Элиты Эдема - Джоуи Грасеффа

Эти мысли заставляют меня содрогнуться.

Однажды мир уже принадлежал нам. Посмотрите, что мы с ним сделали.

Кто-то хранит живой мир в тайне от нас. Если не она, то кто?

Они привозят меня в другую операционную.

– У тебя уже есть опыт. Конечно же, ты была запрограммирована, чтобы забыть обо всем. Потому что наши методики весьма неприятны. Но я полагаю, что, когда к тебе вернулась память, и это тоже вернулось.

Я киваю.

– Отлично, – говорит она со злобной усмешкой. – Ожидание испытания чаще даже хуже, чем само испытание. После всех тех неприятностей, которые ты мне доставила, Рауэн, я рада, что ты пройдешь через всю процедуру. Ты знаешь, я думаю, что первую часть я выполню сама. – Она приказывает всем выйти из комнаты. – Я могу решить сделать что-то непредписанное. Всегда хорошо, когда нет свидетелей.

Все эти ужасы происходят именно с ее одобрения. Что за мстительный кошмар она готовится сотворить со мной, что даже не хочет, чтобы ее приспешники видели это?

Она берет шнур, гибкий по всей длине, но жесткий на конце, и невыносимо медленно подносит его все ближе и ближе к моим глазам.

– Наконец-то, – досадливо произносит она и отводит руку от моего глаза, когда кто-то входит в дверь. – Недопустимо для профессионала опаздывать на операцию.

– Я бы никогда не пропустил операции над этим объектом, – доносится мужской голос. – Ничто на свете не заставило бы меня пропустить ее.

Я чуть не задыхаюсь. Это мой отец.

На долю секунды я снова дома. Я забываю все дурное, что он сотворил, и помню только те шестнадцать лет, когда он был одним из трех людей, которых я знала. Еще до того, как я узнала всю правду о нем, наши взаимоотношения не были весьма простыми. И все же он – олицетворение Мамы, Эша и дома. На мгновение я снова чувствую себя в безопасности.

Затем я вспоминаю, как он пытался убить меня в утробе. Как он спровоцировал проблемы с легкими у Эша после неудачного перинатального убийства. Как он предал собственного сына, чтобы спасти себя самого. Как он помогал этой страшной женщине оперировать свою собственную дочь.

– Приготовься быстрее, – говорит моя поддельная мать моему настоящему отцу. – Она начинает волноваться, а мне бы не хотелось давать ей успокоительное. Ей надо пережить эту процедуру полностью – без анестезии.

Мой отец смотрит на меня. Интересно, его хоть капельку трогает то, что его дочь привязана, скоро ее подвергнут пыткам, изменят, сотрут?

– Как ты мог так поступить со мной? – спрашиваю я. Сначала он растерялся, но потом смог собраться. – Ты что, действительно помогал этой ужасной женщине играть с моим мозгом, стирая меня саму? Ты предатель, а не отец! Клянусь, если хотя бы один нейрон в моей памяти останется целым, когда все закончится, я буду преследовать вас обоих и убью!

Я кричу это им в лицо.

Шеф берет в руки хирургическую проволоку и обращается ко мне:

– Когда все закончится, в твоей голове не останется ни одного нейрона, который бы я напрямую не контролировала.

Мой отец подходит к ней сзади. У него в руках один из тяжелых хирургических подносов. К моему удивлению, он замахивается им и ударяет по ее макушке. С величайшим наслаждением я вижу, как эта кошмарная женщина валится на землю.

Наслаждением и… замешательством.

Погоди, он избавился от нее, чтобы убить меня? Закончить то, что он начал, еще когда я была в утробе? Я вся сжимаюсь, готовая ко всему…

Кроме того, что происходит дальше. Он поворачивает фиксатор, который удерживает мои руки. Я свободна.

– Я отослал охрану и выключил камеры наблюдения. – Он становится на колени перед Шефом и вкалывает ей что-то в шею. Ее остекленевшие глаза моргают и закрываются. – У меня с собой одежда для хирурга и маска, чтобы ты могла скрыть свое лицо. Если тебе повезет, то ты наверняка сможешь сбежать отсюда и…

– Зачем ты это делаешь? – спрашиваю я, растирая поврежденные запястья, пока сижу. Он хочет сказать что-то, но я знаю, что это будет слишком высокопарно, поэтому даже не даю ему начать. – Ты думаешь, что, спасая меня, ты искупишь то, что сделал со мной и Эшем? Ты покалечил меня. Ты предал своих детей. Это ты виноват в том, что Эша схватили и сейчас он, возможно, мертв. И это… – Приступ слез мешает мне говорить. – Это ты виновен в смерти мамы. Ты мог бы защищать свою семью. Но вместо этого ты принес нас в жертву, для того чтобы самому идти вперед.

– Это не так, Рауэн. Я никогда не думал…

– Даже слушать не хочу, – набрасываюсь я на него. – Ты позволяешь мне сейчас уйти? Это ничего не значит! Возможно, меня поймают через десять минут. Я не позволю тебе очистить свою совесть так просто. Ты помогал Шефу украсть все, кем я была!

– Ты должна понять – я был вынужден провести операцию над тобой. Я один из немногих квалифицированных специалистов, и твои шансы выжить были гораздо больше, если бы ассистировал я. И я подумал… что какая-то жизнь лучше, чем вообще никакой. Ты могла стать первым ребенком, гражданкой, наконец. Я думал, что если ты не будешь помнить, кем ты была прежде, ты будешь счастливее. Я мог стереть все, что случилось с Эшем и твоей мамой. Уничтожить все печальные события, с которыми сталкивалась наша семья. – Он делает глубокий вздох. – Я думал, что твоя участь лучше. Ты забыла все, что произошло. Я же помню о том, что совершил, постоянно, всю свою жизнь. Тебе надо одеваться. Быстрее, – продолжает он. – Путь свободен, я отослал всех охранников в различные сектора, но у тебя мало времени.

Я просто сижу на медицинской кушетке, скрестив руки на груди.

– Я никуда не пойду.

– Что это значит? Почему? Это же безумие!

– Дело не только во мне, – отвечаю я. – Ты и тебе подобные, которые связаны с этим, ответственны за то, что разрушили жизни десятков вторых детей. Не только мою. Они схватили детей. Маленьких детей, которых, как и меня, привяжут к столу, как только что меня, и будут пытать.

– Ты ошибаешься, – спорит мой отец. – Они просто заберут их воспоминания о том, что они вторые дети. Затем их сделают членами общества. Детей отдадут в семьи. Парам, которые не могу иметь своих собственных детей. Их никто не будет мучить, обещаю.

– Ну что за прелестная ложь, – я усмехаюсь ему в лицо. – Ты всерьез веришь в это? Ты же знаешь, что они сделали со мной.

– Они дали тебе новую жизнь, – говорит он искренне. – Жизнь лучше, чем я мог позволить. Они дали тебе шанс.

– Они забрали все, что было мной! – кричу я ему. – Они забрали меня! – Он что, действительно не понимает, что творит безумные вещи? – И я не могу сбежать и позволить им делать то же самое с другими детьми. Хочешь увидеть меня свободной? Хочешь очистить свою совесть? Тогда найди способ, как мне освободить Ларк и других вторых детей.