Ну, здравствуй, жена! - Татьяна Геннадьевна Абалова

обладать силой? Но лорд Ханнор неожиданно рассмеялся.

Он кривил лицо, поскольку ему было больно, но смеялся. Громко, заразительно. И вот уже и Вильен вытирает слезы не в силах сдержаться, и стражники согнулись пополам, и Круст, что принес бульон хозяину, расплескал его, не сумев донести половник до чашки.

- Она! Меня! Скалкой! Скалкой!!!

- Да! - Круст вытирал лицо той же салфеткой, которой только что промокнул бульон. - Хрясь! И вы словно дохлая рыба!

- А я сразу послал людей за льдом, - услужливо отчитался Вильен. - Удивительно, как это у вас кровь из ушей не пошла!

 

- И где девчонка теперь? - отсмеявшись, лорд немного успокоился, но улыбка так и не сошла с его лица. Он сел, несмотря на протест цирюльника, и поискал ногами сапоги.

- Валаах знает, где эту безумную носит! - легкомысленно ответил улыбающийся Круст, поднося к Изегеру чашу с дымящимся варевом. - Выпейте, мой лорд! Бульон восстановит ваши силы.

Лицо лорда Ханнора враз стало серьезным. Одной рукой он отказался от бульона, другой схватился за грудь. Смял рубаху в комок, поморщился.

- Что-то нехорошо мне.

- Голова болит? А вот мы еще ледка добавим, - Вильен соскочил со стула и метнулся к горшку, из которого торчал черпак. Пока он возился с полотенцем, на которое горкой насыпал лед, больной надел сапоги и выскочил за дверь.

- А как же... - одновременно спросили Круст и цирюльник.

 

Изегер летел по переходам не осознавая, куда держит путь. Ноги сами несли его, а в голове стучало одно: «Она в беде!». Добежал до западного дома, рванул дверь в ее комнату и, не найдя девчонку, кинулся на второй этаж.

Тени вздрогнули и поднялись ему навстречу.

- Вы не видели Джулию?

Обе отрицательно помотали головами. Они не успели и рта раскрыть, как Изегер уже гремел сапогами по лестнице. Бегом по коридору до дверей в подвал. Но и там лишь валяющиеся на полу пики, которые наверняка обронила девчонка, облюбовавшая неподходящее для нее место.

Когда Изегер выскочил на улицу, то понял, что происходит нечто странное. Хотя и возле западного дома не горел ни один факел, народ с криками бежал в еще большую темноту, туда, где отродясь крепостную стену не освещали. Там кто-то выл. Протяжно и горестно.

Сердце сжалось от страха.

- Что?! С Джулией что-то случилось?! - выкрикнул лорд, вклиниваясь в молчаливую толпу у заброшенной башни, что смотрела полуразрушенными бойницами на неприступную скалу.

 

Случилось. Но не с Джулией.

На каменном полу сидел его верный друг и помощник Кулак и рыдал, баюкая бездыханное тело своей дочери.

- Она убила ее! - с укоризной произнес он, виня своего хозяина, что допустил такое. - Она убила мою ласточку, мою Яниссу.

- Кто? - выдохнул Изегер, хотя и так уже все понял. С шеи Яниссы свисал чулок перемазанный в кремвиле. И не нужно было смотреть на узорную резинку, чтобы понять, что чулок принадлежал Джулии. В Агриде такие тонкие и прозрачные не вязали, и даже не завозили.

Изегер перевел взгляд на другое тело, возле которого в луже крови сидел застывший в своем горе конюх. Из груди Эрдис, смотрящей удивленными глазами в перекрестье балок, торчал нож. Тот самый, с приметной рукояткой, которым девчонка в трактире угрожала бывшей лордовской любовнице.

 

И пусть доказательства вины были налицо, Изегер не верил. Не могла. Откуда бы силы взяла справиться с крупной Эрди? И роста не хватило бы, чтобы накинуть чулок на шею Яниссы - единственной и любимой дочери Галло.

Но тут же вспомнилось, как ловко девчонка уходила от Гестиха, как срубила с макушки шлема родовой символ - скрещенные руки, и как одним ударом уложила такого здоровяка, как он.

- Правду говорят, коли поплаваешь в воде, в которой смывают остатки магии, станешь сытым колдуном... - произнес кто-то за спиной. Изегер лихорадочно обернулся. Круст. И глаза красные. Плачет. - А безумица в милордовской бочке в первый же день искупалась.

- Ведьма! Ведьма! - понеслось по толпе. - Сытая ведьма!

- Точно, ведьма! Я слышал, как она разговаривала с кем-то невидимым, и тот невидимый вроде как ей отвечал.

- Я в трактире был, когда она словно под землю провалилась!

- Бесноватая! Сжечь ее!

- Найду, убью! - произнес Кулак, и в глазах его светилась такая решимость, что Изегер поверил. Убьет.

«Спрятать ее надо. Магистра из столицы вызвать, чтобы по мыслям прочел, виновата или нет, а потом и суд вершить. Если напала из ненависти, костра не избежит, а если оборонялась, то...»

Хотелось, чтобы оборонялась, но все кричало об обратном: о холодном расчете и подготовке к убийству. Ни следов драки, ни разорванной одежды на погибших, ни растрепавшихся волос. Словно на минутку забежали в башню перед танцами.

Лорд присел, поднял руку Эрдис, которая еще не остыла. В глаза бросились коротко остриженные ногти да темное пятнышко крови на рукаве нарядного платья.

«Эх, Эрди, Эрди...»

Изегер мог бы не медлить, сразу призвать строн, и через мгновение девчонка была бы рядом, но он боялся. Боялся, что даже его власти не хватит, чтобы предотвратить кровопролитие. Кулак сейчас не в том состоянии, чтобы мыслить трезво. Свернет шею, и доказывай потом, что не прав был.

 

А сердце заходилось от горя.

И горе то было какое-то странное, словно не столько он мучился, сколько девчонка где-то страдала. Изнывала от страха.

«Что же ты натворила, глупая?»

 

Изегер пошел к воротам, собрал стражников.

- Если Джулию встретите, чтобы волос с ее головы не упал. Случайно или с умыслом кто ее тронет, самолично руки отрублю. За Кулаком следить, чтобы не надумал чего. Вина ее еще не доказана. Я Магистру напишу, он рассудит...

Подозвал к себе двух пограничников. Тем, кому доверял как себе.

- От Галло ни на шаг не отходите. Следите, чтобы не подговорил кого самосуд учинить.

Воины только кивнули и растворились в темноте.

 

«Теперь к себе, закрыться и никого не впускать!» - Изегер почти побежал. Его гнал страх, что он не успеет вызвать строн, и девчонку поймают. Пограничники побоятся нарушить приказ, убить не убьют, но... Лорд Ханнор знал, как его ребята умеют бить, не оставляя видимых следов. Предатель тихо умирал, и никто не мог доказать, что его забили насмерть. И такое приходилось делать. На границе жизнь суровая...

Уже подлетая к двери, почувствовал сильнейший толчок. Словно кто-то копьем