Очищение - Виктор Суворов

Из-за пораженцев нашей стране пришлось воевать дольше всех и понести в Гражданской войне потери, большие, чем все страны, вместе взятые, в Первой мировой войне.

И вот на братоубийственной Гражданской войне пораженцы отличились. Блюхер стал легендарным героем и заработал много орденов. А я — страстный любитель и собиратель орденов. Собиратель не только орденов, но и всяких интересных подробностей о них.

Просто зная номера орденов Маршала Советского Союза Блюхера, могу заявить, что не все с этим героем ясно.

Вплоть до 1930 года в Красной Армии был только один орден — Красного Знамени. Во время Второй мировой войны, особенно после нее, ценность этого ордена была подорвана обильными раздачами. Но во время Гражданской войны, особенно на первом ее этапе, орден имел огромную ценность. Кавалеров этого ордена чествовали так, как потом Героев Советского Союза. Биографии тех, кто имел два таких ордена, вписывали в официальную историю Гражданской войны и изучали в военно-учебных заведениях. У Блюхера таких орденов было аж четыре. Такое количество наград можно было бы объяснить исключительным геройством товарища Блюхера, но смущают номера: 1, 10, 11, 45.

Когда во всей огромной Красной Армии на все миллионы бойцов и командиров был всего только один орден, то он был у Блюхера. Когда на всю Красную Армию, на всех вождей, командиров и бойцов было всего только одиннадцать орденов, четверть этого количества — у товарища Блюхера. Во всей армии девять человек имели ордена: у восьмерых — по одному, у Блюхера — три. Чуть позже картина выглядела так; во всей Красной Армии на миллионные массы всего только 41 человек имел по одному ордену, а у Блюхера их уже четыре.

У нас было много героев: Чапаев, Щорс, Котовский, Тухачевский, Уборевич, Буденный, Троцкий, Склянский, Фабрициус… Когда ни один из них не успел получить еще ни одного ордена, у Блюхера их уже полная грудь.

Выходило, что Блюхер в несколько раз героичнее всех остальных героев, вместе взятых. Одним словом, такой героизм переходил пределы приличия, кто-то кому-то подсказал, и Блюхера стали реже награждать, а то бы к концу Гражданской войны он сломился под тяжестью своих орденов, как образцово-показательные мичуринские яблони на удивление всего прогрессивного человечества ломались под тяжестью своих плодов.

О том у нас и песни пелись:

В закрома просторные

Льется рожь отборная

И от яблок

Ломятся яблони в садах.

Это был особый шик: идешь по главной выставке страны, фонтаны ревут, железобетонные девушки серпы к небу вздымают, сады шумят листвой, а яблони все переломаны. Красота. Так их удобрениями закармливали, чтоб ломались. А на следующий год на ту выставку новые яблони в бочках привозили, на место поломанных вкапывали, расцветали яблони и груши, плодами созревающими глаз радовали, а к осени с треском ломались на радость и утешение рабочим и крестьянам.

Товарища Блюхера от такой участи спасли, не позволили сломаться под тяжестью наград.

Интересно, что сам товарищ Блюхер своих боевых наград как бы стеснялся, а гордился наградами карательными. Одна из жен Блюхера свидетельствует, что ордена он носил не все и не всегда, зато всегда носил Знак чекиста (ВИЖ. 1990. N 1. С. 81). И нужно признать, эту награду чекист Блюхер носил заслуженно, среди палачей и карателей он был в большом авторитете. Если бы установили почетное звание «Заслуженный палач республики» или «Народный палач СССР», то Блюхер мог бы поспорить за первенство не только с Тухачевским, но и с самим Якиром.

5

И еще один стратег-дальневосточник — Григорий Михайлович Штерн. Его служба в Красной Армии началась в 1919 году. Почему Штерн не примкнул к красным в суровом 1918 году, а примкнул в победном 1919-м, «Советская военная энциклопедия» не объясняет. Штерн, как и многие подобные ему стратеги, не был ни солдатом, ни курсантом, ни юнкером, ни унтером, ни младшим командиром, ни средним. Он — из комиссаров. С места — в карьер. Первая должность — комиссар полка. Работа непыльная — надзирать за командиром, расстреливать солдат, рассказывать истории про светлое будущее. Далее — без задержек: комиссар бригады, сотрудник политотдела 46-й стрелковой дивизии. После Гражданской войны — сокращение армии. Потому Штерн — снова комиссар полка, комиссар штаба 3-й стрелковой дивизии и 1-го конного корпуса. В 1923-1925 годах — комиссар карательной бригады и командир частей особого назначения Хорезмской группы войск, то есть карательных формирований. Затем снова политработа — начальник политотдела дивизии. А в 1929 году его подметили. Штерн становится подручным Ворошилова — порученцем. Их было двое: Р.П. Хмельницкий (о котором подробно рассказано в книге «День-М») и Г.М. Штерн.

И тут надо особо отметить один момент: Маршал Советского Союза Климент Ефремович Ворошилов всеми и всегда описывается как идиот с гармошкой и не более того. Так вот, у этого идиота с гармошкой комиссар Штерн семь лет служил на холуйской должности порученца. Из этого я делаю вывод, и попробуйте спорить: не мог Штерн умственным развитием сильно отличаться от Ворошилова. Во-первых, шибко грамотных на лакейских должностях адъютантов и порученцев не держат. А держат шибко понятливых, которые, как псы, без слов желания хозяина понимают. Эта работа

— для бравого солдата Швейка. А во-вторых, стратегия — это поэзия. Стратег — всегда поэт. Как минимум в душе. Но не мог поэт семь лет канцелярией заниматься. Да еще и в дурацкой канцелярии Ворошилова.

Штерн с Ворошиловым жили душа в душу. Штерн мог бы и дальше всю жизнь оставаться при Ворошилове, как Хмельницкий, но понесло Штерна высоко вверх. Знать, угодил товарищу Ворошилову. Из порученцев — главным военным советником республиканского правительства Испании. Не знаю, что уж там главный военный советник товарищ Штерн испанцам насоветовал, но дело их тут же кончилось глубоким и полным крахом. А Штерн — начальник штаба Дальневосточного фронта. Еще в январе 1937 года он у Ворошилова в порученцах, а в мае 1938 года — начальник штаба фронта. Да не простого, а единственного в то время. Такого взлета не было ни у кого. Никакого опыта командирской работы Штерн не имел. Опыта штабной работы тоже не имел. Весь его опыт — комиссар — каратель — холуй — советник.

О том, как Блюхер со Штерном громили японских агрессоров на озере Хасан, поговорим в следующий раз. Блюхера за те победы запытали до смерти, а Штерна пронесло. Всегда, везде у нас начальник штаба за все провалы несет равную ответственность с командиром. Но Сталин убил командующего Блюхера, но миловал начальника штаба Штерна и даже повысил, поставив командующим фронтом.

Что это был за командующий, мы уже видели на примере той же дороги вдоль Великой сибирской магистрали. Штерн служил на Дальнем Востоке три года на должностях начальника штаба фронта, командующего 1-й армией, командующего Дальневосточным фронтом, но решительно ничего не сделал для того, чтобы войска имели возможность после дождя выходить из военных городков. Не сделал ничего для того, чтобы на огромном тысячекилометровом фронте обеспечить передвижение резервов в районы боевых действий. А его ждало новое повышение — начальник Главного управления ПВО НКО СССР. И тут случился конфуз, который было нельзя замять: 15 мая 1941 года германский военно-транспортный самолет Ю-52 пересек воздушную границу СССР в районе Белостока, прошел беспрепятственно над Минском, Смолейском и приземлился в Москве. Руководимая Штерном система ПВО проявила полнейшее разгильдяйство. Ни сам начальник Управления ПВО товарищ Штерн, ни руководимый им аппарат ничего о несанкционированном полете германского самолета не знали. Держать такого на столь ответственной должности, да еще накануне войны, было нельзя. И его взяли…