере. Митя сообразил, что людей на телевидении больше, чем машин, и развозят по районам. Девица выкрикивала фамилию и ждала отклика. Дождавшись – ставила галочку, не дождавшись – переходила к другой фамилии.

– Зорина. Зорина! – Девица повторила фамилию несколько раз.

– Она сказала, что не поедет, – отозвалась женщина в старомодной шляпке.

– Могла бы и раньше предупредить, – сварливо проговорила девица.

Митя готов был с ней согласиться. Он даже хотел спросить даму в шляпке, как намеревалась добираться домой их очаровательная ведущая, но не успел. Очередная ватага телеработников, возглавляемая мрачным краснолицым шоферюгой, мгновенно исчезла за металлической вертушкой. Дама тоже испарилась. Вскоре в вестибюле остался только Митя. К нему подошел один из охранников:

– Будет еще ночная развозка. Через полтора часа… Только не знаю, поедет ли на ней Зорина…

В этот миг в вестибюле появилась Лизавета, сопровождаемая двумя парнями. Одного из них Митя видел днем раньше – худой, бледный, в элегантной серой суконной куртке с поясом и кепочке под Жириновского. Второй, плотный и румяный, был одет в темно-зеленую парку. Лизавета шла между ними – длинное черное пальто, черная шляпка надвинута на лоб, но все равно узнать можно, то ли по походке, то ли по тяжелым рыжеватым локонам. Они шли не торопясь и вроде бы спорили.

– Я все понимаю, – говорила Лизавета, – понимаю, что я теперь не ведущая «Новостей», а сама новость, и у Ярослава есть все права и основания меня отстранить. Но если бы он сделал это вчера…

– То-то и подозрительно, – подхватил худой в кепке. – Будто вчера он не знал, что у тебя машину взорвали. А тут дошло по длинной шее, причем после здравоохранительного сюжета…

– Конечно, странно, – согласился третий.

Спорили они, вероятно, не друг с другом, а с кем-то третьим по имени Ярослав.

Поглощенная спором, троица миновала проходную, не заметив знакомого рубоповца. Митя последовал за ними и увидел, как ребята спустились по ступенькам и так же неспешно пошли по улице Чапыгина.

Тихая улица, по сути тупик, в торце стоит детская больница. Некогда ее назвали в честь Вологды – провинциального городка, где дома с резным палисадом. Очень правильное название: улица и днем и ночью жила непоправимо провинциальной жизнью рядом с бурлящим, вполне столичным Каменноостровским проспектом. Мало машин, точнее, их много только рядом с домом номер шесть – поджидают телевизионных хозяев. Изредка проезжают медицинские автомобили и рабочие телевизионные. Вот и все движение. Раньше ездили громоздкие туристические автобусы, но гостиница, ласково нареченная «Дружба», захирела вместе с молодежным туризмом. Исчезли братские страны, не с кем стало дружить на уровне двух плохоньких звезд. Прохожих тоже фактически нет, как и фонарей.

Оперуполномоченный РУБОПа Сунков подошел к своему, сиротливо стоящему на опустевшем пятачке пикапу. Днем раньше, когда взорвали машину Зориной, автомобилей вокруг было куда больше.

Следить за пешеходами на машине умеют только шпики в американских боевиках. Митя решил дождаться, пока троица свернет на проспект, потом обогнать их и далее действовать по обстоятельствам. Если поймают такси – ехать следом. Если пойдут на метро – убедиться, что спустились вниз, и потом встретить Лизавету около ее станции. В этом случае определенный риск состоит в том, что она может отправиться не домой, а в гости. Но ничего умнее Сунков не придумал, а потому повернул ключ зажигания и стал греть двигатель.

Ребята медленно брели рядом с тротуаром. Высокий и элегантный в кепке-"жириновке" шел с краю и, полуобернувшись к Зориной, размахивал руками – видно, что-то доказывал. Потом все трое так же неторопливо стали переходить улицу. И Лизавета чуть опередила молодых людей.

То, что случилось дальше, не сумел толком разглядеть даже бомж, присевший в подворотне отдохнуть. Хотя он находился совсем рядом с тем местом, где усталым журналистам пришло в голову пересечь наискосок улицу Чапыгина.

Митя сидел в своей «четверке» метрах в ста и сразу не сообразил, откуда на мостовой взялась еще одна машина. То, что это машина, а не тень таковой, подсказал гул двигателя. Фары были потушены, габариты тоже. Машина, подвывая, неслась прямо на беспечных пешеходов со скоростью не менее ста километров в час. На Чапыгина и места-то нет так разогнаться! Впрочем, это как давить на газ. Рубоповец отреагировал мгновенно и тоже ударил по газам – ударил, сознавая, что не сумеет ни догнать сумасшедшего убийцу за рулем, ни тем более заставить его свернуть. Счет времени шел на секунды, которых не было ни у Мити, ни у журналистов. Те даже не оглянулись.

Столкновение казалось неминуемым. Вот сейчас железная автомобильная морда врежется в девушку, опередившую своих спутников, потом уже боком ударит и их. Митя не заметил, каким образом низенький и толстоватый паренек зацепил обеими руками и девушку, и длинного. Зацепил и повалил на землю, увлекая за собой. В данном случае лишний вес оказался плюсом, а не минусом. Оскаленная морда автомобиля-убийцы проскочила буквально в миллиметрах от рухнувших на асфальт журналистов.

Нет, не проскочила – все же кого-то задела. Митя услышал оглушительный крик. Он не разобрал, мужчина кричит или женщина. Когда больно, кричат почти одинаково.

Темный автомобиль, не снижая скорости, доехал до поворота на Каменноостровский. Водитель за рулем сидел классный или отчаянный. Светофор на углу уже отключили, зажгли проблесковый желтый, но движение по правительственной трассе в этот час все еще оживленное. Шоферюга повернул блистательно – не притормаживая, не пытаясь разглядеть помеху слева. Когда Сунков добрался до поворота на своей «четверке», тот либо успел куда-то юркнуть, либо уже зажег огни и затерялся в потоке благонамеренных автолюбителей.