«Заказ» на конкурента - Фридрих Незнанский

Матецкий: И ничего не обнаружили?

Вюнш: Обнаружил. Забытую сумку-холодильник, шампуры с обгоревшим шашлыком, раскладные стулья, на которых мы сидели, все это я не забрал вечером, и не обнаружил свой охотничий нож, которым колол щепки для костра. Но я, естественно, предположил, что его подобрал кто-то побывавший здесь до меня, грибник или рыбак. Раскладные стулья довольно громоздки и их могли и не унести, другое дело — хороший дорогой охотничий нож.

Матецкий: Но Коротаева не позвонила ни через день, ни через два, ни через неделю, вы, наконец, начали беспокоиться?

Вюнш: Разумеется. Особенно после того, как мне позвонил некто и сообщил, что ему известны обстоятельства, при которых я убил Марию, но он не станет обращаться к представителям правоохранительных органов, если я окажу ему некоторые услуги.

Матецкий: Простите, я не совсем понял. Он сказал, что вы убили Марию?

Вюнш: Да, именно так он и сказал.

Матецкий: Но вы не убивали?

Вюнш: Разумеется, я не убивал.

Матецкий: Тогда я совсем ничего не понимаю. О факте шантажа вы тоже не заявили?

Вюнш: Не заявил. Не заявил потому, что Мария на самом деле исчезла. Она не появлялась на работе, ее родители даже наняли частных детективов для ее поисков. Откуда я мог знать, жива она или мертва. Я ни в чем не был уверен. Наверняка я знал только, что не убивал ее. И в то же время нельзя было исключать вариант, что этот шантажист ее, например, похитил. Если бы я обратился в милицию, и ему стало бы об этом известно, он наверняка убил бы ее.

Матецкий: То есть, рассчитывая, что Коротаева жива, вы выполнили требования шантажиста?

Вюнш: Нет. Я решил тянуть время и попытаться собственными силами вычислить человека, который, во-первых, был бы осведомлен о наших с Марией отношениях, а во-вторых, был бы заинтересован в выполнении выдвинутых требований.

Матецкий: И вычислили?

Вюнш: Пока нет.

Матецкий: Тогда, пожалуйста, подробнее о требованиях. Когда они прозвучали?

Вюнш: 24 сентября. Поздно вечером, около половины двенадцатого, некто позвонил мне домой. Голос был мужской и мне не знакомый. АОН на моем телефонном аппарате не сработал, возможно, звонили из автомата. Требование было следующее: отсрочить очередное собрание акционеров компании «Русьнефть». На самом деле — требование не то чтобы совершенно невыполнимое, но странное. Я не являюсь ни акционером, ни учредителем данной компании и не имею влияния на ее руководство. Но звонивший высказал неопровержимый, по его мнению, аргумент: для замминистра, тем более первого замминистра финансов, нет ничего невозможного.

Матецкий: И что произошло, когда это собрание акционеров состоялось?

Вюнш: А оно еще не состоялось. Но обязательно состоится через четыре дня, и поскольку Мария мертва, я, естественно, и пальцем не пошевельну, чтобы этому помешать.

Матецкий: Звонок от шантажиста был один?

Вюнш: Один.

Матецкий: Вы в своих вычислениях хотя бы приблизительно ограничили круг людей, в который попадает шантажист?

Вюнш: Очень приблизительно. Если свое окружение я имею возможность просеять по принципу: знал — не знал о наших с Марией отношениях, то с ее окружением гораздо сложнее. И уж тем более я не в курсе, кому из ее знакомых выгодно отложить собрание акционеров «Русьнефти».

Матецкий: Хорошо, Герман Александрович, пока вопросов больше нет. Ваши показания будут проверены, и, возможно, придется установить прослушивание ваших телефонов.

Вюнш: Не думаю, что вам дадут на это санкцию».

— Ну и что скажешь? — справился Вячеслав Иванович, видя, что Денис закончил читать.

— Держится уверенно. О брюках сам сказал, хотя не спрашивали. Не постирал их, хотя мог бы сто раз успеть. Черт его знает, похоже на правду. И, по-моему, если шантаж — не блеф, то подозревать Вюншу следует Вяземскую. Она о Коротаевой знала — раз, ревновала — два, работает в «Русьнефти» — три. А вот есть ли у нее причина отсрочить это чертово собрание — не знаю, вполне может быть, что есть. Но уважаемый Герман Александрович ее не назвал. Почему, спрашивается?

— Понятия не имею. Может, любит и отмазывает, а может, точно знает, что не она. Фокус-то в том, что есть шантажист или нет его, а есть только сказка, проверить невозможно. Мог бы письмецо состряпать для правдоподобия, а то телефонный звонок, да еще недельной давности.

— Но на место съездили, проверили?

— Съездили. Результатов экспертизы пока нет. Но, скорее всего, они и не понадобятся.

— Почему? — не понял Денис.

— Подтвердить это может только тот факт, что Маша там была, если на покрышках «мазды» земля оттуда. Но убили ее в гараже — это уже установлено. Есть кровь на полу, залитая сверху тормозной жидкостью. И земляные катышки на коврике под рулем из ее кроссовок. Я думаю, вот как все было: на природе Маша то ли послала Вюнша на фиг, то ли потребовала денег и немедленной свадьбы. Вюнш отказал, тогда она психанула и уехала. Он последовал за ней. В гараже они еще раз поругались, и Вюнш ее убил. Следы крови залил тормозной жидкостью, так как вытереть их было нечем, и затолкал тело в багажник. На следующий день он, скорее всего, собирался вернуться и все прибрать, но потом передумал, и решил, что история с шантажом — дешевле и сердитей. И еще придумал козырную отмазку: ничего не знаю, два часа был в отключке. А то, что он за эти два часа своего бессознательного состояния мог сто раз съездить в Москву, убить и вернуться, никого не волнует. Среднестатистического обывателя при таких уликах уже тащили бы в суд, но Вюнш же не среднестатистический обыватель. Адвокаты скажут, что он, мол, стратегическая фигура российской экономики, что имел место заговор и т. д. и т. п.

— Самое обидное, дядь Слав, что, может, он и имел место.

— Может, и имел. Но если мы все-таки откопаем свидетелей, видевших его около гаража, никакие теории заговора его не спасут.

Как Турецкий и предполагал, Генеральный и слушать не захотел ни о том, чтобы забрать дело об убийстве Коротаевой в ведение Генпрокуратуры, ни о том, чтобы в приказном порядке обязать Юсуфова поделиться с Турецким материалами, собранными на Вюнша по делу Попкова. Таким образом, злополучного первого замминистра продолжали разрабатывать по трем разным направлениям разные люди. И скоординировать усилия с теми же муровцами, работавшими по Коротаевой или с Гордеевым, можно было только путем бесконечных телефонных переговоров. Но ясной картины: кто чем располагает и что планирует в дальнейшем, так и не складывалось.

Да еще Меркулов с утра огорошил. Пришел ответ на запрос в кадры ФСБ по поводу Ефремова Семена Семеновича. Оказывается, Семен Семенович из ФСБ уволился в 98-м, а следовательно, за его противоправные действия нынешнее руководство ФСБ ответственности не несет. Открестились, короче говоря. Причем открестились не только от Семен Семеныча и Шаранина, который «…после увольнения в 97-м «за служебное несоответствие» ни к каким спецоперациям не привлекался…», но и от своего участия в недавнем наезде на Минфин. Таким образом, главная версия покушения на Вюнша: противостояние силы (ФСБ) и денег (Минфин), грозила попросту развалиться. И если Ефремов на самом деле больше не представлял ФСБ, то и его фээсбэшное прошлое могло ничего не значить, а следовательно, поиск заказчика нужно начинать практически с нуля.