Эфирное время - Полина Дашкова

– Сколько ты собираешься попросить у нашего заказчика?

– Для начала сто тысяч. Дальше видно будет.

– Ладно, уговорил. Идея, при всей ее гнусности, в общем нетак и плоха. Как ты верно заметил, кто же откажется от живых денег? Но тольконе пятнадцать, а двадцать пять;

– Двадцать.

– . Не мелочись. Жадным везет меньше.

– Двадцать пять, или выходи на заказчика сам.

– Черт с вами, договорились. Почему вы улыбаетесь? Я

– Так. Настроение хорошее с утра. Солнышко светит, небоголубое.

– Разве? По-моему, сегодня пасмурно и сыплет противныймокрый снег.

– Это здесь, в Монреале. А в Москве ясно, солнечно, легкийморозец. Я мысленно уже дома.

Они расплатились и вышли из кафе. Павел Владимирович нырнулв антикварную лавку, которая находилась тут же, за соседней дверью. Разглядываястоловое серебро позапрошлого века, он то и дело косился на огромное наклонноезеркало. Оно было расположено таким образом, что отражало всю площадь передгостиницей. Павел Владимирович дождался, пока высокая широкоплечая фигурапересечет площадь, исчезнет за гостиничными дверьми, и только потом выскочил изантикварной лавки, свернул за угол, добежал до маленькой платной стоянки, гдеоставил машину.

Руки его дрожали, он никак не мог попасть ключом в замочнуюскважину. Белый «форд», взятый напрокат в день приезда, отчаянно засигналил. УПавла Владимировича заныло сердце.

«Не хватало мне сейчас сердечного приступа», – подумал онпод визг сирены.

В кармане нашлась упаковка нитроглицерина, он сунулприторный шарик под язык, отключил сигнализацию, рухнул на мягкое бархатноесиденье, зажмурившись, досчитал до пятидесяти и позвонил брату в Москву.

Телефон зазвонил, когда Дмитрий Владимирович плескался всвоем ледяном бассейне. Он подплыл к бортику и попросил, весело отфыркиваясь:

– Подай-ка мне трубочку.

На улице было минус десять. Варя куталась в шубку, сидя налавочке, а розовый бодрый Мальцев, высунувшись по пояс из ледяного бассейна,беседовал с братом, Павлом Владимировичем, который находился в Монреале и,возможно, тоже сейчас торчал по пояс из ледяного бассейна. Они были оченьпохожи и жить друг без друга не могли. Правда, профессионально их ничего несвязывало. Дмитрий Владимирович занимался финансами и политикой, а ПавелВладимирович минералогией и ювелирным искусством. Он был одним из лучшихспециалистов по Фаберже, экспертом по ювелирному антиквариату.

– Что? Слушай, Пашу ля, может он пошутил? Может, это у неготакой своеобразный юмор? Так я не понял, кассета уже есть или он толькопланирует? Да, ну ты, братец, даешь, нашел помощничка! Ладно, прости, не буду.Я понимаю. Как сейчас себя чувствуешь? Прежде всего, успокойся. Ни в коем случае,Паша! Ты понял меня? Не вздумай идти в гостиницу! Он тебя просечет моментально.В котором часу у тебя самолет?.. Так, еще раз скажи номер рейса… Ну вот ихорошо, езжай в свой отель, отдохни, постарайся просто отключиться. Я пришлю затобой машину в Шереметьево, тебя привезут ко мне, и мы спокойно все обсудим.Да, я понял… Как там погода в Монреале?.. А у нас солнышко, легкий морозец. Нувсе, Пашуля, держись, братик. Будь здоров.

Дмитрий Владимирович отдал Варе телефон и легко, пружинистовыпрыгнул из бассейна. Варе в лицо полетел фонтан ледяных брызг. Судя по всему,с утра у Мальцева было замечательное настроение, и, хотя только что по телефонулюбимый брат Паша сообщил ему о каких-то проблемах, оно ничуть не испортилось.Он чувствовал себя здоровым, бодрым, полным сил.

– Тебе привет от Павла. Слушай, киска моя, ты такаяспортивная девочка и не умеешь плавать. Пора научиться. Подай-ка мне полотенце.Спасибо. – Дмитрий Владимирович энергично растер спину, сделал несколькоприседаний и наклонов. – И почему ты совсем перестала бегать по утрам, а,лентяйка маленькая? – Он обнял Варю и поцеловал ее холодную щеку. – Вот, потомуи мерзнешь, что мало двигаешься. Ладно, пойдем завтракать.

За столом Дмитрий Владимирович погрузился в чтение свежихгазет, глаза его быстро пробегали по строкам, которые заботливо выделил длянего желтый маркер пресс-секретаря. Варя прихлебывала апельсиновый сок исмотрела в окно. Наверное, завтра придется встать в семь утра, вместе с ним,надеть кроссовки и пробежать пять километров. Ужасно не хочется, но придется.Если бы его жена не ленилась и бегала бы каждое утро вместе с ним, то вряд лион бы с ней разошелся. Все очень просто. Он бегал один и встретил Варю. Он досих пор уверен, что это произошло совершенно случайно.

– Какие у тебя на сегодня планы? – спросил он, не отрываяглаз от газеты.

– К двум мне надо в университет, потом хочу к маме заехать,

– Как она себя чувствует?

– Нормально.

– А как у тебя дела в университете?

– Все в порядке.

– Ладно. Мне пора, – Дмитрий Владимирович отложил газету,встал, одним глотком долил свой зеленый чай, – пойдем, проводишь меня.

Когда за его бронированным джипом закрылись железные ворота,Варя вздохнула с облегчением, вернулась в дом, закурила и уселась с ногами вкресло. Если бы можно было вот так сидеть целыми днями, никуда не вылезать изтеплой красивой гостиной, никого не видеть и не слышать.

В последнее время на нее все чаще наваливалось странноеоцепенение, не хотелось двигаться и разговаривать, глаза застывали в однойточке, она могла бы часами сидеть, замерев, как кукла. Только так оначувствовала себя в полной безопасности, только так не могла выдать себя жестом,словом, мимикой.

Один раз Мальцев застал ее врасплох, заметил выражениеужаса, с которым она глядела в ледяную глубину бассейна. Это так напугало его,что он спросил, здорова ли она.

– Со мной все нормально. Я совершенно здорова, – ответилаона и заставила себя улыбнуться, – просто недавно смотрела ужастик, там избассейна вылезают мертвецы.

– Не надо смотреть глупости. Ты уже большая девочка.

* * *

На самом деле фильмы ужасов ее успокаивали. Ей удавалось сих помощью обмануть себя, уговорить, что все пережитое четыре года назад былотаким же фильмом, кто-то написал сценарий, актеры выучили роли,загримировались, помощник режиссера щелкнул хлопушкой, и на пленкезапечатлелись события, от которых кровь стынет в жилах. В действительностиничего этого не происходило.

Кто-то снял такое кино, она сто раз прокрутила его навидике, потому так отчетливо все запомнила. Кто-то снял кино, она сыграла тамглавную роль. Ну правильно, она всегда мечтала стать киноактрисой. Особеннотогда, в семнадцать лет.