В поисках копей царя Соломона - Тахир Шах

— Сколько вам нужно?

— Много, — ответил я. — Нам нужно много мулов.

Мужчина явно обрадовался. Он смахнул котенка, встал, выглянул за дверь и что-то прокричал. В ларек вбежал маленький мальчик. Мужчина прорычал какие-то распоряжения, и мальчик так же быстро исчез.

— Достать хороших мулов нелегко, — сказал мужчина. — Зачем они вам?

— Чтобы доехать до Туллу-Валлель.

Лицо мужчины застыло.

— До горы?

— Да.

Наступило неловкое молчание. Мужчина во все глаза смотрел на меня. Не знаю почему, но я боялся моргнуть, как будто это движение могло выдать секретную информацию.

— На горе живет дьявол.

— О…

— Он убьет вас и сожрет ваши мозги.

— А…

Все вновь умолкли.

— Вы миссионеры? — наконец спросил мужчина.

Я посмотрел на Самсона, который по-прежнему прижимал к себе Библию.

— Да… да, мы миссионеры, — решительно заявил я, хватаясь за соломинку. — Мы приехали сюда, чтобы изгнать дьявола с Туллу-Валлель. Мы намерены сбросить его обратно в ад.

Мужчина восхищенно кивал безносой головой.

— Это хорошо, — заявил он. — Тогда вам понадобятся лучшие мулы.

— Самые лучшие, — ответил я. — Мы собираемся сделать благое дело.

Любитель джина сказал нам прийти немного позже. Его агенту нужно время, чтобы добраться сюда. Мы вернулись в бар, ища укрытия от хлынувшего после обеда дождя. Девушки расселись у стойки, дожидаясь вечерних клиентов. Днем в африканских питейных заведениях есть что-то странное. Они похожи на дискотеки с выключенным освещением зала. Возникает смутное ощущение, что здесь что-то не так.

Самсон наугад раскрыл Библию и принялся читать. Я думал, что, назвавшись миссионером, сильно разозлю его. Но Самсон, похоже, обрадовался и со всей серьезностью отнесся к такой маскировке.

Одна из девушек подавала напитки. Я заказал чашку кофе. Ничто не может сравниться с деревенским эфиопским кофе. Единственная проблема — его можно ждать несколько часов, потому что он готовится буквально с нуля. Примерно через час я вышел на задний двор бара, чтобы посмотреть, как идут дела. Девушка попросила немного потерпеть. Подача воды ограничена, объяснила она, и ей пришлось идти целую милю до ближайшего источника. Затем нужно было собрать хворост. И только после этого она приступила к медленному процессу обжаривания кофе.

Когда зерна из светло-зеленых стали темно-коричневыми, она поднесла горсть к моему лицу, чтобы я ощутил их аромат. Затем девушка высыпала зерна в мельницу и смолола их в порошок. Теперь можно было варить кофе. Через два часа мой заказ наконец был готов. Более свежего и вкусного кофе я не припомню.

Поздно вечером любитель джина прислал за нами своего сына. Мы перешли через улицу в ларек, где нас познакомили с Тадессе. Людей с такой зловещей внешностью я еще не встречал. Если бы мне сказали, что он зарезал своих детей и танцевал на их могилах, я бы нисколько не удивился. У него были злые, бегающие глаза, высокие скулы и длинный гибкий язык, который высовывался изо рта при разговоре, как у древесной лягушки, которая ловит мух. Любитель джина хвалил погонщика мулов, утверждая, что это единственный человек, который знает гору.

Я спросил Самсона, что он обо всем этом думает.

— Нам не обязательно карабкаться на Туллу-Валлель, чтобы найти дьявола, — ответил он. — Вот он, прямо перед нами.

Глаза погонщика мулов бегали. Он ждал нашего ответа.

— Где мулы?

Он сказал, что покажет нам животных после того, как их соберут вместе. Я спросил, сколько времени на это потребуется.

— Один или два дня.

— Это очень долго.

Тадессе мрачно посмотрел на меня.

— Эфиопские мулы слишком дикие, — сказал он.

Мы условились, что с первыми лучами солнца отправимся смотреть мулов. Если их к тому времени еще не удастся поймать, я воспользуюсь биноклем. Затем мы стали обсуждать саму гору.

Когда я спросил, боится ли Тадессе Туллу-Валлель, он в ответ лишь рассмеялся безумным смехом.

— Он хороший человек, — сказал любитель джина. — Вы его полюбите.

— А у него сильные мулы?

Любитель джина потер то место, где у него должен был находиться нос.

— Они сильные, как гора.

Мы поблагодарили его и собрались уходить.

Но я не мог уйти просто так — мне очень хотелось узнать еще кое-что. Не в силах сдержать свое любопытство, я заставил Самсона спросить, как наш новый знакомый лишился носа. Он уперся взглядом в стол, и я почувствовал, что вопрос ему неприятен.

— Давным-давно я поссорился с женой, — ответил он. — Она откусила мне нос и убежала.

По пути к мулам я хвастался своим искусством наездника. Я рассказал Тадессе и Самсону, что мои предки пуштуны гордились победами в афганской национальной забаве, когда всадники перебрасывают друг другу обезглавленную тушу козла. Именно эта игра стала прототипом поло. Лошади приходят в такое возбуждение, что при первой же возможности начинают кусать друг друга. Я рассказывал, что сам вырос среди лошадей. Я буквально сроднился с ними. Разумеется, все это была ложь. В детстве у меня было два норовистых ослика, Бонни и Клайд, но однажды они пролезли под оградой, и больше мы их никогда не видели. Безумец, который попытался бы оседлать их, был бы немедленно разорван на куски.

Все знания о лошадях я почерпнул от старого друга нашей семьи. Упрямый швейцарец задумал совершить путешествие верхом от Улан-Батора во Внутренней Монголии до самой Вены.

В пригороде монгольской столицы он купил у торговца лошадьми пару коней. Это были дикие животные с болячками на спинах. Местные жители посоветовали ему помочиться на болячки. Исполнить совет оказалось непросто. Но когда ему это удалось, лошади взвились на дыбы, вырвались и убежали, оставив его одного в промерзших степях Монголии. После того как он, пережив множество приключений, вернулся домой, я обратился к нему за советом.

— Нужно очень тщательно выбирать лошадей, — ответил он.

Эти слова все время звучали у меня в голове, пока мы преодолевали три мили, разделявшие город и луг, где паслись мулы. Животных было восемь, и Тадессе еще не удалось поймать их. Как бы то ни было, на их спинах виднелись потертости от седельных ремней, и это означало, что когда-то на них ездили верхом.

Я поинтересовался ценой.

Тадессе принялся расхваливать качество седел и упряжи.

— На сто миль вокруг вы не найдете лучших мулов, — сказал он. — Я прошу всего по десять быр в день за каждого.

Получалось примерно восемь фунтов в день за всех восьмерых. Сделка казалась выгодной, и мы ударили по рукам.