33 счастья - Ольга Хмельницкая

Ева, продолжая держаться ступней, согнутой буквой «Г», за идола, обернулась и посмотрела на край ниши, выходивший в колодец. Там болталась веревка, по которой они спускались. Она была достаточно прочной и длинной, и к тому же была закреплена сверху.

– Вика, – сказала Ева, – если я быстренько вскочу, возьму веревку и брошу ее тебе, ты продержишься секунд десять?

– Нет, – покачала головой Сушко. – Вряд ли. Хотя…

Виктория осторожно отпустила одну руку и подняла вверх футболку. Теперь она касалась гладкого камня голым животом, что улучшало сцепление с поверхностью жертвенника.

– Давай, только быстро, – сдавленно сказала Виктория, – я держусь пока, но не знаю, сколько это будет продолжаться.

– Один, два… три! – скомандовала Ева.

Она отпустила руки Виктории, вскочила на ноги и побежала к краю ниши. Там болталась веревка. Ершова схватила веревку, стала ее подтягивать и только тогда поняла, что трос слишком длинный и тяжелый, чтобы суметь перебросить его быстро.

– Ничего, сделаю петлю, – пробормотала Ева.

Краем глаза она видела Викторию, которая медленно, без звука, сползала по гладкому жертвеннику. Ладонями и животом девушка как можно плотнее прижималась к камню, пытаясь как-то затормозить свое продвижение. Ноги Сушко коснулись края плиты. Еще через мгновение Сушко повисла над рядом острых, как шило, сталагмитов. Бадмаев пробирался между ними, надеясь поймать Викторию, если она свалится. Колбасова причитала, не переставая рыдать.

– Держись! – прокричала Ева, прыгая на наклонный камень.

Одной рукой она при этом держалась за трос.

Виктория вскинула ладонь. Почти сразу же после этого она заскользила еще быстрее, но Ершова уже была рядом.

– Хватай меня за ногу, – сказала невеста Рязанцева.

Сушко вцепились в лодыжку Ершовой мертвой хваткой. Теперь обе они висели над частоколом, причем Ева держалась за трос, а Виктория – за Еву.

– А как мы будем выбираться? – спросила Сушко, задыхаясь. – Долго мы так не провисим!

– Это точно, – ответила Ершова, на ногах у которой болтался тяжеленный груз, – долго мы не протянем.

Ее руки едва-едва держались за веревку, врезавшуюся в ладони.

– Но ты, пожалуйста, не отпускай руки, – попросила Виктория, с ужасом поглядывая вниз.

– Я постараюсь, – ответила Ева, задыхаясь. – Только непонятно, что нам теперь делать. Мы тут застряли! Вниз мы не можем опуститься, потому что у нас короткая петля веревки, а вверх не можем забраться, потому что не хватает сил.

– Вика, прыгай, – вдруг раздался снизу голос ботаника, – я прямо под тобой. И я уже выкосил все сталагмиты в радиусе метра.

– Прыгай, прыгай! – подбодрила Викторию Ева. – А то я могу тебя случайно уронить.

– Только вы, Ева, вниз не прыгайте, пожалуйста, – попросили хором Юрий и Колбасова, – а то жертвенник замкнет, и мы его уже не откроем. А так вы нам веревку спустите, и мы вылезем.

– Хорошо, – прохрипела Ева.

Виктория разжала руки и мешком полетела вниз. Она врезалась в ботаника, оба покатились, причем их вынужденное объятие почти сразу же перешло в жаркое и сопровождаемое страстными поцелуями. Ершова вспомнила о Рязанцеве и вздохнула. С трудом подтягиваясь вверх, Ева вылезла на известковый пол, кое-где заляпанный страшными темными пятнами. Плита немедленно встала на свое место, заняв горизонтальное положение.

– Сейчас я ее опять открою, – пробормотала Ева.

Девушка села на край жертвенника и хорошенько надавила, но плита не поддалась: Ева оказалась слишком легкой.

Скляров, Защокин, Марьяна и бойцы вылезли из чаши и огляделись.

– Вон, там пятна и тряпки, – сказал один из спецназовцев.

Холодея от ужаса, академик, Филимонова и майор тщательно осветили полы фонариками.

– Кровь, – прошептал Александр Павлович, трогая ладонью одно из пятен. – Совсем свежая!

Пальцы его руки стали бурыми. Защокин и Марьяна быстро переглянулись. Сбывались их самые худшие подозрения.

– Боевая готовность, – негромко скомандовал Скляров, – оружие на изготовку!

Он не хотел признаваться в том, как ему страшно. Группа медленно пошла вперед, освещая пол, стены и потолок туннеля. Внезапно впереди возник какой-то странный звук. Казалось, кто-то царапает по камню чем-то жестким.

– Когти? – шепотом спросил Александр Павлович Филимонову. – Это когти?

– Не факт, – покачала головой Марьяна. – Это может быть человек. Просто у него в руках какой-то инструмент.

Все осторожно двинулись вперед. Группа завернула за угол и затормозила. От увиденного у спецназовцев, академика, майора и агента Европола номер ноль двадцать два перехватило дыхание.

В коридоре, щурясь от яркого света, стояло странное существо на двух мощных лапах. В высоту оно было не менее метра. Небольшой рот был полон белых и острых, как бритвы, зубов, когти царапали пол, обильно политый кровью.

– Барионикс, – прошептал Защокин, – живой! Он успел вывестись и убить свою первую жертву!

На полу лежали растерзанные, полуобглоданные человеческие останки.

«Это был, очевидно, похититель яйца, – мелькнула мысль в голове у Марьяны, – видимо, он пытался убежать, но барионикс настиг его».

Динозавр тем временем быстро освоился. Яркий свет перестал его смущать. Он рассматривал людей, стоявших перед ним. Никакого страха барионикс не испытывал – в древнем мире у него не было и в принципе не могло быть врагов. Он был хищником и находился наверху иерархии. Он, барионикс, смотрел на застывших в туннеле людей и решал, кого съесть сразу, а кого – попозже. Перед ним было мясо, которое он намеревался съесть попозже, потому что был пока сыт.

– Что нам делать? – спросил вслух Скляров, первым очнувшись от шока. – Мы не можем его убить, у нас нет полномочий. Нам предписано найти яйцо и обезвредить преступника, но обстоятельства сложились так, что яйца больше не существует, а его похититель мертв. Может быть, нам удастся просто нейтрализивать барионикса, например связать, а потом отправить в Москву? – Олег посмотрел на Защокина и Марьяну.

– Мы уже высказали свое мнение. Мы считаем, что барионикс опасен, да вы это и сами видите, – веско сказал академик. – Посмотрите на него! Это машина для убийства. Даже страшно себе представить, что будет, если он вырвется в реальный мир, кишащий безоружными гражданами.

Барионикс стоял в проходе и прислушивался. Казалось, он все понимает. Двумя мощными ногами динозавр упирался в пол, его передние лапы были снабжены страшными и чрезвычайно острыми на вид когтями. Морда рептилии скалилась тремя рядами зубов. Кожа была плотной, пупырчатой и лишенной какого бы то ни было намека на шерсть. От барионикса распространялся острый запах крови. Он только недавно вылупился, но уже стал убийцей.