Уроки любви - Мэри Джо Патни

— Время любить, и время ненавидеть. Время воине, и время миру, — добавила Лора. — Танцующий Шива говорит о тех же самых вещах, не так ли? Жизнь — это вечное движение. Я буду рада, когда наступит время миру, не говоря уже о времени обнимать, но я также рада возможности увидеть мужа в действии. Не многим женщинам выпадает такой шанс.

— Многие женщины и не хотят этого. Хороший же медовый месяц я тебе устроил, сейчас ты похожа на бандита, спустившегося с гор. А тебе бы не хотелось пожить в Париже?

— В любом месте, где будешь ты.

— Я бы предпочел оставить тебя в безопасном месте, например, в Бомбее, но, откровенно говоря, мне нравится, что ты рядом. Петр Александрович может тобой гордиться. — Йен поцеловал жену в висок. — И я тоже.

Ее глаза засверкали ярче, чем огонь. Возможно, Шриниваша был прав, сказав, что в жизни не бывает случайностей и они с Йеном рождены друг для друга.

Он не знал, как долго ковылял по горам, поскольку большую часть времени находился без сознания, зато в такие моменты не чувствовал боли. Но сейчас его сознание прояснилось, и он увидел, что сумел преодолеть больше половины ущелья. Значит, на этом опасном пути его вела рука Аллаха, иначе бы он давно свалился в пропасть. Не будет ли богохульством попросить Аллаха, чтобы тот послал ему хоть немного еды? Скоро у него иссякнут последние силы, поэтому он должен идти. В этом ущелье полно привидений, а ветер завывает на разные голоса, а за ущельем родной дом, где его накормят, согреют и залечат раны.

Внезапно человек услышал звонкий цокот копыт. Неужели они догнали его, их слишком много, чтобы вступить с ними в бой? Нет, звук был не позади, а впереди, к тому же это один всадник. Аллах не покинул его, скоро у него будет лошадь, пища и вода.

Раненый с трудом дошел до громадного валуна, забрался на него и вытащил нож.

Лора с сожалением отметила, что проводник не шутил, назвав ущелье тропой сурка, им с Йеном пришлось ехать друг за другом. Она почти не отрывала взгляда от дороги, хотя ее хорошо подкованная лошадь без ее участия прекрасно справилась с трудной работой. Лору тревожила не только грозящая им опасность, само место было каким-то зловещим, поэтому она держала ружье наготове.

Лора посмотрела на мужа, который ехал впереди, расправив плечи, будто совершал прогулку по лондонскому парку.

Она еще не успела перевести взгляд на дорогу, когда с валуна поднялась темная фигура.

— Йен, над тобой! — закричала Лора.

Два месяца назад она бы ограничилась криком, но сейчас мгновенно подняла ружье и выстрелила. Человек закричал, скатился на землю, а его нож полетел в пропасть. Встревоженный криком. Йен потянулся за револьвером, но тут его лошадь громко заржала, села на задние ноги, и ему пришлось вести отчаянную борьбу, чтобы поднять ее и успокоить.

Лора, спрыгнув с седла, подбежала к мужу, однако тот уже был на ногах и склонился над лежащим патханом.

— Я… я убила его? — спросила она, дрожа всем телом.

— Нет, если он не разбился при падении. Кажется, парень действовал в одиночку, иначе уже сбежались бы его сообщники.

Лора моментально перезарядила свое ружье, но Йен одной рукой обнял ее за плечи и привлек к себе.

— Мастерский выстрел. Ты выбила у него нож.

— Чистая случайность, я целилась выше, чтобы не задеть тебя.

— Оказывается, из меня получился хороший инструктор. Правда, я учил тебя защищать свою жизнь, а ты спасла мою.

Лора немного успокоилась, решив, что предчувствие ее не обмануло и она правильно сделала, когда настояла взять ее в это путешествие.

Раненый открыл глаза, и Йен выхватил револьвер, но бедняга лежал неподвижно, левая рука и правая нога были неумело забинтованы, взгляд безнадежный, словно человек все поставил на кон и проиграл.

— Ты один? — спросил Йен на пушту. Раненый молчал. — Как скоро ты умрешь, когда я прострелю тебе живот?

— Стреляй, свинья, от меня ты ничего не узнаешь.

— Йен, посмотри на его брюки, — сказала Лора.

— Ты служишь в британской армии?

— Да. Я хавилдар и горжусь этим.

— Лора, принеси этому парню воды и лепешку, — по-английски сказал Йен, затем перешел на урду; — Ты один из оставшихся в живых?

— Передай своим хозяевам, грязная свинья, что Гулаб-Хан умер с честью, верный присяге. Йен снял с головы тюрбан.

— У нас с тобой одни хозяева, сержант Гулаб-Хан. Я офицер сорок шестого пехотного полка.

Гулаб-Хан внимательно посмотрел на него, затем поднял дрожащую руку, отдавая честь.

Лора влила ему в рот воду, дала пару кусочков лепешки.

— Может, дать ему немного бренди? — спросила она по-английски. — Тогда он быстрее придет в себя.

Йен колебался. Мусульманам запрещалось употреблять алкоголь, но теперь исключительный случай: раненому нужно взбодриться, иначе он снова потеряет сознание.

— Можно попробовать.

Йен взял у жены чашку и поднес к губам сержанта.

— Я хочу спросить вас о том, что произошло по ту сторону гор. Знаю, пить спиртное для вас большой грех, и если вы откажетесь, я не буду настаивать.

Гулаб-Хан никак не мог решиться, поэтому Йен окунул палец в чашку и смахнул каплю на землю, как бы выпуская джинна из бутылки. Этого оказалось достаточно — сержант в два глотка осушил чашку.

— О чем вы хотите знать, хазар?

— Расскажи вкратце, что случилось с армией?

Пока Лора промывала и бинтовала раны, Гулаб-Хан поведал историю, которую Йен уже знал из донесения магарадже. Сержант не мог с уверенностью назвать день резни, так как был ранен, но это было недели полторы назад. Ему удалось собрать небольшую группу солдат, однако недалеко от Джелалабада их окружили афганцы, которые так спешили, что взяли только ценные ружья и не удосужились проверить, все ли мертвы.

Афганцы развели костер рядом с трупами солдат, во время еды они весело болтали об одержанной победе, хвалились, что скоро они двинутся через Шола-Пасс на Индию и сметут британцев в море так же легко, как выбили их из Кабула.

Когда афганцы ушли, Гулаб-Хан выбрался из-под тела убитого товарища, снял с него одежду, чтобы прикрыть мундир, и, хромая, двинулся вперед, решив передать ценные сведения генералу Сейлу.

Но в Джелалабаде его ждало новое потрясение: всю равнину вокруг порта заполонили стреляющие и орущие афганцы. У Гулаб-Хана опустились руки, но он был африди и солдат, поэтому не имел права умереть, не доставив важные новости по назначению, а это ущелье он хорошо знал с детства.

— Вы проявили мужество и храбрость, Гулаб-Хан.

— Самого главного я вам еще не сказал, хазар. Афганцы отстали от меня всего на полдня.