Редкая птица - Петр Катериничев

– Вроде меня, что ли? – Как же мне везет на сумасшедших! Только психи из «веселого особнячка» рядом с этим – просто тихие и незлобивые шизики!

– Так что, милый Дрон, мы проиграть не можем. И – не имеем права.

«Главное – думать не надо. Вся жизненная тайна на двух печатных листках умещается», – мысленно заканчиваю я упомянутую цитату из Федора Михайловича. Но скверному мужичку об этом не говорю: зачем? Для него все люди – вроде недоучившихся пэтэушников: что-то проходили, но сильно туповаты. И к дальнейшему развитию не способны… Да и психика несбалансированная… Испгавлять, исп-гавлять, испгавлять, как завещал Великий Зюзя!

Голубев-Скворцов сидит молча. Погружен в масштабность замыслов. Ну и ладно.

– Идея-то интересная, вот только исполнение не дотягивает. Любопытно было бы посмотреть, как вы подойдете к президенту или премьеру: "Господин президент!

Некоторые ваши действия не совсем вписываются, а некоторые высказывания – вообще страх! Это все от несбалансированности психики!.. Но мы все исправим.

Наденьте-ка наушнички, взгляните на экранчик… Ага… О девочках много размышляете… Впредь – будете размышлять о Конституции и только о ней! В свободное от государственной деятельности время можете почитать Пришвина. Самому на охоту – ни-ни! Разовьет агрессивные инстинкты, и тогда прощай стабильность в стране!"

Хотел бы я услышать, куда именно вас пошлют, и увидеть ваши лица, когда вы туда пойдете!

– Не нужно утрировать, Дрон. Мы ведь не ограничиваемся только техническими идеями… Притчу вы слушали невнимательно. Не важно, что такое душа, – нечто цельнодуховное или совокупность стремлений…

– Кому как…

– Важны ее свойства. Олег, каково, на ваш взгляд, главное свойство человеческой души?

– Любить, – отвечаю без запинки. А в мозгу вертится школьная считалка:

«…а еще – смотреть, обидеть, слышать, видеть, ненавидеть, гнать, дышать… и зависеть, и терпеть».

– Вы помните свою первую любовь?

– Да.

– Какая она была?

– Замечательная.

– Помнит каждый. Но первая любовь – лишь ветерок; любовь последняя, настоящая, истинная – это потрясение, это шквал, это омут и восторг!

А этот мужик не так безнадежен. Глядишь – и выздоровел бы в хороших руках.

– К власти, к высокой власти, – продолжает Смирнов, – как бы ни судили обыватели, приходят люди сильные, незаурядные! А незаурядная личность способна к любви. К великой, высокой любви!.. И эта личность, чтобы не потерять любовь, сделает все. Абсолютно все! – Смирнов-Сазонов улыбается умиротворенно, прихлебывает из бокала:

– Все, что нужно НАМ!

С диагнозом о выздоровлении покойника я поторопился. Однако нужно выпить.

Наливаю полный хрустальный стакан, проглатываю без вкуса. Похоже – бренди, да и какой ляд разница!

Мужчина сидит напротив в кресле расслабленно, с бокалом в руке, и смотрит на меня. Назвал бы этот взгляд доброжелательным, вот только… Если в нем и есть симпатия, то это симпатия естествоиспытателя к редкому и красивому мотыльку, которого он сейчас наколет на иглу и присоединит к своей коллекции…

– Итак, Дрон, вы хотели знать, что за информация нам нужна?

* * *

Все просто. Леночка была дочерью оч-ч-чень серьезного папы. В ЦК он заведовал особо секретным сектором, координирующим работу специальных групп КГБ, ГРУ, нескольких лабораторий в разных НИИ… Информация была абсолютно закрытой, ее не могли получить даже секретари ЦК и члены Политбюро; часть информации не доводилась и до сведения Генерального.

Было очень естественно привлечь такого человека к нам. Поначалу сотрудничество складывалось удачно. Мы собирали самую разную информацию о людях власти и о тех, кто, по нашему мнению, мог вскоре эту власть получить. Поверьте, в прогнозах наши люди не ошибались. Так же мы отработали и кандидатов в бизнесмены, в дипломаты… Да, будущие лидеры средств массовой информации и ведущих министерств…

Параллельно велась разработка определенных научно-технических и биологических программ…

– Как сделать всех счастливыми, богатыми и здоровыми. На мою реплику Смирнов внимания не обратил.

– Вся информация стекалась в сектор, зашифровывалась, помещалась в свободные ячейки памяти очень доступных компьютеров… Полагаю, существовала и бумажная копия всех материалов…

– Существовала?

– Да. Этот человек нас подвел. После известных событий он наотрез отказался сотрудничать с нами. Нажать на него было сложно: информацию на членов организации, пусть не на всех, он имел тоже и держал ее, так сказать, в оперативной близости…

Потом, в короткое время безвластия, в партархивы и архивы ЦК ринулись все кому не лень; но ни прыткие журналисты, ни наши люди в правительственных структурах или компетентных органах, ни специально назначенные инспектора не обнаружили ни самой информации, ни даже ее следов.

О том, что такая информация существует, знают немногие, но что знают двое, знает и свинья!

Информация стоит миллиарды!

Через двадцать – тридцать лет она превратится в ничто.

Мы не можем собрать и разыскать даже исследовательские программы! На то, чтобы найти все материалы и сопоставить их в нужной последовательности, у нас уйдут годы, может, больше десяти – пятнадцати, даже при наших возможностях!

Мы не можем ждать столько лет.

Сейчас мы пожертвовали бы многим и многими, чтобы нажать на этого человека вторично. Но он снова подвел нас, он покончил с жизнью.

Нам известно, что информацию о «ключах» он передал дочери. То есть ни Досье, ни научную информацию она получить не может, по она знает, как «открыть».

А мы знаем, как расшифровать полученное.

Но девушка исчезла. Скорее всего, сумела выехать за границу под чужой фамилией. Мы ищем ее третий год.

Пока – безуспешно.

На мой взгляд, информацией о «ключе» обладаете и вы.

Теперь я это знаю. Вы назвали несколько ключевых слов. Теперь я жду всю информацию.

…Наливаю стакан водки. Выпиваю молча, размеренно, по-крестьянски. Сразу следом – другой. Ну вот и славно. Невзирая на нервное напряжение, минут через десять я буду в умат. Что и требовалось.

Поднимаю изрядно отяжелевший взгляд на мужчинку. Жесткие кустики бровей, жидкие водянистые глазки… И в лице что-то рыбье, а скорее – лягушачье…

Бррр…

И чего я раньше не заметил?

– Нет, ребята… Пулемета я вам не дам… – Язык ворочается вяло. Пытаюсь пожать плечами. – Вы ведь стрелять почнете, а это грех… Кстати, Книгу Ездры, как и Фед Михалыча, ты перевра-а-л… Тот, третий, сказал: сильнее женщины, а над всем одерживает победу истина. «И нет в суде ее ничего не правого: она есть сила, и царство, и власть, и величие всех веков: благословен Бог истины».