Бог счастливого случая - Ирина Грин

– Где Лина? – повторила она, поднимаясь с дивана.

– Не знаю. Последний раз ее видели с детьми Эдгертона.

– Эдгертона? – переспросила Кристина.

– Да, – Оливер кивнул. – Он умер сегодня ночью. Лина исчезла.

– Так что же мы стоим? Нужно срочно искать ее! – Кристина залпом выпила кофе и, смяв стаканчик, бросила его в урну. Она бы и пирог отправила следом, но не знала, как поступить с тарелочкой. – Адрес узнал?

Привлекать к поискам исчезнувшей супруги пациента другую пациентку с пусть легким, но все-таки сотрясением мозга Оливер не имел никакого морального права. Но в ее присутствии был свой плюс – отпадали проблемы с переводом. «Мне как врачу легче контролировать ее состояние, когда она рядом», – мысль послужила шатким мостиком для оправдания дальнейших поступков.

– Адрес есть, – Оливер вытащил из кармана сложенный вчетверо лист бумаги. – Бронте, без пробок можно добраться минут за пятнадцать-двадцать. А как самочувствие? Рука?

– Порядок, – Кристина постаралась изобразить максимально честное выражение лица. Частично это и было правдой – рука не болела абсолютно, но больничная обстановка периодически плыла перед глазами. А еще ее по-прежнему мутило. Поэтому, проходя мимо стойки дежурной медсестры приемного отделения, она без малейшего сожаления поставила на нее тарелочку с пирогом.

Автомобиль Коллинза, «Форд Территории» цвета мокрого асфальта, стоял на самом солнцепеке. Усевшись на переднее сиденье, Кристина почувствовала себя тестом, вылитым на сковородку. Она с трудом удержалась, чтобы не завопить во весь голос.

– Уверена, что хорошо себя чувствуешь? – спросил более привычный к жаре Коллинз, выезжая с парковки.

– Уверена, – ответила Кристина.

В отделение Ася поехала с Джоном – не оставлять же его одного. Писать заявление о нападении она наотрез отказалась, и весь инцидент свелся к незаконному применению Федором оружия. Так как разрешения на пистолет у Лебедева не было, с него взяли объяснительную и попросили не уезжать из Рослани до выяснения обстоятельств.

– Я не убивал Яну, – сказал Роберт, когда они оказались на улице.

– Но несколько часов тому назад вы говорили противоположное, – устало возразила Ася.

– В каком-то роде убил. Да. Когда я пришел, она была на взводе. Выкрикивала мне в лицо обвинения и угрозы. Обещала разрезать папку на маленькие кусочки – у нее и правда за поясом был нож. Но мне в тот момент все это было безразлично. Мысленно я уже простился с папкой. Я знал: она никогда не займет первого места. И не потому, что плохо танцевала, нет. Танец был хорошим, техничным. Но ему не хватало души. Куража, искры, драйва – называйте это как хотите. Он был пресным и скучным. Это я ей и сказал. И пошел к выходу. И уже в дверях услышал крик. А потом звук – будто упало что-то тяжелое. Я вбежал в комнату – она лежала на полу, в груди нож. Глаза закрыты. Нужно было вызвать «Скорую», но я испугался…

– Ну конечно, – язвительно заметил Федор. – Ведь тогда об Англии пришлось бы забыть.

– Вы правы, – кивнул Роберт.

– Я всегда прав. Между прочим, ваш испуг не помешал вам перевернуть вверх дном квартиру в поисках папки с автографом Гайдна.

Роберт снова кивнул, посмотрел на Асю:

– Вы презираете меня?

– Я не смею, – ответила она, пряча лицо в воротник куртки.

– Прощайте, – он развернулся и, не оглядываясь, пошел прочь.

* * *

До квартиры Ася, Федор и Джон добрались к трем часам ночи. Федор первым делом бросился на кухню – стресс заедать, как пояснил он. А Ася села с ногами на диван, подтянула к груди коленки и заплакала. Горько, навзрыд. Джон тут же подошел, забрался на диван и принялся слизывать слезы с Асиных щек. В такой обстановке нормальному человеку кусок в горло не полезет. Федор был нормальным, поэтому присоединился к паре на диване. Только места ему не хватило, пришлось подтащить стул.

– Ты представляешь, – сказал он, пытаясь устроиться поудобнее, – пошли мы с Джоном в магазин, заодно и погулять. Ты-то застряла, трубу не берешь. На обратном пути он такой вдруг – бац – замер, ушами шевелит, будто прислушивается. А потом как ломанул! Я за ним. Но у него-то скорость как у ягуара. А у меня – семь кэмэ в час. Ну, думаю, все. Инстинкты позвали. Потом смотрю – в подъезд заскочил. Тут я понял, что беда, пистолет выхватил – и за ним.

– А пистолет-то зачем? – Ася говорила, а перед глазами стояли полные грусти и любви глаза Роберта.

– Как зачем? Стрелять! Логично же?

Ася молчала.

– Ась, знаешь, все это ерунда. Главное, все мы живы. С пистолетом, конечно, засада получилась. У Ивана Станиславовича будут неприятности. Я же сказал, что пистолет его. Ась, да хватит тебе! Все, что нас не убивает… что делает? Ну?

– Делает нас сильнее? – прорыдала Ася.

– Вовсе нет!

– Не убивает нас, и все, – повторила Ася. – Сам придумал?

– Нет, в Интернете нашел.

* * *

Ася проснулась от настойчивого звонка в дверь, посмотрела на часы – половина пятого. Она проспала почти двенадцать часов. Рядом лежал Джон. Ася протянула руку, потрепала пса по макушке. Звонок повторился.

– Иду! – раздался недовольно-сонный голос Федора. – Кого это несет в такую рань! Иван Станиславович? Но как?! Как вы нас нашли?!!

Ася подскочила на кровати, быстро натянула джинсы, свитер и выбежала из комнаты.

– Ваня?!

Он стоял в дверях, заросший и ужасно злой.

– Что вы тут делаете?

– И тебе доброе утро, Ваня! – сказала Ася. Как-то не похоже было все происходящее на встречу двух любящих людей после пусть небольшой, но все-таки разлуки.

– Так мы это… убийцу искали… Братской. Чтобы вас отпустили, – неуверенно заявил Федор.

– Убийцу? Сыщики, тоже мне! Я вас что – просил? Какого черта! А ты, Ася! Почему трубку не берешь?

– А что? Убийцу мы задержали? – не успокаивался Федор. – Задержали! Ну подумаешь, немного криво получилось. Как говорится, первый блин комом. А знаете, что правильно говорить не комом, а комам. Так на Руси звали медведей. И когда Масленица, медведи просыпались голодные, как волки. И им первый блин. Любили, значит, медведей. Вот и вы, Иван Станиславович, голодный, как медведь. Поешьте, глядишь, полегчает.

– Комам – комом! Ты мне, Федор, зубы не заговаривай. Из пистолета зачем стрелял?

– Так ее, – Федор кивнул в сторону Аси, – спасал. От убийцы.

– Не было же убийства. Самоубийство чистейшей воды. Бардак в квартире сыщиков с толку сбил. Думали, что убийство с ограблением. А потом, когда очередь дошла до экспертизы, выяснилось, что это обыкновенное самоубийство.