Клинок эмира - Георгий Брянцев

Она переоделась, прошла в столовую и остановилась пораженная и негодующая: Людмила Николаевна, стоя у стола, читала письмо.

Услышав шаги Анзират, Людмила Николаевна подбежала к ней и, глядя прямо в глаза, сказала:

— Я прочла… С этим нельзя шутить… Идите быстрее… И не бойтесь, я и Гасанов будем наблюдать за вами. А он парень отчаянный и смелый. Идите, и она пожала руку ошеломленной женщине.

— Спасибо, — испуганно сказала Анзират и, совершенно обитая с толку, заторопилась на улицу, где ее терпеливо поджидал мальчишка.

Уже идя за ним, она оглянулась и увидела выходящих из парадной двери Людмилу Николаевну и Гасанова.

Подполковник Шубников читал в это время рапорт лейтенанта Сивко. В нем шла речь о том, что квартирантка Халиловых Людмила Николаевна по приглашению уже известного Гасанова Ирмата и на его машине совершила совместную с ним увеселительную поездку в Ташкент и обратно. Выехали они в четверг, а вернулись сегодня, в воскресенье.

В рапорте приводились такие подробности о деятельности Гасанова в Ташкенте, что Шубников дочитывал рапорт уже стоя. Он не мог усидеть на месте.

А когда дочитал, то хлопнул рукой по бумажке и воскликнул:

— Молодчина старший лейтенант! Ей-богу молодчина! Хороший глаз, цепкие руки, и главное, мозги есть!

Возбужденный, взбудораженный подполковник прошелся по кабинету. Как жаль, что рапорт лейтенанта опоздал на каких-нибудь два-три часа! Как жаль, что поезд, увезший Халилова, ушел строго по расписанию, а не с опозданием на эти два-три часа! Да! Теперь Халилов уже далеко. Ну, ничего. Завтра утром придется позвонить в Ташкент в отдел кадров военкомата и отыскать его.

На русском кладбище города, густо заросшем сиренью, жасмином и желтой акацией, вдали от главной аллеи, на покосившейся и полусгнившей деревянной скамье сидела женщина под паранджой.

Анзират торопливо подошла к ней и тихо спросила:

— Вы прислали мне письмо?

— Садись, — ответила вдруг женщина мужским голосом, от которого Анзират вздрогнула. Она почувствовала такую слабость, что, не желая подчиниться приказу этого человека, все же вынуждена была опуститься на край скамьи.

— Ты хорошо слышишь меня?

— Да, слышу, — ответила Анзират, чуть шевеля белыми губами.

— Ты знаешь, кто говорит с тобой?

Она отрицательно покачала головой: нет, этот голос ей незнаком. Впрочем, когда-то она слышала его. Где?

Человек в парандже усмехнулся:

— Женская память коротка… Смотри же! — и сетка поднялась, открыв лицо человека. Анзират вскрикнула: рядом с ней сидел Наруз Ахмед.

— Теперь узнала? — спросил он, опустив сетку. — Слушай меня! Твой сын…

Анзират сжала пальцами край скамьи. Ей казалось, что вот-вот она упадет. Горло свела судорога. Страх и отчаяние овладели ею.

— Что с моим сыном? — наконец простонала она.

— В этот час еще ничего. Он ходит по горам, смеется, поет свои дурацкие песни. Но по его стопам идет другой человек, в руках которого жизнь этого мальчишки. Понимаешь? И этот человек ждет только моего сигнала. Достаточно одного моего слова, слова настоящего отца Джалила, чтобы твой сын перестал видеть небо. Но я не хочу лишать тебя единственной услады. И если с Джалилом случится беда, если он сорвется в пропасть, если тело его найдут в горном потоке, то пусть свидетелем будет аллах, это произойдет не по моей, а по твоей вине.

— Замолчи! — простонала Анзират.

— Он дорог тебе… И теперь только от тебя зависит — жить ему или умереть. В твоем доме спрятан мой клинок, принадлежавший моему отцу. Как он попал к вам, я не хочу знать. Вы ограбили нас, отняли богатство, землю, скот, власть… Но клинок я требую назад. Ты знаешь, где он спрятан. Принеси его сюда и положи вон у той могилы. Если ты не сделаешь этого в течение пятидесяти минут — пеняй на себя… Ты поняла? Приказ о Джалиле будет передан в горы по радио. Ясно тебе?

Анзират машинально кивнула. Ответить она не смогла, язык ей не повиновался.

— Запомни, — доклевывал свою жертву Наруз Ахмед. — За каждым твоим шагом будут смотреть мои люди. Даже в твоем доме. Ничто не укроется от моих глаз. И если ты хочешь еще раз обнять своего сына, делай то, что я говорю. Иди и торопись!… Считай минуты. Их не так уж много: всего пятьдесят минут. Помни! Если клинок не будет принесен через пятьдесят минут, Джалил полетит в пропасть. И не думай приводить сюда людей, звонить куда-нибудь. Если со мной случится плохое, сигнал в горы дадут мои люди.

Анзират встала. Вначале пошла шагом, а потом побежала все быстрее и быстрее. В висках стучала кровь. В мозгу мелькало: "Джалил на краю пропасти. Надо спасти! Будь проклят этот клинок! Из-за него погиб отец, из-за него гибнет Джалил. Прочь его из дома! Саттар умный человек, он поймет, он скажет, что она поступила правильно. Да и сам он утром говорил, что отдаст клинок в музей. А может быть, позвонить Шубникову? Нет, нельзя! Рискованно. Шубников в Токанде, а Джалил на Памире… Пока что-то предпримут, мальчик может погибнуть…"

Недалеко от остановки автобуса к Анзират подбежали Людмила Николаевна и Гасанов.

— Ну, что там было? — шепотом спросила Людмила Николаевна.

Анзират испуганно глядела ей в глаза, не решаясь сказать правду.

— Да вы не бойтесь, говорите, — предупредила поспешно Людмила Николаевна, сжимая ее руку. — Мы вам хотим добра. Говорите?

Анзират боязливо оглянулась и коротко рассказала о разговоре на кладбище, скрыв лишь то, что "женщина" оказалась мужчиной, Нарузом Ахмедом…

— Какой ужас! — всплеснула руками Людмила Николаевна и перевела взгляд на Гасанова. — Как быть?

— Не вижу никакого ужаса, — невозмутимо ответил тот. — Надо действовать благоразумно. Идемте в милицию и заявим. Оттуда пошлют участкового, и тот сцапает эту женщину в парандже.

Анзират замахала руками.

— Вы смеетесь! Не в женщине дело… Тут целая шайка. Они следят, они все знают…

— Их можно перехитрить, — так же невозмутимо продолжал Гасанов. — Вы отнесите клинок, запомните женщину, а потом заявим в милицию.

— Нет, нет, — запротестовала Анзират. — Дело идет о жизни сына, а я буду ловить каких-то бандитов… Каждая мать поступила бы на моем месте точно так же.

— Вы правы, — согласилась Людмила Николаевна. — С этим шутить нельзя. Торопитесь! А мы будем наблюдать здесь…

Подошел автобус, и Анзират, расталкивая стоявших пассажиров, первой влезла в машину.

Время летело, а автобус полз как черепаха. Анзират нетерпеливо поглядывала в окна, возмущалась, то и дело подносила к глазам часы. Минуты летели, стрелки равнодушно ползли по циферблату…

Когда Анзират вбежала в калитку, тетушка Саодат ахнула от испуга: