Роковая любовь - Кэндис Кэмп

Курт! Курт Миллер — они ведь обсуждали возможность открытия магазинов фирмы в других городах и, прежде всего, в Бостоне. А почему бы не в Новом Орлеане?!

И Энэлайз с ее практическим умом сразу же прикинула, что это будет очень выгодно, и она убедит в этом Курта. Надо только подыскать подходящее здание в центре и… Господи, что же это она! А Марк?! Как она убедит его уехать с нею на Юг! В нем и только в нем состояла вся проблема. Как трудно будет его уговорить! Все остальное — сущие пустяки по сравнению с этой задачей.

Энэлайз взглянула на доктора и заметила, как странно он смотрит на нее. Конечно, он страшно удивлен тем, что она вдруг замолчала и совершенно отключилась.

Приветливо улыбнувшись ему, она поблагодарила доктора за визит и советы и проводила его к выходу.

Поднявшись к себе, она позволила Мэй, чтобы та помогла ей раздеться и расчесать волосы. Ей всегда так хорошо думалось обо всем, когда она снимала все корсажи и в просторном легком халате, сидя за туалетным столиком расчесывала волосы.

Именно в эти вечерние часы перед сном ей легко приходили в голову самые лучшие идеи.

— Мэй, — спросила Энэлайз у служанки, — что ты скажешь о возвращении в Новый Орлеан?

— В Новый Орлеан!!! — воскликнула Мэй, и лицо озарилось улыбкой. — Неужели это возможно, мисс Энэлайз? О, Боже!

— Тебе так не нравится жить на Севере, освободившем тебя? — поддразнила ее Энэлайз.

— Нет, мэм. Здесь слишком холодно и слишком много белых людей, — резко ответила Мэй. — Мне так хочется вернуться туда, где не стынет в жилах кровь; и где люди не говорят так быстро, что ничего не возможно понять — вернуться домой, к своим родным и друзьям. Да, и к тому же в Новом Орлеане теперь все тоже свободны.

Энэлайз ойкнула, потому что Мэй, увлекшись, сильно дернула расческой ее спутавшиеся локоны.

— Я тоже хочу вернуться туда, Мэй. Доктор сказал, что Марку нужен южный климат. В нем он скорее выздоровеет. Только Марк настроен против меня, и я ума не приложу, как заставить его согласиться. Он даже видеть меня не хочет, не говоря об отъезде со мной вместе в Новый Орлеан…. — печально сказала Энэлайз.

Мэй закончила расчесывать волосы своей хозяйки. Уж она-то знала об отношениях Марка и Энэлайз практически все, хотя та не имела привычки изливать кому-то душу. Но ведь это происходило на ее глазах. Сейчас Мэй была уверена, что такая сильная любовь не может исчезнуть бесследно, и Марк просто из каких-то соображений скрывает свои истинные чувства.

— Помните того маленького мальчишку по имени Пенуа? — неожиданно спросила Мэй. — Ну того, что свалился с лошади и был парализован?

Энэлайз нахмурила брови, стараясь припомнить:

— Что-то не вспоминается. А какое это имеет отношение к Марку?

Мэй продолжила:

— А помните мистера Сейбера, у которого рука попала под пресс и тоже была сильно искалечена?

— Да, помню. Его лечила та женщина… Кажется, тетушка Моника, — сказала Энэлайз, и вдруг ее осенила догадка.

— Марк!.. Ты думаешь, что она сможет помочь Марку?!?

— Она применяет сильнодействующие средства, — сказала Мэй уклончиво.

— Но это же не черная магия или что-нибудь в этом роде? — спросила нерешительно Энэлайз. Мэй пожала плечами.

— Тетушка Моника — знахарка. У нее большой дар, но она никогда не наводила порчи. Она использует его, чтобы лечить людей и, почти всегда, помогает. Доктора совсем отказались от Пенуа и только тетушка Моника помогла ему.

Энэлайз задумалась и вспомнила все, что знала об этой женщине. С детства она слышала от негров в доме о ее чудесных исцелениях.

Тетушка Моника была свободной женщиной из цветных. Она происходила из квартеронок, которые так часто становились содержанками богатых мужчин Нового Орлеана. Но она не была красивой, и судьба избавила ее от подобной участи.

Начинала Моника как повивальная бабка, а потом стала готовить всякие снадобья и питье от болезней. У нее лечились все негры, но и белые люди, от которых совсем отказались доктора. Энэлайз теперь отчетливо вспомнила случай с мальчиком, упавшим с лошади, и много других, в которых знахарка помогала людям, лишившимся возможности двигаться. Она так их лечила, что они возвращались к нормальной жизни.

У нее была отличная репутация. Теперь Энэлайз вспомнила и о родственнике Эмиля, с детства страдавшем параличом, которому Моника помогла, хоть и на костылях, но встать на ноги, а доктора так ничего и не смогли сделать.

Сопоставив все факты, Энэлайз теперь твердо убедилась, что если кто и вылечит Марка, то это будет только тетушка Моника.

— Знаешь, Мэй, я думаю, что смогу заставить Марка поехать в Новый Орлеан.

— Хорошо бы, но как? — спросила служанка.

— Не беспокойся, теперь я что-нибудь придумаю, — ответила Энэлайз и отослала Мэй. Она уселась в большое кресло, удобно поставив ноги на скамеечку и опять погрузилась в раздумья.

Итак, она убедилась, что любит Марка, а он ее — нет. Но она обязана как жена сделать все для его выздоровления, вне зависимости от этого, и от того, желает он или нет. Ей придется действовать решительно и неумолимо. Прежде всего его надо забрать из дома отца, где семья, потакая больному Марку, только навредила ему.

Значит, она должна позаботиться, чтобы у них был отличный дом и условия для жизни и выздоровления.

Но как забрать Марка без его согласия?!

Внезапно ее осенило! Теперь она знала, как пробудить Марка к жизни, разбить броню его безразличия к собственной судьбе и судьбе его родных.

Он, возможно, возненавидит ее еще больше, но ей нечего терять. Все равно, он не любит ее.

— Да, сделать это надо во что бы то ни стало. И завтра, я начну действовать, — сказала твердо Энэлайз.

Энэлайз быстро убедила Курта Миллера, что открывать новый магазин надо в Новом Орлеане. Она обратила его внимание на то, что после войны там многие разорились, поэтому и земля и рабочая сила, необходимая для постройки магазина, будет очень дешевой.

Когда Курт Миллер задумался над ее предложением, она добавила, что Новый Орлеан всегда был центром Юга, куда — рано или поздно — опять начнут стекаться богатые люди, и, кроме того, как и раньше с плантаций будут приезжать за покупками.

— Знаешь, — с энтузиазмом сказала Энэлайз, — мы сможем открыть там роскошный магазин, где будут продаваться последние модели одежды, кружева, фарфор и драгоценности. Уже сейчас есть множество выскочек, разбогатевших на спекуляции во время войны, и мы сможем помочь им потратить свои деньги. Я устрою там «Парижский салон», где будут работать обедневшие аристократки из Французского квартала, и где будем шить новые модели по парижским журналам. И, конечно, все наши обычные товары с простой обувью, одеждой, тканями, и еще обязательно нужна будет секция со скобяными товарами — гвозди, молотки, инструменты. Люди обязательно начнут восстанавливать разрушенные войной дома, и все это быстро пойдет в ход, Ты будешь совершать закупки на фабриках Севера и снабжать товарами магазин в Новом Орлеане. Я уверена, что у него большое будущее.