Белоснежный роман - Татьяна Алюшина

– Зачем, если тебе этот нравится. – Максим не видел здесь никакой проблемы. – Поговорим с хозяевами и купим. Деньги найдем, накопил кое-что. А не хватит, так кредит возьму.

– Зачем кредит? – все пугалась Настена чему-то новому, столь стремительно врывающемуся в жизнь. – У меня тоже есть. Еще от нашего проданного дома остались.

– Тогда что? – подбодрил он ее. – Берем?

– Берем, – кивнула Настя и повторила твердо: – Берем.

Дом этот с участком они купили.

Обустроились, сделали ремонт, привезли вещи из старого Настиного дома, что хранились на складе, Максим перевелся в область, и даже с повышением, и привез свои вещи, в основном это были книги.

Привыкали, притирались, прилаживались к новой жизни.

И не заметили, как за хлопотами-заботами стремительно пролетело лето, да Захаровна напомнила своеобразным образом.

– Урожай вон уж какой пошел, – во время обеда кивнула она на стол, в центре которого вальяжно пристроилась огромная тарелка с овощами и свежей зеленью. – Осень. А по осени пристало свадьбы налаживать. А мы-то будем ли? – посмотрела она сначала на Максима, а потом перевела взгляд на обескураженную Настасью. – А то хозяин дельный в доме есть, и хозяйка хороша, а семьи-то и нет. Непорядок при такой жизни, – и припечатала напоследок: – Да и грех так-то жить.

– Так давайте налаживать, – поддержал дельное предложение Вольский и подмигнул Захаровне: – И то верно, непорядок.

– Это как? – отчего-то растерялась Настена.

– Да просто: пойдем завтра в загс.

И наладили. Хотели по-тихому, просто и незатейливо, день для росписи и венчания выбрали будничный, но встрепенулась Настина родня и друзья Максима.

Все настолько быстро и стремительно завертелось, что Вольский только и успевал ездить в аэропорт и встречать гостей.

Набился полон дом, еще и на соседнем участке сняли дом для гостей. И их тихая, умиротворенная жизнь, обраставшая постепенно совместными привычками, и непрекращающийся медовый месяц были разбиты шумным балаганом налетевших родственников и друзей, принявших слишком уж активное «хоровое» участие в приготовлении свадьбы, по умолчанию переквалифицированной из тихой и скромной в шумную и большую.

Приехавший из Канады с женой Юрий Андреевич, «подхвативший» в Москве своих друзей Григория Павловича и Антона Федоровича с женами и детьми, Настиными друзьями детства, прилетели всей большой компанией и в первый же вечер передружились напрочь с прилетевшими из Питера друзьями Максима, чему немало поспособствовала знатная банька и щедрое застолье.

И там же, в бане, приняли коллегиальное решение, что скромно праздновать не годится, и взяли организацию мероприятия на себя, нежно отстранив от этого дела новобрачных.

И вот Максим с Настей мотались по поручениям, как подорванные, по всему Новосибирску и окрестностям, поражаясь, как вообще дали себя уговорить на весь этот разошедшийся предсвадебный беспредел.

Сегодня у Максима по плану был намечен мальчишник, а у Насти – последняя примерка и подгонка платья, с которым надо было еще и определиться, потому что мнения женщин разделились. Настино же мнение и желание не учитывалось вовсе, а ее робкие попытки что-либо сказать подавлялись голосами спорящих дам.

– Сбежал? – подошла неслышно сзади Захаровна.

– Сбежал, – кивнул Максим.

– А как не сбежать, – вздохнула та, присев рядом на ступеньку, и протянула ему в руки его любимую большую чашку с теплым еще сбитнем. – Шуму-гаму много, а перед делом серьезным мужчине тишина нужна.

– Спасибо, – поблагодарил Максим, принимая чашку со сбитнем, и отпил пару глотков.

– Красота-то какая. Божья, – умиротворенно вздохнула Зоя Захаровна, глядя на полыхающий закат. Помолчала и добавила: – Сибирь.

У ворот послышался звук притормозившей машины, чуть погодя хлопнула дверца, машина отъехала, чьи-то легкие шаги торопливо прозвучали по выложенной камнем дорожке, и из-за угла показалась Настасья.

– И эта сбежала! – хохотнула Захаровна. – Вот уж точно парочка подобралась. И правильно: муж и жена одно дело, одно тело, одна Божья управа.

Настена поднялась быстренько по ступенькам, села рядом с Максимом с другого его бока, отложила на пол свою сумочку, взяла у него из руки кружку, отпила, пощурилась довольно и вернула кружку ему в руку.

Он усмехнулся, наклонился к ней и поцеловал в щеку.

– Я так понимаю, платья у тебя не будет? – посмеиваясь, поинтересовался он.

– Ну, почему, – пожала плечами Настасья, – какое-то все-таки будет. И может, даже из тех двух, если, конечно, наши дамы договорятся между собой. – Настя обхватила его бицепс двумя руками, прижавшись к нему, и посмотрела на Максима, хитро улыбаясь. – А не договорятся, и ну его, это платье, в красном сарафане пойду.

– И действительно: ну его, – легко согласился Максим и коротко поцеловал ее в губы.

А она вздохнула полной грудью и посмотрела на догорающий закат.

Так они и сидели втроем. Смотрели на переливающийся всеми красками небосвод. И молчали.

А когда догорели последние особенно яркие сполохи, Настя вдруг произнесла тихим, удивленным голосом:

– Как так получилось, что мы встретились, и оказалось, что можем быть только вместе, а порознь никак? И вся наша жизнь изменилась так, как мы и мечтать боялись? И вот сидим теперь здесь и счастливы.

– Никто не знает, Настюш, как происходят такие дела, – помолчав, ответил ей тихим голосом Максим. – Что-то там, наверху, решается помимо нашей воли, и вот вам нате. Померанцев сказал как-то: «Бог думает о нас не нашим умом».

– Господь управил, вот и все, – кивая, согласилась с ним Захаровна.

Максим высвободил свою руку из Настиного захвата, обнял ее за плечи, прижал к себе и поцеловал в висок. А потом другой рукой обнял и Захаровну.

– Получилось, и хорошо, а как – мы расследовать не станем, – произнес он бодрым тоном. – Просто так теперь и будем жить дальше.

И в этот момент, когда сверкнул последний нежный сполох и погасли краски на небосводе, вдруг звонко и радостно защебетала какая-то птица, словно благодарила за прожитый прекрасный божий день.

Наверное, кого-то там, наверху.