Смертельный аромат № 5 - Ольга Тарасевич

Прокурор Игорь Петрович Бородко продолжал докладывать информацию, однако у него лишь крепла уверенность, что собеседника на том конце провода это почему-то не интересует.

– Я буду информировать вас о том, как продвигается работа. По имеющимся у нас сведениям, сегодня вечером Вагит Имранов намерен посетить мероприятие, в котором участвует его любовница Арина Иванова. Уже поставлено в известность руководство спецподразделения. Разрабатывается схема задержания главаря незаконной преступной группировки, изучается помещение. Имранов может быть вооружен, но ребята постараются взять его на подходе, без шума, без пыли. Как не надо?! Что значит прекратить?! Это невозможно!

Начальник оставался непреклонным. Розыск Имранова прекратить. Реальную работу тоже. Выждать, пока пройдут сроки расследования. А затем оформить приостановление производства в связи с отсутствием подозреваемых. Заирова из следственного изолятора выпустить сегодня же…

– Три трупа! Убиты три молодые девчонки. Мы в полушаге от цели, – Игорь Петрович изо всех сил старался не сорваться на крик. – Дело получило широкий общественный резонанс. Отсутствие результатов работы следственной группы будет выглядеть подозрительно.

Он понимал, чего от него требуют. Так случается. Не суть важно, парится ли Имранов в бане с кем-нибудь из руководства, или ежемесячно отчисляет процент за «крышу». Скорее всего, и первое, и второе. В последнее время все меньше становится такой заразы в прокуратуре и милиции. Но одним махом от этой ржавчины не избавиться. Был бы один – дернулся, отказался, еще и вытащил бы эту грязь на свет божий. Но не один. Жена, дети. А после таких фортелей, если и выживешь, работы не найдешь. И не только на госслужбе. Так перекроют кислород – и в частном секторе не пробьешься. Впрочем, проще убрать. Как говорится, нет человека – нет проблемы…

– Есть выполнять указания, – уныло сказал Игорь Петрович и бросил трубку.

Как сказать? Как все объяснить Тимофею Аркадьевичу? И – никому не поручишь. Самому придется.

Бородко с досадой ударил кулаком по столу. Подскочила чашка, посыпались папки, перевернулся графин.

Привлеченная шумом, в дверном проеме показалась секретарша.

Игорь Петрович кивнул на разбившуюся посуду:

– Тамара, убери здесь, пожалуйста.

– Хорошо. Все в порядке? – озабоченно поинтересовалась девушка.

– Да.

«Я скотина. Я подонок. Слабак», – думал прокурор, кусая губы.

– Тамара, когда Ковалев вернется – попроси, чтобы зашел.

– Он только что приехал, – заметила секретарша, подметая осколки на совок. – Но ведь пять минут до обеда осталось.

– Это срочно. Мне в ближайшее время машина не нужна. Скажи водителю, чтобы сходил перекусить.

– Поняла.

Дождавшись, пока Тамара скроется за дверью, Игорь Петрович встал из-за стола. Руки дрожали, попасть ключом в скважину сейфа получилось не сразу. Открыв дверцу, он достал коньяк и прямо из горлышка сделал несколько жадных глотков.

«Да пропади оно все пропадом! – вертелось в голове. – Ковалев должен меня понять. Не мальчик, в конце концов. Сам небось бывал в таких передрягах. Все сделает. Он любит нашу работу, боится ее потерять. Все сделает…»

– День добрый! – Тимофей Аркадьевич прошел пару шагов по кабинету и замер, завидев бутылку. – Ого! С утра выпил, день свободен.

– Коньячку хотите?

– Да нет, спасибо. У меня и без коньяка голова кругом. – Тимофей Аркадьевич сел на стул, раскрыл папку. – Помните ту перестрелку на улице Забелина? Ну как же, недавно по сводке проходила! Заиров показал, что в ней участвовал Вагит Имранов. А там же два трупа. Бандита и случайного прохожего. Трусит Заиров. Готов сдать все, что знает. Может, если я на него надавлю, еще кому-нибудь из коллег помочь удастся.

«Нужна им твоя помощь, как собаке пятая нога. Сами, наверное, изображают видимость работы», – подумал Бородко.

И вкрадчиво поинтересовался:

– Тимофей Аркадьевич, как вы себя чувствуете?

«Надо выбирать другую тактику, – решил он. – Эти горящие глаза… Он откажется!»

Ковалев недоуменно взъерошил седые волосы, снял очки.

– Хорошо, насколько это возможно в моем возрасте. Курить бросил. «Мотор» пошаливает меньше. Но все равно, и сердце болит иногда, еще и бронхит этот застарелый.

– Знаете, что я подумал. А не взять ли вам отпуск? Поедете в санаторий наш, отдохнете.

«Ковалева в отпуск, – лихорадочно прикидывал прокурор. – Дело Ивану Сечину. А тому все по барабану. Сговорчивый. Дело оформит как надо и вопросов задавать не будет».

– Да вы что! – Ковалев недоуменно поднял брови. – Какой отпуск! Сегодня Имранова, если повезет, возьмут. Допросы, документы. Нет. Вот материалы в суд передам – тогда, может, и схожу в отпуск. И то вряд ли. У меня же и другие дела в производстве.

– Дела подождут. Главное – здоровье. Тимофей Аркадьевич, пишите заявление о предоставлении отпуска. Помнится, вы уже несколько лет не отдыхали. Вот, в нарушение порядка, готов вам месяца три свободных предоставить. Или четыре. На ваше усмотрение, в общем. Лечитесь, отдыхайте. Дело передадите Сечину. Заявление занесите Тамаре. У меня все, можете идти.

Игорь Петрович разглядывал трещину на столе и с замирающим сердцем ждал, пока Ковалев выйдет вон.

Стул не скрипит. Нет звука удаляющихся шагов.

– Вы свободны! – рявкнул он, не отрывая глаз от стола.

– Давят на вас, Игорь Петрович, – вздохнул Тимофей Аркадьевич. – Давят. Требуют спустить все на тормозах. По-человечески я в какой-то степени даже сочувствую. Сложно вам. Вы мне и в глаза посмотреть боитесь. Только вот что я вам скажу. Поручение ваше выполнить не могу. Вы же умный человек, понимаете почему. Я не могу отпускать убийцу. Преступник должен сидеть в тюрьме.

– Тимофей Аркадьевич, – Бородко встал из-за стола, лязгнул дверцей сейфа. Потом, обернувшись на Ковалева, взял стакан. – Точно коньяку не хотите? Но что!.. Что я могу сделать! Если я не додавлю вас, додавят меня. А я не хочу! Понимаете, не хочу, чтобы мои дети росли без отца.

– Мне проще. Мои уже выросли. И даже если бы не выросли. Никакого отпуска, Игорь Петрович.

– Но вы же понимаете! Вы не приостановите дело – Сечин приостановит. Поводов для передачи всегда более чем достаточно. Дайте мне материалы – я через две минуты найду двадцать оснований, чтобы придраться.

– Это ваше право. А моя совесть будет чиста. Бегать, шум поднимать не стану. Если у Вагита Имранова «крыша» такого уровня, то все понятно. Ничего не добьюсь, Юлию Романовну вдовой оставлю. Тоже не хочется. Но делать вид, что не понимаю, чего вы от меня добиваетесь, я не намерен.

Бородко стало совсем тошно. Хорошо Ковалев устроился. Сам весь в белом, вершитель правосудия. А начальник в дерьме. Да пошел он к понятно какой матери!