Большая книга ужасов-34. Месть древнего бога. Смертельно опасные желания - Светлана Ольшевская

Полянская на несколько мгновений остановилась у калитки, а потом уверенно пошла к избе. Едва она отдалилась, как в толпе заговорили все разом.

– Это что же, Матрешка-то самая достойная? – захохотала какая-то девица.

– Ага, лучшая из лучших! – подхватили ее смех несколько подружек.

– Оборванка! Замухрышка! Чучело огородное! – веселились девушки и парни.

– Батюшки, кто же тогда худшая из худших? – уперла руки в бока крупная дородная женщина.

– Да твоя Лушка! – живо дала ответ другая тетка, тощая и вертлявая. – Барыня на нее как глянула, так и скривилась!

– А на твоих вообще чуть не плюнула! – не осталась в долгу та.

– Ах ты!..

Всеобщее веселье быстро перетекло во всеобщий же скандал.

Полянская чуть усмехнулась, не оглядываясь, и потянула на себя ручку двери.

Возившаяся у печи девчонка обернулась, услышав шаги в сенях. Вошедшая барыня, не говоря ни слова, смотрела на нее с интересом. Низкорослая, худая, с заостренным некрасивым лицом, Матреша напоминала чахлое деревце, выросшее далеко от воды. Ей на вид никак нельзя было дать ее пятнадцати лет, а линялая косынка и вконец изношенный сарафан довершали безрадостную картину. Нетрудно было догадаться, что другие девушки гнушались дружить с „замухрышкой“, а уж для парней она и вовсе интереса не представляла, была у тех и других объектом для насмешек.

Девушка оторопело смотрела на нежданную гостью, не зная, что сказать, а та вдруг улыбнулась – добродушно, приветливо:

– Ну, здравствуй, Матреша! Вот ты какая…

– Здравствуйте… – прошептала Матреша. – Только мамы нету дома, по делам ушла…

– А что твой отец? Ждете… прихода? – так же пристально глядя девчонке в глаза, спросила барыня. Матреша опустила взгляд и тихо сказала:

– Да уж приходил он. Сегодня ночью. Пришел к дому, а я его прогнала.

– Как? – подняла бровь Полянская.

– Просто. Вышла и сказала: уходи, здесь тебе не место. Он и ушел.

Лицо барыни на миг озарилось радостью, а потом вновь стало суровым.

– Вышла, говоришь? И не побоялась?

– А нам, барыня, бояться уже нечего. И помощи ждать не от кого. Случись беда – только самим и расхлебывать, и обороняться тоже только самим. Я его едва в окно завидела, так и вышла, не стала ждать, пока он начнет ломиться в дверь. Не стала и мать будить, ей и без того нелегко. Эх, жалко отца-то… И доктора приезжего жалко, добрый был. Откуда он взялся, этот волк окаянный!

– А скажи-ка мне, Матреша, смогла бы ты этого волка отсюда прогнать?

– Очень хотела бы! Может, и смогла бы, но я не знаю как.

– Анью, настоящая анью! – пробормотала Полянская. – Думаю, ты сможешь.

– Как, барыня?

– Я могу тебя научить. Только знай – это опасно и трудно.

– Да уж знаю, барыня. Как не опасно, раз люди мрут? Но если научите, то я это сделаю. Чтоб никто не умирал больше!

Полянская сделала несколько шагов вперед и неожиданно обняла Матрешу за плечи:

– Отчего у меня нет такой дочери… Что ж, пошли.

Вышли за порог. Матреша прислушалась, а потом встала на цыпочки, глядя через калитку:

– Крик там какой-то.

– Ага! Там уже и драка какая-то! – в тон ответила Полянская, и в ее синих глазах запрыгали чертики.

– Что-то стряслось?

– Да нет. Они просто выясняют, кто из них пугало огородное. Не будем им мешать, пошли задворками…

Около недели Матреша Михеева провела в барском доме, и в это же время в глубине усадьбы ускоренными темпами возводилось какое-то высокое сооружение.

А в окрестных деревнях творилось что-то ужасное. Невиданное безумие поражало людей все чаще, местное кладбище пополнилось двумя рядами свежих могил, а ночью… Ночью мертвецы приходили назад и с нечеловеческим воем ломились в двери. Уже две избы остались стоять пустыми – их жильцы исчезли таинственным образом, оставив в жилищах полный разгром. Кто имел возможность – спешно уезжали подальше, другие оковывали двери железом. И только вдова Михеева жила спокойно, ее по ночам никто не тревожил. Ее волновало другое: зачем барыне понадобилась ее дочь? По деревне об этом ходили разные слухи, но сама Матреша улыбалась и говорила, что ничего плохого с ней не произойдет. Да только так ли это?…

Все решилось в одночасье. В день, когда луна стала полной, барыня велела приказчику и его подручным оповестить в селе, чтобы все, кому дорога жизнь, после захода солнца накрепко запирались в домах, закрывали все ставни и, что бы ни случилось, даже не выглядывали наружу. А также заперли на ночь всю скотину. Сельчане клятвенно заверяли, что все исполнят.

А как только село солнце – осенью это происходит довольно рано, – из дома Полянских вышли две женские фигуры. Они молча прошли до ворот усадьбы и остановились.

– Дальше, Матреша, тебе придется идти одной. Никто не может сопровождать тебя, даже я. Мы будем ждать тебя здесь, но там – любой посторонний только помешает тебе.

– Да уж знаю, барыня.

– Готова ли ты? Еще не поздно все отменить и вернуться. Уверена, что справишься?

– Да уж как отменять, когда такое творится! Надо справиться.

– Ну что ж, ступай. Помни: кого бы ты ни встретила, как бы он ни выглядел, что бы ни говорил – это и будет волк, он станет дурачить тебя. Смотри не обманись! И главное – не допускай, чтоб он дотронулся до тебя!

– Уж постараюсь.

Село словно вымерло, нигде не светилось ни оконца. Однако Матреша понимала, что кто-нибудь все же может выйти в этот час на улицу. Хоть Митька-пьяница или Демка, деревенский дурачок, – кто их удержит? Да вон, кажется, и Митька – легок на помине! – спотыкается по дороге. Или это…

Девушка остановилась, принюхалась. Так и есть – перегаром разит за версту. Значит, это все-таки Митька. Барыня говорила: волк может подделать внешность, но изменить запах ему не под силу. Этим его и можно отличить. Запах у него – звериный.

Медленно, шаг за шагом, Матреша ступала по дорожке. Оглядывалась, прислушивалась. Время шло…

И хотя девушка была настороже, все равно отскочила и вскрикнула – из кустов на нее смотрел испуганный мальчик лет восьми. Матреша, впрочем, сразу же взяла себя в руки и пристально оглядела ребенка. Это был маленький Сеня Попов, живший с родителями и множеством братьев и сестер в соседнем доме. Но почему он здесь?

– Они все заперлись… Я играл, пришел поздно… а они впускать не хотят – боятся… Сестра и хотела впустить, а старшие не дали… – сквозь слезы залепетал малыш.

„Он будет тебя дурачить“, – вспомнились слова Полянской. Как могут родители не впустить в дом родного сына? Как они могли вообще запираться, если ребенка нет в избе? Все это показалось Матреше диким и… подозрительным. Она принюхалась и ощутила слабый запах псины.