Честь снайпера - Стивен Хантер

– В Европе я ничего подобного не находил. У 4Т самый подходящий баллистический эксцентриситет. На дистанциях до двухсот пятидесяти ярдов это никак не проявлялось. Но вскоре английские и канадские снайперы обнаружили, что есть нечто особенное в поведении пули 303-го калибра «Рэдфорд арсенал» весом 176 гран, выпущенной из «4Т», оснащенной оптическим чудом Н-32 «Холланд и Холланд», который, несмотря на всего трех с половиной кратное увеличение, обладал необычайно прозрачными линзами, прекрасно работающими на больших расстояниях. По какой-то причине, и объяснение этому не найдено до сих пор, если 303-я отклонялась от траектории, она неким образом корректировалась, подстраивалась, «поправляла» себя. Возвратившись на изначальную траекторию, она оставалась на ней до самого конца, следствием чего была необычайно высокая точность стрельбы на больших расстояниях.

– Могла такая винтовка каким-либо образом попасть в июле 1944 года в украинские Карпаты? Понимаю, что это предположение абсолютно бессмысленное, поскольку до ближайших английских войск, вероятно, находившихся на севере Италии, было никак не меньше пятисот миль. И все же есть какая-нибудь вероятность?

– Нет, ни тени, – решительно заявил Джимми. – Даже намека. Из чего вовсе не следует, что такого не было. У меня есть архивы «Холланд и Холланд», у меня есть архивы английской армии, у меня даже есть до сих пор засекреченные данные о тайных операциях, совершенных неким ведомством под названием Управление специальных операций, которое занималось тем, что разжигало пожар в оккупированной Европе. Возможно, тем же самым занимались и на Украине, пока она была оккупирована.

– Ты мог бы проверить? И чем быстрее, тем лучше.

– Ладно, хорошо, все материалы у меня под рукой, и я немедленно принимаюсь за работу. Кстати, я с готовностью оказываю услугу своему другу. Надеюсь, он отплатит мне тем же.

– Договорились. Я буду на состязании. Когда оно состоится, девятого октября?

– Великолепно! Да, для ребят это будет очень важно. Хорошо, я принимаюсь за поиски.

Москва

«Аквариум»

Изучение прошлого Крылова

Уилл сидел на полу хранилища архивов КГБ на девятом этаже здания на Лубянке. Кропотливая работа хотя бы отвлекла его мысли от таинственных похождений жены на Украине и тоске о милом уютном вечере у себя дома. Помимо марлевой маски на лице и тонких резиновых перчаток Уилл также натянул толстый свитер, поскольку в помещении поддерживался холод. Он листал толстенную папку с материалами, имеющими отношение к Крылову, читая в свете фонарика, так как освещение в этом обширном помещении, заставленном шкафами с архивами, было слабым. Ему приходилось торопиться, потому что Ликов мог гарантировать только шесть часов. Если задержаться дольше, могут возникнуть неприятности.

Уилл листал тонкие страницы, убористо заполненные отпечатанным на машинке текстом, быстро читая по-русски и мысленно благодаря своих мучителей из языкового колледжа Монтерей, пятнадцать лет назад вколотивших русский язык в них с Кэти. В основном он находил подтверждение уже известных фактов о Василии Крылове: четыре года в Мюнхене, с 1929 по 1933-й, ссылка на досье НКВД за номером А-78-Б11256 (Аркадий Крылов). Предположительно оно содержало сведения о его отце, который формально являлся официальным представителем в Германии народного комиссариата торговли, но на самом деле координировал деятельность немецких коммунистов и профсоюзов, ведущих борьбу за власть с молодчиками в коричневых рубашках. Маленький Василий учился в немецкой реальной школе, дававшей замечательное образование. Свободное владение немецким языком, прекрасная успеваемость по всем предметам. Василий поступил в Мюнхенский университет и успел проучиться в нем два года, но затем к власти пришли нацисты, вышвырнувшие из страны всех красных, в том числе дипломатов. Господи, каким же дотошным был НКВД: в досье имелось даже расписание занятий в университете. Уилл предположил, это было следствием немецкой педантичности: чекисты ничего не выбрасывали – расписание занятий, библиотечная карточка, записка школьного учителя маме с жалобой на то, что Вася окунул косичку какой-то Гретхен в чернильницу. Да, мальчик учился блестяще, одни пятерки; Уилл убеждался в этом, быстро пробегая взглядом документы давно минувшей эпохи. И вдруг он наткнулся на нечто такое, что заставило его недоуменно протереть глаза.

«Господи Иисусе!» – мысленно пробормотал он.

Как вскоре выяснилось, это «господи Иисусе» было первым из тех, которые затем звучали непрерывно на протяжении всей ночи.

Яремча

Берег Прута

Проснувшись, Рейли и Свэггер сытно позавтракали – гостиница славилась своей кухней – и отправились к водопаду. Оставив машину на берегу, они быстро прошли к мосту.

Свэггер указал поверх лжедеревни на лесистый склон, сияющий золотом в солнечном свете. На таком расстоянии – примерно в тысячу ярдов – детали расплывались, но Свэггер все равно пристально смотрел на него, не в силах оторваться.

Если Мила стреляла оттуда, размышлял он, из приличной винтовки…

– Итак, каков наш план? – спросила Рейли.

– Было бы очень хорошо, если бы у меня имелись дальномер, компас и бинокль, однако ничего этого у меня нет. Поэтому я просто отмечу отсюда потенциальные позиции для стрельбы, и мы посмотрим, сможем ли отыскать их на месте. Затем я удовлетворю свое любопытство на тот счет, какой винтовкой должна была воспользоваться Мила.

– О, смотри! – воскликнула Рейли. – Еще один американец!

Она указала на противоположный берег. Там у моста стоял улыбающийся парень, словно сошедший с дешевой рекламы прохладительных напитков. Он был в желтой бейсболке, тенниске, джинсах и модных туристических ботинках. Внешне парень напоминал молодого папашу, приехавшего в торговый центр. Его растянутое в улыбке лицо скрывали большие каплевидные солнцезащитные очки.

– Здравствуйте! – окликнул он. – Меня зовут Джерри Ренн. Я очень рад встретиться с Бобом Ли Свэггером, знаменитым Бобом-Гвоздильщиком. Вы уже много лет мой герой. Я давно искал случая с вами познакомиться.

Карпаты

Яремча

Конец июля 1944 года

Пламя не желало подчиняться ему. Оно разгоралось слишком медленно, несмотря на засуху, стоявшую на протяжении всего июля. Салид хотел, чтобы огонь пожирал древесину, бежал вниз по склону, уничтожал лес, обнажая миру голую землю, и тогда уже никакой снайпер не сможет спрятаться здесь и неторопливо изготовиться к прицельному выстрелу.

Однако даже с десятью огнеметами «Фламменверфер-41», выпускающими струи пылающей жидкости, воспламеняющей все, на что она только попадала, живой мир загорался не так быстро, как этого хотелось гауптштурмфюреру Салиду.

Как и все его люди, он был в противогазе, поскольку ветер не мог рассеять плотное облако едкого дыма. Салид следил за черным пятном, расплывавшимся вслед за наступающей огненной стеной, которая медленно спускалась вниз по склону, пожирая зелень. Громко трещали ветви елей и можжевельника, окисляясь, переходя в новую форму материи; низко нависшее черное облако металось из стороны в сторону.